— Приятно и учтиво, — пробормотал в раздумье Питт. — Даже спросил.

— Как ты думаешь, что у него на уме? — спросила Хейди.

— Я знаю, что у него на уме, — ответил Питт.

Он повернулся к радисту.

— Передай капитану мои комплименты. Разрешаю подняться на борт, но только если он удостоит нас чести остаться на ленч.

— Так интересно посмотреть, как он выглядит, — пробормотала Хейди.

— Кому еще, кроме женщин, это интересно? — засмеялся Питт. — Скорее всего, надраенный до блеска тип, холодный, педантичный и очень официальный, говорит на азбуке Морзе.

— Ты просто разозлен, — засмеялась Хейди.

— Вот увидишь, — ухмыльнулся в ответ Питт, — могу поклясться, что он поднимется по трапу, насвистывая «Кленовый лист навсегда».

Лейтенант Раймонд Уикс был полной противоположностью словам Дирка. Жизнерадостный человек со смеющимися серо-голубыми глазами и добродушным лицом. Приятный звонкий голос, раздающийся из невысокого тела с заметным брюшком. В соответствующем костюме и гриме он мог бы быть образцовым Санта-Клаусом в универмаге.

Он легко перепрыгнул через поручни и безошибочно направился к Питту, стоящему немного в стороне от встречающих.

— Мистер Питт, я Рэй Уикс. Это поистине честь. Меня потрясла ваша работа при подъеме «Титаника». Меня даже можно назвать вашим поклонником.

Совершенно обезоруженный, Питт смог только пробормотать:

— Как поживаете?

Хейди толкнула его в бок.

— Надраенный до блеска?

Уикс переспросил:

— Прошу прощенья?

— Ничего, — бодро ответила Хейди. — Наша корабельная шутка.

Питт пришел в себя и познакомил его со всеми. С его точки зрения, это была пустая формальность. Было очевидно, что Уикс хорошо проинформирован. Казалось, он знает всё о каждом. Он рассказал о морском археологическом проекте, о котором Руди Ганн почти забыл, хотя и был его полевым директором. Уикс был особенно внимателен к Хейди.

— Если бы все мои офицеры выглядели как вы, коммандер Миллиган, я никогда не ушел бы в отставку.

— Лесть достойна награды, — сказал Питт. — Возможно, смогу убедить Хейди познакомить вас с кораблем.

— Мне бы очень хотелось этого.

Затем выражение лица Уикса стало серьезным.

— Вы не будете столь гостеприимными, как только узнаете цель моего визита.

— Вы хотите сообщить нам, что игра отменяется из-за политической непогоды.

— Ваша формулировка абсолютно точна, — пожал плечами Уикс. — У меня приказ. Прошу прощенья.

— За какое время мы должны отвести людей и снаряжение?

— Сколько времени вам требуется?

— Двадцать четыре часа.

Уикс не был глупым человеком. Он достаточно знал об операциях по подъему останков кораблекрушения и понял, что Питт хочет получить невозможное.

— Могу дать вам восемь.

— Мы не сможем поднять барокамеру меньше, чем за двенадцать часов.

— Вы хорошо торговались бы на турецком базаре, мистер Питт. — в ответ улыбнулся Уикс. — Чтобы вас здесь не было через десять часов.

— При условии, что отсчет времени начнется после ленча.

— Итак, всё решено, лейтенант Уикс, — сказала Хейди, — следуйте за мной, и я познакомлю вас с операцией.

В сопровождении двух офицеров его корабля Уикс помог Хейди спуститься по трапу к рабочей платформе внутри центрального колодца. Питт и Ганн повернулись и медленно направились в рубку управления.

— Зачем с человеком, который вышвыривает нас отсюда, обращаться как с очень важной персоной? — с раздражением спросил Ганн.

— Мне удалось получить десять часов, — тихим голосом произнес Питт. — И я собираюсь воспользоваться каждой минутой, чтобы парни смогли работать.

Ганн остановился и взглянул на него.

— Ты хочешь сказать, что не прекращаешь работу над проектом?

— Черт возьми, да, — искренне и серьезно сказал Питт.

— Ты спятил, — удивленно покачал головой Ганн. — Нам нужно, по меньшей мере, еще два дня, чтобы пробиться к каюте Шилдса. Ты не сможешь вымолить это время.

Питт криво улыбнулся:

— Может быть, и нет, но ей-богу, собираюсь попытаться.

Сквозь глубокий сон Мун почувствовал, что кто-то трясет его. Он оставался в своем офисе круглосуточно с тех пор, как «Оушен венчерер» бросил якорь над «Императрицей Ирландии». Спать приходилось урывками. Открыв глаза, он увидел перед собой мрачное лицо директора Белого дома по связи.

Зевнув, сел.

— Каковы последние известия?

Директор по связи подал ему лист бумаги.

— Прочти и поплачь.

Мун изучил документ. Затем поднял глаза.

— Где президент?

— Он беседует с группой мексиканских и американских лейбористских лидеров в розовом саду.

Мун быстро надел туфли и поспешил по коридору, на ходу натягивая пиджак и поправляя галстук. Президент только что попрощался с делегацией, пожав всем руки, и направлялся в Овальный кабинет. Мун перехватил его на полпути.

— Еще плохие новости? — спросил президент.

Мун кивнул и подал сообщение.

— Последнее слово от Питта.

— Прочитай вслух, пока я иду в офис.

— Он сообщает: «Получил приказ от канадских военно-морских сил уйти из реки Святого Лаврентия. Добился отсрочки на десять часов, чтобы упаковать чемоданы. Эсминец стоит…»

— Это всё?

— Нет, сэр, еще кое-что.

— Прочти.

Мун продолжил чтение.

— «Намерен пренебречь уведомлением о выводе судна. Операции по подъему продолжаются. Готовимся отразить взятие на абордаж». Подписано Питтом.

Президент замер на месте.

— Что-что?

— Сэр?

— Последняя часть, прочитай еще раз.

— «Готовимся отразить взятие на абордаж».

Президент в изумлении покачал головой.

— Боже, приказа отразить взятие на абордаж не было в течение сотни лет.

— Если судить по характеру Питта, то он имеет в виду только то, что говорит.

Президент задумался.

— Итак, англичане и канадцы ломятся в дверь.

— Боюсь, это ультиматум, — сказал Мун. — Должен ли я связаться с Питтом и приказать ему остановить работы? Любое другое действие может спровоцировать военное вмешательство.

— Правда, мы идем по туго натянутому канату, но хорошие старомодные приемы заслуживают награды.

Мун испытал приступ внезапного страха.

— Вы же не предлагаете бросить Питту спасательный леер?

— Предлагаю, — сказал президент. — Пришло время и нам проявить свой характер.

54

Они нежно стояли рядом, словно это происходило в первый раз, наблюдали, как на востоке поднимается молодая луна, и гадали о назначении кораблей, появившихся внизу на реке. Вверху на мачте горели два красных огня, обозначая судно, пришвартованное над местом кораблекрушения, но, чтобы они могли рассмотреть лица друг друга, света было достаточно.

— Даже представить не могла, что дело дойдет до этого, — тихо сказала Хейди.

— Ты вызвала это волнение, — ответил Питт, — оно нарастает до сих пор.

Она прильнула к нему.

— Странно, что открытие старого измятого письма в университетском архиве может коснуться такого большого количества жизней.

Питт обнял ее и нежно прижал к себе. Хейди посмотрела на канадский эсминец. Палубы и прямоугольная надстройка ярко освещены, слышен шум генераторов. Она задрожала, по реке пополз туман.

— Что может произойти, когда мы нарушим крайний срок, установленный Уиксом?

Питт посмотрел на часы в тусклом свете огней мачты.

— Через двадцать минут узнаем.

— Мне так стыдно.

Питт посмотрел на нее.

— Что это, час исповеди?

— Этого корабля здесь не было бы, если бы я не выболтала всё Брайану Шо.

— Не переживай.

— Но я же спала с ним. Это ухудшает дело. Если кто-то и пострадал, то только я.

Ей не хватало слов, она замолчала, а Питт крепче обнял ее.

Они молчали до тех пор, пока немного позднее тихое, вежливое покашливание не вернуло их в реальность. Питт повернулся и увидел Руди Ганна, стоящего на крыле мостика над ними.