– Я это и делаю! – закричал Струев, вскакивая. – Точнее, уже сделал. Я все закончил. Мои ученики вполне потянут систему. Видишь, даже полицейские, и то понимают, о чем речь. Поэтому я ухожу.

– Что ты делаешь?!

– Ухожу, Данила. Я не согласен с твоим курсом. Все, что я мог, я сделал. Если, не дай бог, что случится, то ты сможешь найти меня.

– Погоди, доцент, – Суворов встал, – ты что, всерьез собрался на пенсию?

– Всерьез.

– Бред собачий! – Суворов снова плюхнулся в свое кресло за столом. – Мы же с тобой столько всего…

– Вот-вот, – откликнулся Струев, – именно из-за этого «столько всего». Я больше не могу. А дело свое я сделал.

– Развяжи хотя бы эту ситуацию с диверсионным бредом.

– Ребята развяжут, – заверил Струев. – Все трое моих главных замов – прекрасные ребятки. Монгуш – самый сильный по системе, способен ее развивать и наращивать, факты подбирает правильно, словом, равных ему нет. Лян – прекрасный организатор и администратор, мыслит системно и глобально. В системе тоже спец, но не такой погруженный, как Монгуш. Наконец, Петров. Он не так силен, но интуиция прекрасная. Он может в некоторых случаях встать над системой, увидеть то, что не видно впрямую из графиков, поставить задачу с неожиданного ракурса, проинтуичить ситуацию при неполном массиве данных. Помнишь, как он нас раскусил и присоединился к нам?

– Так это он? Ах, ну да, точно! И все же, Ваня…

– Данила, пусть работают ребятки. Но и без системы я скажу тебе, откуда это все. Ты прешься в Европу, ты тащишь оттуда людей, ты ворошишь там все старые и новые осиные гнезда, потом удивляешься, что кто-то кусается. Тебе сейчас кажется, что все идет хорошо, что мы становимся сильнее и устойчивее, но через пять, может быть, даже десять лет все может пойти прахом!

– А так все пойдет прахом уже сейчас, – глухо отозвался Суворов. – Кстати, вся эта банда охотилась на америкоса.

– Да хоть на эскимоса! Данила, ты что, не понимаешь, о чем я?

– Похоже, что мы все чего-то не понимаем, – сипло проговорил Суворов, – зайди ко мне завтра, а то я сегодня что-то…

– Данила, завтра ничего не изменится.

– Я уже понял. Но все равно. Где-нибудь в районе семи вечера. А до того времени поставь систему на обсчет по сегодняшнему ЧП.

– Хорошо, Данила. Я хотел сказать две вещи. Я не предаю.

– Я так не ставил вопрос.

– Я знаю, что… Одним словом, я внутренне понимаю, что не предаю. И еще. Я люблю тебя. У меня не было брата. Друзей настоящих до тебя тоже не было.

– Ладно, вали отсюда, не трави душу.

Струев вышел. Суворов снова ткнул кнопку вызова на коммуникаторе.

– Здесь Суворов. Тыквина мне. Да. Это Суворов. Вот что. Приготовьте ветеранскую карточку ИСС и пенсионный расчет для Советника Струева. Не надо вопросов, Владимир Абрамович. Просто сделайте это завтра к восемнадцати ноль-ноль. И соедините меня с Москвой, мне нужен Начальник Службы внешней разведки. Отбой.

Когда связь прервалась, Суворов медленно, тихо и зло проговорил:

– Считайте, мать растак, что я гнезда еще даже не начинал трогать!..

Подошел официант, заменил пепельницу, забрал пустой стакан и вопросительно посмотрел на Аню. Та кивнула, и официант исчез из поля зрения. Аня посмотрела на часы и снова закурила. Данила безбожно опаздывал, но она знала, что он сегодня обязательно придет. Ей почему-то даже казалось, что она точно знает когда: когда она докурит эту сигарету и ополовинит второй стакан с «Кровавой Мэри». Аня махнула рукой. Официант возник как из-под земли. Пора было заказать суши. Когда официант расставил перед ней все необходимое и на стол легла деревянная дощечка с суши-ассорти, внизу раздался хор голосов, приветствующих нового посетителя, и Аня услышала знакомый, уверенный, не терпящий возражений голос: «Второй этаж. Меня ждут». Все же голос его чуть изменился. Что-то в нем было не так.

Данила уселся напротив и молча улыбнулся. Аня улыбнулась в ответ, изучая его лицо, которое тоже изменилось. Изменения были глубоко запрятаны. Это было все то же лицо уверенного в себе человека, который готов в любой момент всем на свете объяснить, что и как нужно делать, лицо решительное и волевое… Ане показалось, что из облика ее загадочного друга исчезла беспечность. Раньше он просто шел по жизни, иногда по ходу дела сминая негодяев и помогая хорошим людям. Он даже рисковал ради своих друзей, рисковал серьезно, но делал это легко и бесшабашно, с легкой долей самоиронии. Теперь иронии и бесшабашности не было. Данила еще не сказал Ане ни слова, ничего не сделал и не сообщил ей, а она уже поняла: что-то изменилось в его жизни. И следом пришел страх: она поняла, что сейчас что-то изменится и в ее жизни тоже. Страх кольнул сердце и ушел, растворяясь в открытых глазах Данилы и в поступающем в кровь алкоголе.

– Саке? – прервал молчание Данила.

– Ну я-то уже нализалась, ожидая тебя, – ответила Аня, – а ты с каких пор стал пить за рулем?

– Я не за рулем.

– Жизнь дала трещину?

– Что-то вроде того, – ответил Данила, жестом призывая официанта, – меня отвезут.

– Вот как! А я-то думала, что ты отвезешь пьяную одинокую женщину домой.

– Тебя тоже отвезут.

– Становится все интересней, – сказала Аня, – может быть, ты теперь наконец объяснишь глупышке, что пустяки, а что нет?

– Сегодня обязательно, – ответил Данила и снова улыбнулся.

«Отчаяние, – подумала Аня, – отчаяние и решимость. Так становятся героями. Так превращаются в ничто. С такой улыбкой летчик идет на таран. С такой улыбкой выходят на драку двое против шестерых. Он словно самурай, который считает, что уже мертв… Или это антураж места на меня действует?»

За освободившийся за спиной у Данилы столик прошла парочка и заказала два стакана сока: апельсиновый и томатный. Парень, несмотря на весьма спортивное телосложение, был довольно неприметной внешности, а вот девушка была очень интересной: миниатюрная, стройная, с мягким, чуть восточным лицом. Да и одета она была очень стильно. Парень и девушка как-то странно беседовали, натянуто улыбаясь. Аня неплохо читала по губам. «У меня чисто, – сказал парень девушке, – следи за лестницей». Аня вздрогнула. Она также почувствовала, что что-то происходит у нее за спиной.

– Успокойся, Анюта, – тихо сказал Данила, – это свои.

– Свои? – почти шепотом переспросила Аня.

– Свои, – подтвердил Данила.

Официант принес саке. Данила отослал его движением руки и сам разлил теплую японскую водку по подогретым рюмочкам.

– За встречу, Анюта!

– За встречу.

Данила выпил с видимым удовольствием и даже причмокнул.

– Да, – протянул он, – милые радости московского обывателя…

Страх увереннее вонзился в сердце Ани, уже не собираясь никуда уходить. «Сейчас он заберет мою жизнь, – подумала она, – сейчас он заберет вообще всю эту жизнь. Свернет ее, как переносной киноэкран, словно говоря: фильм окончен, дети, пора делать уроки. Господи, как страшно получать то, чего так долго ждешь!..»

Всю свою сознательную жизнь Аня Филиппова ждала чего-то настоящего и большого. Она не просто была уверена, она знала, что это в ее жизни сбудется. Более того, она была спокойна: она знала, что это не пройдет мимо нее. К ней придут и скажут, что она нужна для дела. Но никогда она не связывала это свое знание и ожидание с Данилой, этим странным мужчиной, появившимся в ее жизни пять лет назад. Тогда Аня была еще вполне счастливой молодой женой, брак ее только-только начал давать трещину. Она работала, но серьезной и увлекательной ее работа не была. Аня считалась всеми скорее домохозяйкой, чем деловой женщиной. Что она любила, так это порядок и честность, поэтому место офис-менеджера одной из преуспевающих московских фирм ее вполне устраивало. Устраивала Аня и работодателя. Пять лет назад в офисе фирмы появился Данила Суворов, появился в качестве важного гостя ее шефа. Аню это слегка удивило: перед тридцатилетним на вид мужчиной буквально стелился ее пятидесятипятилетний босс. Легкое удивление не помешало Ане быстро оценить важность гостя и раздать пинков секретарям, послать подвернувшегося под руку водителя в ближайший магазин за выпивкой и снедью, так что уже через десять минут после появления Данилы в кабинете у шефа была по полной программе накрыта поляна. Шеф с благодарностью посмотрел на Аню, когда Данила ушел, лишь слегка пригубив «Remi Martin XO», и не забыл о ее сообразительности и расторопности. Через год, когда семейная жизнь Ани покатилась под откос со все нарастающей скоростью, а ее фирму стали реструктурировать, ее карьера вдруг пошла в гору. Тогда ее бывший шеф был и вовсе списан в бесперспективные, но успел протолкнуть «талантливого молодого администратора» заместителем исполнительного директора в одну из дочерних структур возглавляемой им фирмы. Еще через полтора года Аня развелась, а совсем недавно сменила работу с повышением оклада и расширением соцпакета. Аня с каким-то странным чувством вдруг осознала себя представительницей почти среднего класса, свободной самостоятельной женщиной, которая вполне комфортно чувствует себя в современной столичной жизни. Но где-то в глубине сознания по-прежнему лежала уверенность в том, что ее жизнь задумана не для этого, что ей предстоит служение и подвиг, а окружающая ее видимость благополучия скоро может рассыпаться в прах. Странно, но подобные мысли никогда не казались ей детскими.