Шатаясь от усталости, Шаллан поглядела вверх. Альков Джаснах все еще светился.

— Я бы хотела использовать вон тот альков, — сказала она, указывая на соседний балкон.

— У вас есть разрешение на вход?

— Боюсь, что нет.

— Тогда вы можете снять место, если собираетесь использовать его регулярно. Две небесные марки.

Поморщившись от цены, Шаллан достала сферы и заплатила. Ее денежные мешочки выглядели ужасающе плоскими. Носильщики подняли ее на соответствующий уровень. Она тихо прошла в свой альков, достала все оставшиеся сферы и наполнила лампу-кубок. Она использовала девять цветов и все три стоимости, так что получилось пестрое и достаточно сильное освещение.

Шаллан перегнулась через перила своего балкона и заглянула на соседний. Джаснах, не обращая внимания на поздний час, сидела, погрузившись в чтение; ее кубок наполняли до краев чистые бриллиантовые брумы, дававшие самый лучший свет, но менее полезные для Преобразования и поэтому не такие ценные.

Шаллан вернулась обратно и села у самого края стола, где стена скрывала ее от Джаснах. Возможно, следовало выбрать альков на другом уровне, но она хотела присматривать за знатной дамой. Будем надеяться, что Джаснах проведет здесь несколько недель. Вполне достаточно, чтобы посвятить себя ожесточенной зубрежке. Да, тексты ей давались хуже, чем картины и сцены, тем не менее она могла запоминать факты и перечни с такой скоростью, которую ее преподавательницы называли поразительной.

Она поудобнее устроилась на стуле, достала книги и разложила на столе. Потерла глаза. Хотелось спать, но она не могла терять времени. Джаснах сказала, что Шаллан сможет обратиться к ней еще раз, когда заполнит дыры в образовании. Хорошо, она сделает это очень быстро, а потом опять попросит об ученичестве. Главное, сделать это до того, как Джаснах покинет Харбрант.

Последняя, отчаянная надежда, такая хрупкая, что ее способна опрокинуть любая случайность. Глубоко вздохнув, Шаллан открыла первую книгу по истории.

— Я никогда не избавлюсь от тебя, а? — спросил мягкий женский голос.

Шаллан подпрыгнула, едва не сбросив на землю свои книги, и повернулась к двери. Там стояла Джаснах Холин: темно-синее шелковое платье обшито серебром, его шелк отражает свет сфер Шаллан. Преобразователь спрятан под черной перчаткой без пальцев.

— Ваша Светлость, — сказала Шаллан, вставая и неловко приседая. — Я не хотела мешать вам. Я…

Джаснах остановила ее взмахом руки. Она отошла в сторону, в альков вошел паршмен, неся в руках стул. Он поставил его рядом со столом, Джаснах немедленно уселась на него.

Шаллан попыталась определить настроение принцессы, но лицо той было непроницаемым.

— Я действительно не хотела мешать вам.

— Я подкупила слуг, и, как только ты вернулась в Вуаль, они сообщили мне, — рассеянно сказала Джаснах, перебирая тома Шаллан и читая заголовки. — Я не хотела, чтобы меня опять прервали.

— Я… — Шаллан уставилась на пол и залилась краской.

— Не извиняйся, — сказала Джаснах. На вид она устала даже больше, чем Шаллан. Джаснах провела руками по книгам. — Прекрасный выбор.

— Я не выбирала. Это то, что было у торговца.

— Насколько я поняла, ты собираешься быстро изучить содержимое этих книг, верно? — задумчиво сказала Джаснах. — И, пока я не уехала из Харбранта, попытаться в последний раз произвести на меня впечатление.

Шаллан заколебалась, потом кивнула.

— Очень неплохая затея. Я должна была назвать срок и запретить тебе появляться раньше него. — Она оглядела Шаллан сверху донизу. — Ты очень целеустремленная девушка, Шаллан Давар. Это хорошо. И я знаю, почему ты так отчаянно стремишься стать моей подопечной.

Шаллан вздрогнула.

Она знает?

— У дома Давар много врагов, — продолжала Джаснах, — а твой отец живет затворником. Тебе будет весьма трудно хорошо выйти замуж без временного союза с кем-нибудь по-настоящему знатным…

Шаллан расслабилась, хотя и постаралась этого не показать.

— Дай мне посмотреть твою сумку, — сказала Джаснах.

Шаллан нахмурилась, сопротивляясь желанию прижать сумку к груди.

— Ваша Светлость?

Джаснах протянула руку.

— Ты помнишь, что я говорила тебе о повторениях?

Шаллан неохотно протянула ей сумку. Джаснах стала аккуратно выкладывать на стол все ее содержимое, выстраивая в линию кистьперья, карандаши, перья, флакон с лаком, чернила и растворитель. За ними последовали стопки бумаги, блокноты и законченные рисунки. На столе появились и денежные мешочки Шаллан, блистая пустотой. Джаснах взглянула на вазу-лампу, сосчитала сферы и подняла бровь.

Потом она просмотрела рисунки Шаллан, задержавшись над своим портретом. Шаллан изо всех сил всматривалась в лицо знатной дамы. Довольна? Удивлена? Недовольна тем, сколько времени Шаллан проводит, рисуя моряков и служанок?

Наконец Джаснах перешла к блокноту, наполненному рисунками растений и насекомых, которых Шаллан видела во время путешествия. Здесь Джаснах опять задержалась, рассматривая каждый рисунок и читая примечания.

— С какой целью ты сделала эти наброски? — спросила она, просмотрев все.

— С какой целью, Ваша Светлость? Ну, потому что мне захотелось.

Она скривилась. Быть может, надо было сказать что-нибудь более умное?

Джаснах медленно кивнула и встала.

— Король предоставил мне несколько комнат. Собирай свои вещи и иди туда. Ты выглядишь очень усталой.

— Ваша Светлость? — спросила Шаллан, тоже вставая.

По телу пробежал трепет радостного предчувствия.

Джаснах остановилась у двери.

— Во время нашей первой встречи я приняла тебя за карьеристку из провинции, собирающуюся добиться состояния с помощью моего имени.

— Сейчас вы думаете иначе?

— Нет, — сказала Джаснах, — в тебе, без сомнения, есть и это. Но в каждом из нас смешались самые разные черты, и можно много сказать о человеке по тому, что он носит с собой. Этот блокнот говорит о том, что в свободное время ты занимаешься наукой ради самой себя. Это обнадеживает. И, возможно, лучший аргумент в защиту самой себя. Уж если я не в состоянии избавиться от тебя, быть может, я смогу тебя использовать. Иди спать. Завтра мы начнем рано; ты будешь заниматься самообразованием и одновременно помогать мне в моих исследованиях.

И Джаснах вышла.

Шаллан села, ошеломленная, прищурив усталые глаза. Она взяла лист бумаги и написала короткую благодарственную молитву. Позже она ее сожгла. Потом поспешно собрала книги и отправилась на поиски слуги, которого послала в «Удовольствие Ветра» за сундуками.

Это был долгий, очень долгий день. Но она победила. Первый шаг сделан.

Теперь начинается настоящая работа.

Каладина послали в Четвертый Мост совсем не случайно. Раз за разом именно в нем всегда было больше всех убитых и раненых. Он выделялся даже на фоне других бригад, которые теряли от трети до половины людей за один раз.

Каладин сидел снаружи, спиной к стене барака, на него падал мелкий дождик. Не сверхшторм. Обыкновенный весенний дождь. Тихий. Робкий родственник великих штормов.

На плече Каладина сидела Сил. Или порхала. Не имеет значения. Она ничего не весила. Каладин ссутулился, уперся подбородком в грудь и глядел на дыру в камне, медленно заполнявшуюся водой.

Он должен уйти в барак Четвертого Моста. Там холодно, мебели нет, но нет и дождя. Но ему… ему все равно. Сколько времени он здесь? Две недели? Три? Вечность?

Из двадцати пяти человек, переживших первую переноску моста, двадцать три погибло. Двоих перевели в другие бригады, потому что они чем-то понравились Газу, но они умерли там. Остались только Каладин и еще один человек. Двое из почти сорока.