Андрей отправился новым заходом к Игнату, который вроде бы отдыхал. А кузнец проводил его взглядом и пошел беседовать с сыном. Глаза же его не были столь веселые, как несколько минут назад. Скорее озадаченные и задумчивые.

- Ты кому-нибудь говорил? – тихо, практически шепотом произнес он.

- О чем?

- О том, что ты мне про хозяина сказывал.

- Нет, батя.

- А он уже знает. Берегись! Не то накличешь на нас беду! Следи за языком!

Глава 8

1553 год, 8 июля, поместье Андрея на реке Шат

Марфа, несмотря на всю свою «безрукость», занималась не только «маранием» бересты. Она старалась, все-таки помогать. В силу своих способностей и возможностей. Видимо стыдно было. Тем более, что писанина не отнимала много времени. Даже с учетом заготовки и подготовки бересты, которую все одно в основном выполняла не она.

Вот и сегодня эта юная дама отправилась с вдовушками и детворой на речку. Бабы белье стирать, а она с «мелкими» - по ягоды. Там как раз добрый косогор имелся, поросший дикой клубникой[1]. Не столько для того, чтобы покушать, сколько для того, чтобы насушить впрок. Чая то не имелось. И в качестве его заменителя пили всякого рода травяные отвары, в которые по возможности добавляли ягоды всякие для вкуса.

Тут-то неприятный сюрприз и произошел.

Марфа даже сразу не поняла, что случилось.

Дети и бабы завизжали и забегали. А когда она сообразила, то оказалась на полянке одна против трех незнакомых мужчин самой бандитской наружности.

- Глянь какая краля… - демонстративно облизнувшись произнес один из них.

- Ты нас не бойся, - хохотнул второй. – Мы тебя не обидим.

- Так, позабавимся немного, - согласился с ним третий. – Но разве это обида?

Молодая женщина заметалась.

- Что вам нужно?!

- Муженек твой. Сейчас мы тебя скрутим. А потом с него спросим.

- Али ему твоя жизнь не дорога? Так ты скажи. Неволить не станем. Пустим по кругу и ножом по горлу. Чтобы не мучать зря.

- Ты не спеши! – хохотнул второй. – Может мы ей полюбимся...

Марфа отшатнулась от него и ее за плечи схватил первый разбойник, вышедший из леса. Схватил, да и зафиксировал, так как силенок вырваться из его крепких рук у нее явно не хватало.

- Не рыпайся! Пташка! – с придыханием произнес он ей на самое ухо. Но громко. Так, что остальные тоже все услышали и заржали.

Тут-то Алису, сидящую в теле почившей Марфы, и поразил панический удар[2]…

Родилась и выросла рыжая девчушка Алиса в южном Дагестане[3]. И в целом жила обычной жизнью до окончания школы, в которой она прослыла отличницей и очень прилежной ученицей. До золотой медали не дотянула, конечно, так как естественнонаучные дисциплины давались ей крайне тяжело. Но несмотря на все трудности, крепкую четверку она по ним имела.

Все изменилось в тот самый момент, когда ее пришли сватать после выпускного. И тут мадмуазелька встала на дыбы. Ранее зажатый и скованный протест пубертатного периода смешался с личной неприязнью к кандидату и… если бы родители ее не любили, то на этом бы все и закончилось. Как говорится – стерпится-слюбится. Но они уступили ее капризу. Хуже того - отпустили учится. В Москву. Где сначала она на время поступления поселилась у родственников, а потом помогли ей деньгами для съема небольшой квартиры. Позволяя ей перебеситься, а заодно и кое-какие свои дела решая.

Протест же ее только набирал обороты, почуяв, что его выпустили на «оперативный простор». Ведь после поступления в ВУЗ девушка окунулась не просто в студенческую, а в столичную жизнь. Понятное дело, что перед родственниками она представала правильно одетой без даже отдаленного намека на провокации. Образцово-показательной, так сказать. Но вот в студенческой среде уже к третьему курсу она считалась звездой. Яркой и удивительной. Ведь природные способности к гуманитарным наукам она сочетала со вкусом в одежде и умением себя подать. В том числе и на грани фола[4]. Что, в свою очередь, порождало регулярные проблемы. В столице хватало мужчин, имеющих недостаток женского внимания. А ее изящная конституция, в сочетании с откровенной провокацией манили их словно красная тряпка быка.

Понятное дело, что такая яркая мадмуазель имела немало поклонников. С которыми, впрочем, она не заходила далеко, помня о родственниках и последствиях. Ведь один неверный шаг, и вся эта свобода может закончиться. Так что она купалась в лучах внимания, но не позволяла себе ничего лишнего. Что, впрочем, никак не уменьшало количество поклонников. Ведь запретный сладок. Одна беда - эти поклонники не всегда были рядом…

Именно тогда Алиса и поняла, что люди в целом очень опасливо относятся к психам. Настороженно. Поэтому раз за разом она умудрялась избегать «несанкционированного вторжения[5]», симулируя поведение буйного клиента известных лечебниц. Что позволяло ей уносить ноги от излишне возбужденных особей мужеского пола[6]. Понятное дело, что вечно такая клоунада тянуться не могла. Но ей везло. Год за годом. Она, словно заматеревший колобок-рецидивист, раз за разом ускользала от проблем. И училась. Честно, ответственно училась, демонстрируя очень нешуточные успехи, так как планировала остаться в Москве навсегда.

Но не сложилось…

Профессор сломал все ее планы…

Надо ли сказать, что, оказавшись в среде кардинально более жесткой и патриархальной, чем Кавказ XXI века, она испытала шок близкий к ужасу? То, от чего она, в общем-то бежала, настигло ее в гротескно гиперболизированном виде. Тем более, что местные почти сразу начали проводить воспитательные побои. Ведь от нее требовали то, чего она не умела. Не показывали, как это сделать, а требовали, ссылаясь на то, что она мерзавка не хочет. Ведь в их представлении это было именно так. Что только озлобляло обновленную Марфу и вызывало накопление ненависти.

Совершила бы она какую гадость для отмщения или нет – не ясно. Потому что случилось чудо. Появился Андрей. Человек из ее времени. Нормальный и адекватный. Во всяком случае в сравнении с аборигенами. Который дал ей защиту и окружил заботой настолько, насколько это вообще было возможно в здешние времена.

Алиса расслабилась. Перевела дух. Впервые за последние несколько лет она почувствовала себя в безопасности… как дома в детстве. Когда любые беды казались пустяковыми, если ты за спиной отца. Пусть грубоватого и вспыльчивого, но любящего. Отца, который всегда защитит и никогда не обидит просто так…

И вот ее хрупкий мир, с таким трудом восстановленный, вновь рухнул. Лопнул как хрустальная ваза и со звоном осыпался.

Муж был далеко. А эти разбойники рядом. И, похоже, колобок, все-таки в этот раз не сумеет укатиться от проблем…

Панический удар очень удачно лег на привычную симуляцию поведения психа. Что оказалось полной неожиданностью для этих ребят. Потому что в этот самый момент даже она не смогла ответить – симулирует она или нет…

Мгновение.

Лицо Марфы исказилось гримасой ярости, и она зарычала, стараясь извлечь из себя самый низкие, утробные звуки. Причем зарычала не просто так, а оскалив зубы.

Крайне нетипичное поведение для юных дам в те годы. Заставившее всех трех разбойников замереть с озадаченными лицами.

Дальше она без всякого сожаления вцепилась своей правой рукой в «хозяйство» того бедолаги, что ее держал. Оно ведь находилось под рукой. Причем стараясь впиться кончиками пальцев и ногтями, чтобы больнее. Изо всех сил. Ведь от этого зависела ее жизнь.

Силы у Марфы-Алисы были невеликие, но много ли надо яичку? Особенно если оно по воле случая оказалось промеж тоненьких пальчиков и остреньких ноготков.

Раз и все.

Вошло как в масло.

Руки, что удерживали ее за плечи, разжались. А из-за ее спины донесся тоненький вой. Почти на уровне ультразвука. Видимо этому кадру было ОЧЕНЬ «хорошо».

Левая ее рука нащупала на поясе супостата, оседающего за спиной, нож. Схватила его. И шагнув вперед, ударила слишком близко стоящего разбойника. Вчерашнего крестьянина, который просто решил подработать. Снизу-вверх. С левой. С диким выражением лица, перекошенным яростью и утробным рычанием.