— Почти… почти две недели.

— Две недели?! И ты ещё удивляешь, что лучше не становится?!

— Но, я ведь встал на ноги! — Ты встал на ноги только благодаря этой крови!

— Возможно, но я всё равно больше не буду её пить! — Почему?

— Она — детская, её забрали против воли у того, кто не в состоянии себя защитить.

— Ты вообще понимаешь, КАК тяжело мне было это доставать?!

— Я много раз говорил, чтобы ты ничем ради меня не жертвовала, а теперь? Ты и теперь не собираешься ничего слушать! — Да, если для того, чтобы тебя не потерять, придётся давить и унижать — что ж, я на это согласна, потому что допустить твою смерть просто не могу! — Вот именно — ты не можешь! А обо мне ты вообще подумала? Чего я хочу?

— Личная безопасность — не то, что можно обсуждать! В таких случаях твоё мнение является несущественным, если ведёт к смерти! — Действительно, что может быть такого в моём мнении! — Я говорю не про это! — А про что?

Хелли замолкла. Ей было физически тяжело дышать, а пол казался таким отличным вариантом для того, чтобы раскинуться на его ледяной поверхности, что…

— Эй, что с тобой?

Макс дёрнулся вперёд и банка полетела на пол, позвякивая и глупо подпрыгивая, отчего содержимое её капля расползлось в разные стороны. Руки друга были тёплыми и уютными, когда он не дал Хелли упасть, прижал к себе, притягивая и собираясь поцело…

Тихий шелест заставил их обоих обернуться: цветок, ещё минуту назад мирно занимающийся фотосинтезом, опустил один из бутонов и через него всасывал кровь, на глазах наливая силой…

Хелли могла бы сказать, что испугалась, что у неё отнялись ноги и что сердце ухнуло куда-то в район ботинок. Но ничего из этого, к сожалению, не было способно полноценно передать ту гамму эмоций, что ей довелось испытать при виде растения, деловито собирающегося с пола красные капли. Казалось — цветок совершенно не замечает своей роли в природе и серьёзно намерен стать полноценным хищником: девушка могла поклясться, что в определённый момент он даже довольно причмокнул. Макс, всё ещё сжимающий её в объятиях, смотрел на происходящее со смесью отвращения и страха. Парень явно не был доволен творящимся под боком и потому, повернувшись к ней, уточнил:

— Что, ты говорила, это за растение? Гортензия?

— Ну…

— Хелли, мы же договаривались друг другу не врать, — он устало опустил голову и вдруг тяжело сел, почти упав на пол, — Прости, мне что-то нехорошо. Ты не могла бы…

— Что?

— Мне явно нужна та кровь. Ну… детская.

— Хм… боюсь, за ней далеко идти. Так что потерпи до завтра.

— Это… — вампир захрипел, словно задыхаясь, — Это — месть, да? За то, что я не пил всё это время, предпочитая мучиться от жажды?

Внезапно накатившее желание во всём сознаться не смогло пересилить страх перед возможными последствиями: Хелли в красках представила себе реакцию друга, который был свято уверен в том, что не делает ничего предосудительного. Несмотря на полное не знание законов вампирского общества, она успела достаточно изучить парня, иногда не готового отступиться от собственных принципов даже в случае прямой угрозы жизни. Поэтому она только сделала обиженное лицо и, прямо посмотрев в глаза Максу, ответила:

— Да. Считай это своеобразной местью. К сожалению, я не в силах дать тебе умереть, но точно заставлю помучиться перед тем, как окончательно поправиться. Ты отдал такую дорогую вещь растению, в ближайшее время денег на лекарство нет, так что побудь пару-тройку дней дома, пока мозг не встанет на место…

И она сдержала слово, пусть и пришлось для этого переступить через себя и смотреть на муки друга. Временами она была готова достать припасённую на всякий случай баночку, но каждый раз одёргивала себя, вспоминая злость в первый момент. Макс врал и осознание этого факта неимоверно бесило, заставляя рычать: избегая приёма крови, он намеренно и целесообразно загонял себя в могилу. Ей было непонятно такое поведение. Пожалуй, именно совершенно искреннее непонимание и стало причиной разговора перед самым рассветом.

— Ты… как? — тихо спросила девушка, присаживаясь на край кровати и пробегаясь кончиками пальцев по его спине, которая тут же вздрогнула, — Прости, может, это слишком жестоко, но ты должен понять: я очень сильно волнуюсь за единственное существо в этом мире, способное меня понять. Так что вполне естественно желать, чтобы оно подольше осталось живым.

— Я всё равно выживу.

— Ты не можешь этого знать.

— Хелли…

— Пообещай, что, что бы я теперь тебе не принесла, ты просто без вопросов это примешь.

— Послушай…

— Не хочу ничего слушать. Обещай!

— Нет.

— Что?!

Девушке показалось, что она оглохла от собственного вопля, от которого качнулась штора, скрывающая их от внешнего мира. В то время как Макс на него не отреагировал: его лицо всё ещё ничего не выражало, оставаясь спокойным. Первым порывом было схватить его и трясти до того момента, пока упёртый парень ни осознает собственную ошибку, но вампирша сдержала себя. В конце концов, у него тоже могли быть собственные убеждения и не ей указывать на недостатки другого. Поэтому Хелли сжала зубы и, судорожно выпустив воздух между ними, попыталась как-то разрядить обстановку:

— Было бы здорово не устраивать ссоры на пустом месте. Ты ведь знаешь, что я не стану доставать что-то, что потребует смерти человека. А животные… раньше тебе не было до них никакого дела, что изменилось?

— Я… я не хочу говорить об этом. Ты не могла бы… уйти?

Что-то внутри болезненно сжалось, почти вынуждая кричать от невозможности помочь. Максу быстро станет хуже без её крови, а значит — надо убедить парня в том, чтобы тот принимал лекарство. Только вот — что поможет в такой ситуации? Убеждение? Запугивание? Попытки поторговаться? А имеет ли всё это смысл при условии, что после вампир всё равно может в любой момент снова получить удар и тогда уже не станет лечиться? От одной мысли о подобном исходе Хелли скривилась.

— Ты будешь есть то, что я тебе приношу до того момента, как полностью ни восстановишься. Сейчас у тебя нет права голоса, потом — обсудим это.

Возможно, следовало быть мягче, попытаться объяснить ему ситуацию, предотвратить возможные непонимания, но… ей было всё равно. Словно короткая перепалка вытянула все силы. Так что девушка поднялась и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь…

— Как там ваши растения? — между делом бросила Хелли, когда хозяин кафе снова решил выйти к ней после короткого ужина за занавеской, — Всё получилось?

— Если бы хоть что-то получилось, меня бы уже тут не было, — зло бросил мужчина, оглядывая пустое помещение, — То ли Ронда подставила подножку таким хитрым образом, то ли для роста нужны особые условия: взойдя, бедный росток едва сразу богу душу ни отдал.

— Может, поставить его на свет? — сыграла дурочку девушка, — Бабушка раньше всегда так делала.

— С ума сошла, что ли? Это — вампирское растение, а значит — ему нужно то же, что и вампиру: темнота, кровь, относительный покой.

— Кровь? Вы поливаете его кровью?

— А как иначе? — выгнул бровь тот и вдруг улыбнулся, — А, ты же не в курсе легенд! Говорят, что вырастивший Кровавый Плод человек сможет вылечить вампира и тем самым станет его Господином. С другой стороны, если вампир вдруг воспылает жаждой дать Плод человеку, то тот автоматически станет его слугой безо всяких меток. Странная сказка, конечно, ни разу о подобном не слышал. С другой стороны — и Кровавый Плод на Земле выращивать не пробовали. В родном мире он живёт в глубоких пещерах, полных влажного тумана, и потому — лишён возможности контактировать с солнцем. О нём есть лишь легенды, потому что отправляться на дно системы пещер рискнёт не всякий вампир, что уж говорить о человеке.

— То есть… нет точной информации о том, что Кровавый Плод способен исцелить вампира?

— О, я понял! — вдруг засмеялся хозяин, — Ты полагаешь, что, вырастив его, сможешь вылечить своего друга от удара забойным ножом?