— А о чём легенда-то?

— Ну, у Кровавого Плода много самых разных свойств: он и лечит, и заставляет говорить непонятную чушь, погружая тебя в мир розовых фантазий, и позволяет навсегда избавиться от жажды… в общим — настоящее чудо, а не растение. Но главной легендой о Кровавом Плоде называют «песнь о воскрешении». Согласно ей, если вампир вырастит Кровавый Плод на собственной крови, а потом накормит такими плодами другого вампира, то для «возвращения» будет достаточно сделать обратно тому, что требовалось для воскрешения.

— То есть… накормить плодами и напоить собственной кровью?

— Да. Только ещё никогда мне не встречался вампир, горящий желанием вернуть свой настоящий облик. Люди слабые, у них хрупкие тела, подверженные болезням, а также — они являются пищей для огромного количества хищников. А ты хотела бы вернуться?

Хелли промолчала. Постепенно всё становилось на свои места: и то, что внезапно «раскрыл душу» Макс и то, что растение жадно бросилось на вампирскую кровь. События стремительно сошлись, выстроившись в одну сплошную сетку, покрывающую произошедшее последних дней. Она получила достаточно плодов, чтобы забыть о жажде и питаться по собственной прихоти, друг — исцелился и теперь может жить как прежде. Плюс — он неожиданно для себя выдал ей всю правду и предпочёл спрятаться вместо серьёзного разговора. Но, даже несмотря на то, что ей было не за что винить парня, что-то по-прежнему гложило, заставляя беспокоиться…

За спиной хлопнула дверь и тихий женский голос произнёс:

— Я чую запах Кровавого Плода…

Хелли открыла дверь в спальню Макса и застыла на пороге: парень лежал на кровати, раскинув руки и молча смотря в потолок. Пользуясь тем, что остаётся незамеченной, она подошла к окну и немного отодвинула штору. На улице уже темнело, последние солнечные лучи скользили по крышам. Ей нужно быть обсудить возможные варианты будущего и это не могло больше ждать — они и так слишком долго откладывали многие темы, чтобы отступить теперь.

В этот раз ей удалось выкрутиться: пришедшая обратилась к хозяину и тот только улыбался, рассказывая, что многократно пытался вырастить Кровавый Плод, вот запах и остался. Сама она, пользуясь возможностью, убежала, однако возвращаться домой не спешила — было неясно, выслеживает ли её вампирша. К тому же — девушке надо было подумать, внезапно открывшиеся истины требовали времени на то, чтобы привести после мысли в порядок.

Что это за женщина?

Как она нашла кафе?

И, главное, откуда знает запах Кровавого Плода?

Если растение настолько редкое, что уже давно стало легендарным и о большей части его свойств можно узнать из легенд, почему столько народу с ним знакомы? Ведь не может же быть такого, что она стала первой, кто смог вырастить Плод? Или может?

Хелли переступила с ноги на ногу под аккомпанемент тишины. В доме, лишённом их привычных разговоров, было необычайно тихо. И на секунду девушке почудилось, будто всё и правда в порядке: не было никакой ссоры, незнакомая вампирша не втягивала воздух рядом с ней и не смотрела горящими глазами, Макс не болел и не приходилось врать ему ради восстановления. И она не стала той, что смогла вырастить Кровавый Плод, о котором ходит столько легенд. И семена не спрятаны у неё под кроватью, обёрнутые грязной тряпкой в ожидании посадки, намеченной уже на следующую субботу.

— Так и будешь стоять?

От внезапного вопроса Хелли вздрогнула. Ей показалось, что былой покой в мгновение ока пошёл трещинами и на пол с трескучим звоном посыпались осколки.

Макс.

Сколько она ни пыталась, так и не смогла принять решение насчёт дальнейших своих действий. Он ни за что не станет пить её кровь, значит — снова придётся обманывать и изворачиваться. Но это — только в случае, если парень действительно жаждет «воскреснуть». В этом случае она могла бы вернуть другу обычную жизнь обратно, и не думать больше о том, что он не счастлив рядом с ней, в маленьком домике, полном уюта и вранья самим себе. Но, тогда… Хелли бы точно осталась одна на долгие годы. Способна ли она отпустить его? Этого девушка до сих пор не знала…

— То, что я сказал — это неправда, — прозвучал в тишине тихий голос парня.

Ей захотелось рассмеяться: возможная слежка, Кровавый Плод, неадекватное поведение единственного близкого существа на этой земле, необходимость скрывать настоящие доходы… Но прямо сейчас вампирша радовалась обычному разговору, никак не связанному с закрутившимся вокруг неё «хороводом безумия».

— Послушай, мне очень жаль, что я вёл себя немного странно, но…

— Знаю, — Хелли решительно прервала возможный поток извинений, — Лекарство вынудило тебя.

— Я не об этом. Джейсон и правда мой брат. А в остальном… Я хочу быть с тобой рядом, если ты, конечно, позволишь.

— Всё, что было вытворено в последнее время — для твоего же блага. Ты должен меня понять.

— Тогда и ты должна понять: непросто осознавать, что можно выжить лишь ценой жизни ребёнка.

Она и сама не знала, зачем это делать, ведь понимала — нет причины и дальше врать, когда можно просто рассказать другу всё и тогда… Но Хелли всё равно, терзаемая внутренней тревогой, постаралась сыграть уверенность и снова соврала. Выпрямившись и опершись рукой на стену, девушка сказала:

— Не думаю, что дети умирали.

— Это он так тебе говорил?

— Кто?

— Брайн.

— Кто такой Брайн?

— Единственный продавец качественной крови на всю округу, доставший и моё лекарство. Зовут Брайн Нильс, тридцать шесть лет, не женат, дома есть собака.

— Хм… знаешь, почему-то никогда не возникало желания спросить его имя…

— Возможно потому, что ты никогда не собиралась у него покупать. Даже то, что пошла в кафе работать и регулярно берёшь в долг, не в состоянии заставить тебя отречься от убеждений, что нехорошо есть падаль.

— О чём ты?

— Подойди, — сев на кровати с согнутыми ногами, позвал он, и для пояснений похлопал по нужному месту матраса рукой, — Вытяни руки вперёд, — и, пользуясь возможностью коснуться тела Хелли провёл пальцами по спине, тут же напрягшейся от этого, — Видишь? Ты реагируешь не совсем так, как когда была человеком? Теперь ты — охотник, и если не понимаешь кто перед тобой, по умолчанию воспринимаешь его как дичь.

Хелли замерла. Она никогда не думала о себе в таком ключе, полагаясь больше на инстинкты, нежели на логический анализ. Да, в последнее время девушка всё чаще замечала изменения в организме, но связывала больше с ростом и окончательной остановкой развития тела, чем с охотой, которая, чего греха таить, выходила всё лучше и лучше. Приноровившись к бегу кабана, научившись выслеживать сову по запаху и зная все «проходные» места, она больше не оставалась голодной и не мучилась по утрам, вдыхая сладкий запах соседского мальчика, порезавшего палец. Зрение, слух, нюх — приспосабливались, становились острее, чётче, быстрее. Руки и ноги — сильнее и легче, в то время как клыки перестали вылезать тогда, когда это стало бы проблемой. Её тело модернизировалось, с каждым днём больше подходя для поставленной задачи — выжить на крови животных. Однако сама она воспринимала происходящее мягче, ведь всё менялось неспешно, осторожно и медленно. Потому слова друга её не задели, а просто заставили задуматься. Вот так, сидя рядом, он оказывал невероятно успокаивающее впечатление.

— Скорее всего, ты прав, — улыбнулась она, и, погладив его по руке, приникла ближе, — Правда, так ровно до того момента, как понимаю, что передо мной человек. Так получилось — из-за постоянной охоты тело привыкло потреблять кровь животных и привычная жажда стала какой-то…

— Приглушённой? — подсказал друг.

— Да, — снова улыбнулась девушка, — Честно говоря, в последнее время мне всё чаще кажется, что ты умнее.

— Может быть. Это неважно, пока мы вместе.

— Мы вместе?

— А ты сомневаешься? — его рука легко легла на талию, притягивая к себе и вынуждая прилечь рядом, — Смотри: мы живём вместе, ты помогаешь мне выздороветь. Порой ты охотишься на животных и приносишь мне свежего мяса, я — хожу на работу, где получаю деньги, которые мы тратим на всякие нужные мелочи. Недавно мы купили новый диван в гостиную. Да, на распродаже с места убийства, да, тащить его пришлось самостоятельно и ночью, чтобы ни с кем не встретиться. Однако, разве это проблема, если теперь он радует нас обоих своими чистыми боками?