– Что «это»? – переспросил Тродат.

– Ну то, что они – другие.

– Ах, да, да, конечно, – быстро согласился Тродат, – но вы хотели рассказать про «Ниву».

– Да что там «Нива»! – воскликнул Мюллер. – Хотя да, это тоже интересный пример. Почти такие же машинки, как эта, производились в России до 2003 года. Затем на заводе, где их делали, разработали новую модель и стали выпускать ее малыми сериями. Новая модель – это то, что мы знаем как машину «Chevrolet NIVA». У русских тогда было мало денег. Странно это слышать сейчас, не так ли? Да ведь и мировая экономика тогда была совсем другой. Ну хорошо, значит, «NIVA». Русские слепили неплохой недорогой джип, но финансовые затруднения не позволяли им самостоятельно построить конвейер для этих джипов. Я точно не знаю, как велись поиски инвесторов, но деньги предложили американцы в обмен на все права на торговую марку и технические решения. Первый конвейер был построен в России, затем где-то у латиносов и так далее. Производство старых моделей в России было полностью остановлено. Однако, – Мюллер снова весело засмеялся и поднял вверх большой палец, – вскоре все в мире изменилось. Русские вспомнили про этот небольшой и недорогой внедорожник, слегка усовершенствовали его и снова запустили в производство. Кстати, некоторые узлы помогал усовершенствовать я. Да, да! Я даже ездил в город со странным названием Тольятти. Ваших соотечественников с их претензиями на торговую марку, извините, послали куда подальше. Кстати, они особенно не возражали. Кому нужны сегодня бренды!.. Одним словом, теперь это снова очень популярный русский автомобиль. Еще бы! Ведь раньше он был основным внедорожником так называемого Министерства по чрезвычайным ситуациям. То, что сейчас называется ИСС. Мистер Тродат, что с вами? Я не обидел вас?

– Нет, нет, что вы, – отозвался Тродат, – я просто задумался.

– Да, тут и правда, есть над чем задуматься.

Тродату действительно чуть не стало плохо. Он вспомнил, где видел этот автомобиль, как только Мюллер упомянул МЧС. Была ужасная, отвратительная, дождливая и холодная осень 2005 года в Косово. Из брюха гиганта-лайнера «Ил-76» выезжали «КамАЗы» и белого цвета русские «Нивы» этой самой модели с эмблемами МЧС и ООН на бортах. Через пять минут три четверти русских и принимавших их солдат Бундесвера были мертвы. Албанские террористы обстреляли русскую гуманитарную миссию из гранатометов, потом в крыльях самолета сдетонировал остаток авиационного керосина. Профессор Тродат тогда справлял малую нужду в пятидесяти метрах от самолета. Это спасло ему жизнь. Обернувшись на звуки взрывов, он оцепенел. Его сбило с ног ударной волной. Он встал, цел и невредим, и совсем рядом с ним упал на землю кусок обшивки. «Ilyushin-76 TM. Made in Russia», – прочел на нем Тродат. Потом он впервые увидел тех, о чьем существовании подозревал всю жизнь и кем будет заниматься весь ее остаток. Они тоже увидели его. Секунд тридцать на него со странной улыбкой смотрел один из них. Ни на Тродата, ни на оставшихся в живых русских и немцев они не стали тратить силы и время. Тродат тогда поклялся себе памятью своей матери, что они пожалеют о своей небрежности. Им был нужен баланс, равновесие, им была нужна Земля, им было наплевать на людей. «Я помешаю им».

Тродат был медиком по образованию, хотя никакой практики не вел, скорее являлся теоретиком. Однако долг врача был превыше такой мелочи. Он вместе с русскими и немецкими коллегами весь день, ночь и следующее утро пытался спасти раненых. Тродат тогда понял для себя важную вещь: помочь ему в исполнении клятвы смогут только русские. Скажи он тогда об этом кому-нибудь, его бы засмеяли: слабая, агонизирующая, не верящая в себя Россия никем не рассматривалась как серьезный игрок. Да и большинство самих русских были готовы с этим согласиться. Однако Тродат всю жизнь хранил у себя реликвию своего деда: часы русского старшего лейтенанта, которые отец обменял на серебряную фляжку при встрече на Эльбе. И тогда, работая в 2005 году с врачами-спасателями из России, Тродат понял, что русские не просто поднимутся вновь, а изменят мир. И только они смогут вмешаться во всемирную предопределенность, только они встанут на пути тех, у кого Тродат поклялся отнять все шансы. Через три года после событий в Косово в России произошли изменения, и Тродат убедился, что был прав. Он боялся и даже порой ненавидел русских, но они были ему нужны. Он будет искать любой случай и повод, чтобы встретиться с их новыми лидерами и затем работать на них, а значит, и на свою идею, защищать свое видение мира. Два года назад случилось чудо: через пять лет безуспешных попыток Тродата Старший Советник Суворов, серый кардинал российской власти, встретился с ним. В России чудеса случаются. Тродат знал, как заслужить доверие Суворова, как постепенно готовить русских к тому, что им предначертано (да, так он для себя и формулировал – предначертано) совершить. Более всего надежд Тродат возлагал на еще одного Советника – вот кто будет его главным оружием… И, наконец, Тродат прибыл в Россию в качестве совершенно особого иностранного специалиста, прибыл по личному приглашению Суворова. К этому времени он знал о «новом русском тоталитаризме» столько, сколько знали о нем очень немногие, не знал он только того, что ему так и не удастся в ближайшие годы увидеть свое главное оружие.

Мюллер продолжал болтовню, уже далеко уйдя от темы русской «Нивы». Этот бесхитростный технарь-немец был очень аккуратно и мягко запрограммирован. То, что русские спецслужбы владели техникой нейролингвистического программирования, Тродат знал давно. Но и спецслужбы знали, что он знал об этом. Поэтому, а возможно, из соображений бережного отношения к иностранным специалистам, Мюллера запрограммировали очень мягко. Он не говорил ничего, чего не думал, он будет помнить обо всем, что было, когда программа закончится.

– Извините, что перебиваю, герр Мюллер, – сказал Тродат, – я крайне признателен вам за то, что вы подвозите меня до Института. Однако, окажите мне еще одну услугу, ответьте: почему вы встречаете меня?

– Я же говорил: вы новичок, и мне показалось, что вам будет приятно, если привезет вас в Институт товарищ по несчастью.

– Товарищ по несчастью?

– Ну, возможно, я не так выразился… В России вы иностранец, я тоже, но я работаю здесь давно, а вы приехали только что. Общение с нерусским коллегой подбодрило бы вас… и все такое…

– Вас просили об этом сотрудники КГБ?

– Я должен признаться, – поднял правую руку Мюллер и затем приложил ее к сердцу, – да, меня попросил об этом полковник КГБ, который курирует наш Институт. Он сказал, что вы очень ценный специалист, однако, если за вами прислать служебный автомобиль, и вами, и другими сотрудниками это может быть воспринято неадекватно, а если вы поедете на метро, это будет выглядеть не совсем вежливо. Кроме того, два иностранных специалиста по дороге поговорят, я введу вас в курс дела…

– С вами еще кто-нибудь говорил?

– Из КГБ?

– Из КГБ.

– Какая-то дамочка-прапорщик, она выписывала мне пропуск на выход из их зоны, сказала еще раз спасибо… и все такое… А в чем дело?

– Да ни в чем, – пожал плечами Тродат, а про себя подумал: «Вот оно!» – Я просто хотел узнать, кто помимо вас проявил обо мне заботу.

– Что ж, вы узнали?

– Не обижайтесь, герр Мюллер, – грустно улыбнулся Тродат, – извините меня. Просто я знаю, как работают русские. Теперь все сходится, но меня все же что-то беспокоит… Мне рассказывают, как добраться до Института на метро, а затем посылают вас «вводить в курс дела». Ладно. Еще раз: простите и не обижайтесь.

– Да не обижаюсь я, – снова заулыбался Мюллер, – и, поверьте мне, я обрадовался… э-э-э… заданию. Хе, да я ведь теперь агент КГБ! Вот уж забавно, а? Меня достали французы, с которыми я работаю и живу по соседству. А русские… Русские очень милые люди, но они – другие. Господи, да если бы я просто узнал о вашем приезде, я бы и в аэропорт поехал вас встречать. Если мы сдружимся, это будет здорово…