Адолин нахмурился.

— Куда вы ведете, Кадаш?

— К правде, так близко, как только осмелюсь, — сказал ардент. — И я не могу быть таким прямым как вы, светлорд.

— То есть вы считаете видения моего отца подделкой.

— Я никогда не обвиню моего кронпринца во лжи, — сказал Кадаш. — И даже в слабости. Но я не могу мириться с мистицизмом или пророчествами, в любой форме. Ибо поступать так — отвергать учение Ворин. Время тех священников давно прошло. Время обмана народа, царство тьмы. Сейчас каждый выбирает свой собственный путь, и арденты помогают им подойти к Всемогущему так близко, как только возможно. Вместо темных пророчеств и власти немногих, у нас есть люди, верующие сознательно и ощущающие свою связь с Богом.

Он подошел ближе и заговорил, очень тихо.

— Над вашим отцом грешно смеяться, его величие невозможно затмить. Если эти видения правда, это между ним и Всемогущим. И вот то, что я могу сказать: я знаю кое-что о том, как себя чувствуешь, когда тебя посещают призраки смерти и войны. В глазах вашего отца я вижу то, что чувствовал когда-то сам, только намного хуже. Лично я считаю, что эти видения — скорее отражения его прошлого, но не какой-то мистический опыт.

— То есть он сходит с ума, — прошептал Адолин.

— Я ничего такого не сказал.

— Однако вы подразумеваете, что, скорее всего, не Всемогущий посылает такие видения.

— Да.

— И эти видения — продукт его собственного ума.

— Вероятно, — сказал ардент, поднимая палец. — Тонкая нить, вы видите. Очень трудно идти по ней, особенно в разговоре с сыном моего кронпринца. — Он порывисто схватил Адолина за руку. — Если кто-то и может помочь ему, то только вы. И нет места ни для кого другого, даже для меня.

Адолин медленно кивнул.

— Спасибо.

— Теперь вам лучше пойти к этой молодой девушке.

— Да, — вздохнул Адолин. — Но, боюсь, несмотря ни на какие подарки, мои ухаживания продлятся недолго. И Ринарин опять будет надо мной издеваться.

Кадаш улыбнулся.

— Не сдавайтесь так легко, светлорд. Сейчас идите. Но обязательно возвращайтесь, и мы поговорим о ваших целях и о вашем Призвании. С момента вашего Возвышения прошло слишком много времени.

Адолин кивнул и поторопился наружу.

Далинар и Ринарин, проведя несколько часов над гроссбухами вместе с Тешав, отправились к королю. Они молча шли по коридорам, эхо от стука подошв их сапог по мраморному полу отражалось от каменных стен.

За последнее время коридоры королевского дворца стали зримо богаче. Когда-то этот был обычным туннелем, сделанным Преобразователем. Потом во дворце поселился Элокар и приказал его украсить. С подветренной стороны прорезали окна, пол покрыли мрамором. На стенах появились вырезанные изображения, обложенные мозаикой. Далинар и Ринарин прошли мимо группы мастеров по камню, вырезавших сцену с Налан'Элином, поднявшим над головой ярко светящийся меч возмездия.

Вскоре они оказались в прихожей королевских покоев, большой открытой комнате, охраняемой десятью воинами Королевской Гвардии, одетыми в синее и золотое. Каждого из них Далинар знал в лицо — он сам тщательно подбирал их.

Кроме них в прихожей находился кронпринц Рутар, ждущий аудиенции. У него была короткая черная борода, свои мускулистые руки он сложил на груди. Он надел красный шелковый пиджак без пуговиц, очень похожий на традиционный мундир алети. Из-под него виднелась белая рубашка с манжетами; свободные синие штаны с широкими обшлагами.

Рутар заметил Далинара и кивнул ему — минимальный знак уважения — потом повернулся и продолжил прерванный разговор с одним из своих людей. Однако тут же замолчал и раздраженно засопел, увидев, что стражники у двери отошли в сторону, разрешая Далинару войти. Свободный доступ Далинара к королю раздражал остальных кронпринцев.

Короля в комнате не было, но дверь на балкон была широко распахнута. Стража Далинара осталась в комнате, а он сам пошел на балкон. Ринарин, слегка поколебавшись, последовал за ним. Смеркалось, солнце уже садилось. Разместить дворец так высоко казалось тактически грамотно, но означало, что его безжалостно продувают ветра. Старая как мир дилемма: защищаться от штормов или занять позицию повыше?

Чаще всего выбирали второе, хотя, например, военлагеря на краю Разрушенных Равнин построили пониже, потому что атака паршенди казалась маловероятной. Но короли предпочитали высоту. И, кстати, в данном случае Далинар поддержал Элокара.

Сам балкон — толстая каменная платформа, вырезанная на верхушке маленького холма, — был огражден железными перилами. Королевские покои — созданный Преобразователями купол — находились на естественном основании, из которого вниз, по склону холма, шли многочисленные лестницы и крытые коридоры, ведущие на нижние уровни дворца. Там жила свита: охранники, штормстражи, арденты и дальние родственники семьи Холин. Жилище Далинара находилось в лагере. Он отказывался называть его дворцом.

Король перегнулся через перила, издали за ним наблюдали два стражника. Далинар жестом приказал Ринарину присоединиться к стражникам, потому что хотел поговорить с королем наедине.

Свежий холодный воздух — на этот раз весна началась вовремя — наполняли сладкие вечерние запахи цветущих камнепочек и мокрых камней. Военлагеря уже зажглись — десять искрящихся кругов, наполненных светом сторожевых костров, кухонь, ламп и ровным сиянием заряженных гемм. Элокар, однако, глядел поверх лагерей, в сторону Разрушенных Равнин. Там царила темнота, и только изредка мерцали огоньки сторожевых постов.

— Смотрят ли они на нас? — спросил Элокар, когда Далинар подошел к нему.

— Мы знаем, что их банды рыщут в ночи, Ваше Величество, — сказал Далинар, кладя руку на железный поручень. — Я поневоле думаю, что они смотрят на нас.

Король был в традиционной форме алети — длинном мундире с пуговицами по бокам, со свободным и незастегнутым воротником и манжетами, обшитыми галунами. Синих штанах, таких же свободных, как у Рутара. Для Далинара он выглядел почти как штатский. И все чаще и чаще именно такие расхлябанные франты, одетые как на праздник, вели солдат в бой.

Именно это и предвидел Гавилар, подумал Далинар. Вот почему он так настаивал, чтобы мы следовали Кодексу.

— Дядя, ты выглядишь задумчивым, — сказал Элокар.

— Думаю о прошлом, Ваше Величество.

— Прошлое неуместно. Я смотрю только в будущее.

Не уверен, что согласен, подумал Далинар.

— Иногда мне кажется, что я вижу паршенди, — сказал король. — Я чувствую, что, если бы посмотрел подольше, нашел бы их и пригвоздил к месту, чтобы бросить вызов. Я очень хочу, чтобы они сразились со мной так, как сражаются люди чести.

— Если бы они были людьми чести, — возразил Далинар, сцепив руки за спиной, — они бы не убили вашего отца.

— И почему они сделали это, как ты считаешь?

Далинар тряхнул головой.

— Вот вопрос, который постоянно вертится в моей голове, как булыжник, катящийся вниз по склону. Быть может, мы задели их честь? Или какое-то культурное недопонимание?

— Культурное недопонимание? У них же нет культуры. Примитивные животные. Кто знает, почему лошадь лягается или громгончая кусается? Я бы не спрашивал.

Далинар не ответил. Такие же презрение и гнев он чувствовал в первые месяцы после убийства Гавилара. И понимал желание Элокара глядеть на этих странных диких паршменов, как на животных.

Но он видел их в те ранние дни. Общался с ними. Они были примитивны, да, но не звери. И не идиоты.

Мы никогда не поймем их, подумал он. В этом-то все и дело.

— Элокар, — мягко сказал он. — Быть может, пришло время задать себе несколько трудных вопросов.

— Например?

— Например, насколько долго мы собираемся продолжать войну.

Элокар встрепенулся. Он повернулся и посмотрел на Далинара.

— Мы будем сражаться, пока не отомстим за моего отца и не выполним Пакт Мщения!