В общем и в целом, шлем, который Андрей задумал в своем сборе напоминал что-то не то византийское, не то хазарское. Если конечно, упрощенную личину-забрало на что-то антропоморфное заменить. Для конных сшибок где-нибудь в Западной Европе он подходил отвратительно, да и под суровые алебарды клуба ИСБ «Берн» в таком лучше не соваться. Но здесь, в степи, где сильные удары не в чести, он выглядел прекрасным решением. А главное – простым и технологически доступным.

На все про все они на двоих с Ильей потратили около ста человеко-часов. После чего приступили к корпусному доспеху, в котором у Андрея тоже имелась нужда. Понятно, кольчуга была в наличии. Но ежели из луков начнут пулять стрелами с гранеными шиловидными наконечниками – долго в ней не проживешь. Ну и разбойники, прорвавшись, могли знатно «отоварить» самодельными копьями да дубинками, от которых кольчуга защищала чуть более чем никак.

Немного подумав, Андрей решил остановиться на ламеллярной «жилетке» с так называемыми стрельчатыми пластинками[2]. Обычно ведь как собирают ламелляр? Часть шнурков торчит наружу и может быть перерублена. А в стрельчатых пластинках все отверстия для шнуровки смещены в бок, оставляя монолитное «крыло», которым перекрывались шнурки соседней пластинки. В итоге получалось гладкое поле, намного более крепкое и надежное, чем при традиционной сборке.

Почему ламелляр, а не, допустим чешую?

Так ремонтировать в полевых условиях проще. Имея несколько запасных пластин можно было жилетку перешнуровать вечером на привале. Да, это не так надежно. Но при использовании стрельчатых пластин и при сборке на основе[3] получалось вполне терпимо[4]. Но главное - стрелами такая защита не пробивалась. Разве что каким-нибудь варбоу с его конским фунтажом. Но откуда он возьмется в степи?

Получалось очень хорошо. Вот прям совсем. Во всяком случае для региона. Оставалось «слепить» какую-нибудь защиту для рук и ног, чтобы не попасть под их внезапную ампутацию. Но это потом. Пока он с Ильей сосредоточился на изготовлении более приоритетных элементов защиты…

Игнат же все это время занимался изготовление стрел, стараясь удовлетворить требования Андрея в плане стандартности. Что также отвлекало внимание парня, ибо приходилось все контролировать. Но, в целом, не так и сильно от «железных дел» отрывало. А там хватало возни…

Казалось бы, на дворе 1553 год. Уже даже стрельцы в Москве несколько лет как существуют. Почему Андрей не озаботился огнестрельным оружием? Потому что в этом деле все было крайне непросто…

Да, всякого рода «бабахи» на Руси бытовали уже века два. Но имелись нюансы, кардинально затрудняющие их победное шествие.

Прежде всего качество. Местной выделки пищали ручные стоили как хороший мерин – от десяти до пятнадцати рублей. И по своим боевым качествам относились не к мушкетам, а аркебузам. Причем довольно поганым. Причина была проста и тривиальна – архаичный способом изготовленные стволы были не качественными. Из-за чего калибр их оказывался мал, бой слабым, а сам ствол – ненадежным.

Европейские же аркебузы с фитильным замком стоили в местах производства от шестидесяти до восьмидесяти рублей[5]. В пересчете, разумеется. И продавались иноземными купцами на Руси с очень суровой наценкой. Как правило в два-три и более раз. Колесцовые же аркебузы обходились и того круче – раз в пять дороже в среднем.

Много это или мало?

Стандартный полный комплект вооружения и снаряжения поместного воина, состоящий из двух меринов, кольчуги, легкого шлема, сабли и лука со стрелами обходился примерно рублей в пятьдесят. Если еще брать слугу кошевого, то еще двадцать сверху. Иными словами, пара рейтарских пистолетов обходилась примерно в туже цену, что и «упаковка» с нуля трех десятков помещиков.

Вот и получалось что хороший ручной огнестрел Андрею был не по карману. А местное было таким хламом, что и хвататься за него просто не имело смысла. Во всяком случае для решения тех задач, что перед ним стоял. И местные поместные дворяне не просто так считали огнестрельное оружие чем-то безгранично презренным и не достойным. Поводов хватало… Конечно, как только в XVII веке им на руки стали попадать более-менее «съедобные» пищали али пистоли, то отношение начало стремительно меняться. И уже к середине XVII века большая часть поместной конницы была вооружена пищалями вместо луков, представляя из себя этакий вариант не то легких рейтар, не то карабинеров. Сейчас же… увы…

Единственный более-менее реальный способ получить приличное ручное огнестрельное оружие для Андрея заключался в его производстве своими силами. Но с этим он спешить не хотел. Не так там все просто. И материал требовалось качественный, и кузницу куда как лучше оборудованную, и время на опыты, и какой-то покой что ли. В общем – не до того. Ведь на Руси даже порох зернить стали только при Алексее Михайловиче…

Как там говорилось в анекдоте?

- Папа, папа, купи мне мороженное!

- Я тоже хочу мороженное, но деньги у нас есть только на водку…

И Андрей был вынужден «откатываться» в прошлое, применяя архаичные технологии, просто для того, чтобы хоть как-то выкрутиться. Тем более, что даже и с этими задачами пока хватало мороки. Опытный, но скромно квалифицированный местный кузнец, делающий все с опорой не на знания, а на заученные ритуалы. Да более-менее понимающий, но малоопытный кузнец в лице Андрея. Это не самая лучшая связка для быстрого и качество производства каких-нибудь классных вещей из некачественного сырья. Тупо не хватало человеко-часов и взаимного понимания…

[1] На самом деле не железа, а низкоуглеродистой стали, но, чтобы различать эти субстраты оставим различие в названиях. Тем более, что в те времена все называли железом. Даже чугун (свинское железо).

[2] Ламеллярные доспехи со стрельчатыми пластинами бытовали на Руси в домонгольскую эпоху. Например, характерным их представителем являются пластины тип Б из Гомельской мастерской и не только они.

[3] Есть две школы сборки ламеллярных доспехов. Первая школа предпочитает «вязать» их без основы, вторая – «привязывать», собирая на основе. Как было правильно исторически сказать сложно. Сборка на шнурках без основы, это, без всякого сомнения – восточная школа, характерная для Японии, Кореи и Китая. Сборка на основе (реконструкция показала реальность и практичность таких вариантов) – для запада Евразии (скорее всего это византийская школа «ламелляростроения»).

[4] Под эту ламеллярную жилетку надевалась поверх кольчуги нижняя куртка из грубой ткани, чтобы шнурки не перетирались о кольца кольчуги.

[5] Такая цена была связана в том числе и с тем, что в Европе уже началась «революция цен» из-за притока золота с серебром из Нового света. Что привело к сильной инфляции. Так-то в пересчете на интегральные показатели по разного рода товарам, эти аркебузы стоили примерно также, как в Москве. Но общий рост цен сыграл свое грязное дело…

Глава 10

1553 год, 15 августа, Тула

Купец Агафон стоял на крыльце своей хаты и тихо, вполголоса беседовал с приказчиком. Он, конечно, предвкушал осенний барыш, но повседневные дела и суета торговая никуда не девались. И Агафон, как и должно крепкому купцу, считал, что копейка рубль бережет, а потому не чурался малых сделок и мелкой торговлишки. Во всяком случае тогда, когда иной не наблюдалось.

- Батька, - тихо произнес ему на ушко вбежавший на подворье слуга, - тама едут.

- Кто едет?

- А пес их знает! - искренне произнес слуга. – При оружии, на конях, но не татары. Кажись наши. Но за то не ручаюсь…

Агафон нервно перекрестился и вышел в ворота своего подворья.

Так и есть – по улице медленно и вальяжно двигался конный отряд. И, судя по тому, что шума никто не поднимал - это были свои. Ну, во всяком случае те, кто также, как и туляки служили царю.

Впереди двигался тот самый мужчина, что весной приезжал в Тулу с грамотой царя. А потом с Андреем напился. Как тогда Агафон выяснил – десятник московской службы. В этот раз он прибыл не на лодках, а верхом, будучи при полном параде. И восседал он не на мерине, а на коне. Не на добром, конечно, но все же. В заводных у него шел хороший такой крепкий мерин. Совокупно рублей так на семьдесят тянули эти два «волосатых мопеда». Доспех на нем тоже был богатый, а именно бахтерец[1]. Без каких-либо украшений. Но все равно – дорогое удовольствие. Статусное. В дали от Москвы такой себе могли только сотники позволить, да и то – не все. К нему шел цельнотянутый шелом с наносником и бармицой. На поясе висели сабля с кинжалом. К седлу приторочены саадак[2] с круглым щитом. В руке же покоилось легкое копье.