Знаешь, что бывает, когда на море поднимается шторм? Этого не увидишь, не услышишь, это можно только почувствовать, стоя напротив стихии, утвердившись, казалось бы, прочно, на огромном, в твой рост, валуне. Тяжкий рокот нарастает в груди, словно маятник, всё ускоряющий ход. Как гул одинокого колокола в церковке на круче. Тоскливый, тревожный, бесконечный. Он заполняет всё тело, и вот уже каждая клеточка кожи вибрирует, отвечая на страшный, ликующий зов. Но одного тела ему мало! Твой голос, твои мысли, мечты и надежды, вся суть твоя наполняется предчувствием неизбежности. Власть стихии торжествует над твоей покорностью. Ты — пылинка, песчинка, крохотный обломок базальта, человеческая фигурка пред гневом моря. И волна, которую ты видишь, иссиня-чёрная, играющая зловещими зеленоватыми бликами позабытого где-то над горизонтом солнца, завораживает непостижимостью своей и мощью. Берегись её! Пред её ликом секунда сомнения карается смертью.

Безлюдный берег узкой безымянной речки стелился под ноги мелкой пожухлой травой, сплошным ковром, приглушающим звук шагов, как будто идёшь по войлочному настилу. Говорят, в больницах для умалишенных обивают пол и стены войлоком. До очередной встречи было ещё полтора часа и Адам не смог отказать себе в удовольствии остановиться, съехать с дороги, чтоб побродить здесь, в одиночестве и тишине. Судьба редко заносила его в такой глубокий пригород, но случай был особый, впрочем, у него каждый случай — особый. Взять например этих смешных ребят — брата с сестрой. Он — безответственный ребёнок: покажи конфетку, отвернёшься, только фантик останется; а если оставить одного на подольше — он из этих фантиков костёр сложит и подожжёт, были бы спички. Не ради хулиганства, просто так, из личного интереса. Мальчик «я познаю мир». За счёт опыта, полученного экспериментальным путём, он живуч, предприимчив, хватает каждую возможность, как щука — заглатывает вместе с блесной. И пластика, пластика, совершенно бесподобная грация. То, что нужно. Заманить подальше, взять наживку покрасивее. И подсекать — чётко и резко. Этот парень не любит колебаться, стоит один раз заставить его принять решение, и он сделает всё, что от него требуется. Только бы не просчитаться с моментом и с точкой удара. Попытка будет ровно одна… впрочем, у него всегда всего одна попытка. Уговаривать, упрашивать и вести разговоры на тему «а может ты ещё подумаешь» — не его стиль, совсем не его. Тем-то ты и хорош, ныряльщик за жемчугом, что достаёшь со да зачастую далеко не самого чистого моря бесценные сокровища, иногда даже редчайших пород.

И с другой стороны — она. Чувствительная, трепетная, тонкая девочка. Откровенно умна и умно откровенна. Тебя подкупает и очаровывает её эмоциональность, которой простому смертному со стороны не видно. Вечная борьба противоположностей: приличия и любопытство, догмы и пробуждающаяся страсть, надежда и неверие в собственные силы. И неподражаемая способность к преодолению. Подумать только, ведь всего четыре встречи понадобилось для того, чтобы из зажатой, закрытой и довольно колючей особы получилась великолепная горделивая лань с глазами, заглядывающими прямо в душу. Рядом с ним она раскрывалась, как бутон чайной розы под ласковыми утренними лучами. Рядом с ним… а может быть, здесь ей и место? Ведь какой позор, если это великолепие погибнет от грубого прикосновения неумелых, жестоких рук, или печально увянет, не вынеся зноя полуденного солнца. Хватит ли ей великодушия, достанет ли широты взгляда на этот далеко несовершенный мир, чтобы узнать его лучше и остаться подле него? Это не пустая кукла, не мелкая карта, сыграв которую, не задумываясь, швыряешь в отбой; в этом создании живёт душа, одновременно молодая и древняя. Случайная встреча, ведь её могло бы в том кафе и не оказаться. Но она была, первым благословением подарив ему самый простой повод подойти — сделать первый, по обычаю, самый сложный шаг. Теперь он почти у цели, дело почти сделано. Яркая звёздочка бесценной жемчужины скоро скатится ему в ладонь. И как же обидно, что ради красивого, ценного, но бездушного жемчуга почти прирученную лань надо отпустить. Выгнать в лес, полный опасностей, хищников и тёмных оврагов. Он берёг бы её… Может быть, всё-таки?.. Ведь нельзя отказывать себе в простом человеческом счастье, в дозволенной радости общения, общности, симпатии душ. Но нет. Иначе последствия могут быть непредсказуемы, даже фатальны. Однако, пока ещё можно. Ещё немного, самую малость подержать в руках призрачную шёлковую ленточку, ощутить ласковое живое тепло. Осторожно, чтобы не спугнуть, не повредить. Как тёплый ветер — коснулся кожи, обнял, и нет его…

Он всё-таки успел на встречу, хотя машину пришлось гнать нещадно. Впрочем, здесь не бывало дорожных полицейских — ловить на пустом полузаброшенном шоссе им было совершенного нечего.

«Летний дворец», как Адам в шутку про себя окрестил это место, представлял собой добротный деревянный коттедж, едва заметный с дороги в кущах полузаброшенного сада. Приходящего садовника он лично инструктировал ни в коем случае не поддаваться модным тенденциям и не стричь самшит — аккуратно подравнивать, но не прореживать и никаких фигур. А также строжайше запретил трогать плющ, давно дотянувшийся до крыши и теперь свисавший оттуда пышными фалдами. Внутреннее убранство соответствовало заданному стилю: плотные занавески поверх невесомой тюли, камин (настоящий, с дровами, никакого электричества), на полу в центре комнаты мохнатая шкура. Кресла, диваны, да и вся мебель тяжеловесные, громоздкие, давно вышедшие из моды, но такие удобные… место отдыха от суетного мира. Место, где можно слушать тишину. Место для уединённых свиданий в особой обстановке.

«Решено, — пронеслось вдруг в голове, — сюда мы и поедем. Ей понравится. Ей непременно должно понравиться. Пусть всё будет как в сказке. Как в романе, которые читают маленькие девочки и сорокалетние разочарованные в жизни дуры. Хотя эта девочка, конечно, не читает романов…»

— Герр Фирсен, что с вами?

Из массивного кресла через неподъёмный письменный стол на него смотрел подтянутый сорокалетний мужчина с достаточно приметным лицом. Ещё не обложка журнала «Forbes», но уже примелькался в новостях политического содержания, пока, конечно, на заднем плане.

— Простите?

— Вам нехорошо?

— Нет-нет, всё в порядке. Я рад, что вам понравилось наше предложение. Бронируем на субботу?

Конечно, ему понравилось. Ему не могло не понравиться, Адам очень точно рассчитал этот ход. Руки его автоматически зашуршали бумагой, перелистывая страницы необходимых документов. Адам понял, что снова не слушает и не воспринимает ни единого слова.

Время тянулось медленно, как патока, иногда превращаясь в тонкую, почти невидимую нить; ожидание, предвкушение, предчувствие… Ясмин легко проходила по знакомым коридорам, занимала своё место в родных классах, безошибочно находила нужные страницы в любимых книгах и верно отвечала на вопросы преподавателей. Но не было больше задумчивых узоров на полях, которые совсем ещё недавно украшали каждый конспект. Слишком о многом надо было подумать. В последние дни было несколько раз, когда рука сама тянулась к телефону — просто набрать номер, услышать голос… что он ей скажет? «Привет»? «Я ждал, что ты позвонишь»? Или просто не возьмёт трубку, занятый какой-нибудь очередной важной встречей? Как ни странно, она довольно быстро приняла решение не накручивать себя. Пусть всё идёт своим чередом, в конце концов, незачем нарушать уже сложившуюся традицию — он всегда звонит и назначает встречи сам. Уже пора бы научиться доверять ему хотя бы в этом. Волнение сменилось ожиданием: когда? Несколько раз Ясмин поймала себя на том, что в гомоне разговоров во время переменок или в далёкой перебранке автомобильных клаксонов на углу ей слышится мелодия звонка. «Признак стресса» — безжалостно констатировала девушка и запретила себе думать о телефоне вообще. А ещё Кот пропал. Не заглядывал к ней, не подстерегал в коридоре, пропустил очередную студенческую пьянку. Как-то Ясмин заприметила его в коридоре, но он то ли случайно, то ли намеренно нырнул в соседний коридор, и там она его, конечно, уже не нашла. Это было обидно. Нечестно. Где-то глубоко, у самого основания черепа, копошился слабенький червячок сомнения: он что, ревнует? Но ведь этого не может быть. У Кота отбоя нет от восторженных его талантом подруг. Неделю назад Ясмин твёрдо знала, что он встречается с какой-то второкурсницей, он всё обещал показать её при случае. Странно, кстати, что её не было на концерте…