В архиве внешней разведки сохранился документ, в котором анализируется весь период сотрудничества Талера. В этом анализе подчеркивается его честное сотрудничество с советской разведкой. Ни на следствии в Праге в 1935 году, ни затем в Берлине в 1939 году он не раскрыл своей связи с советской разведкой. При сравнении материалов судебного дела гестапо с материалами архивного дела на Талера делается вывод, что он умело и ловко совмещал работу в «Форшунг-самте» с работой на нас. Основной его работой было сотрудничество с нами.

В июне 1945 года начальник советской внешней разведки генерал-лейтенант П.М. Фитин получил из Главного управления контрразведки СМЕРШ служебную записку: «В Управление СМЕРШ 3-го Украинского фронта явился австриец Талер Франц, 1901 г.р., уроженец г. Кувштайна, проживал в гор. Вене, который заявил, что с 1932 г. по 1935 г. состоял на связи у работников советского торгпредства Гардина и Масинга, для связи с ними имел пароль «Майнер». Просим проверить и сообщить, соответствуют ли эти данные действительности».

Сразу стало ясно — соответствуют! Это — Талер. Работа с ним была возобновлена и продолжалась еще долгие годы.

18 сентября 1927 г. германский пароход «Пройсен», прибывший из Ленинграда, пришвартовался у пассажирской пристани в Гамбурге. На борту находилась группа российских эмигрантов и человек двадцать иностранцев: коммерсанты, два журналиста и небольшой оркестр из Баварии.

Иностранных пассажиров выпустили в первую очередь. Эмиграционные власти и таможенники бегло проверили документы и багаж. Никаких вопросов не возникло.

Вместе с этой группой вышел молодой человек лет тридцати, по паспорту — австрийский коммерсант Макс Вайнер. Кроме самого молодого человека никто в группе, конечно же, не знал, что его фамилия и профессия, указанные в паспорте, не настоящие. Его одежда, манеры и язык не выделяли его среди других иностранцев. На пароходе он мало с кем общался и поэтому не стал задерживаться со своими попутчиками, взял такси и направился на железнодорожный вокзал.

В здании вокзала Вайнер внезапно столкнулся с мужчиной: квадратное, багрового цвета лицо, глубокий шрам, идущий от левого глаза к мочке уха. Мнимый коммерсант быстро отвернулся и направился в сторону Но было поздно.

— А я вас узнал! — услышал он знакомый хрипловатый голос за спиной.

Пришлось остановиться.

— А, господин Кауфман, рад вас видеть! — с притворной доброжелательностью в голосе произнес «коммерсант».

— Вы что, опять приехали в Германию мутить рабочих?

— Ошибаетесь, господин полицейский, я уже вышел из этого возраста. Приехал по делам фирмы. Возвращаюсь домой, в Вену.

— Это похвально, хотя верится с трудом, — произнес Кауфман.

Разговор не клеился. Молодой человек больше всего опасался, что Кауфман потребует его паспорт. Сразу бы все раскрылось: ведь настоящая фамилия «коммерсанта» была прекрасно известна полицейскому. Если бы тот разоблачил его, миновать ареста бы не удалось.

Но Кауфман был настроен благодушно, похвастался, что переведен с повышением в Гамбург и что скоро всем красным «капут». Небрежно кивнув, он направился к буфету, где бойко шла торговля пивом и сосисками…

У Кауфмана была хорошая профессиональная память. Он прекрасно помнил, как в 1921 году в Бремене арестовал этого парня, Бертольда Илька, организовавшего забастовку. Парень тоже не забыл железные кулаки стража порядка, которые тот пустил в ход, когда группу арестованных везли в тюрьму. Но самым неприятным и досадным было то, что о появлении Б. Илька в Германии Кауфман мог сообщить своему начальству и тогда розыск начался бы еще до того, как разведчик приступит к выполнению задания.

Утром поезд прибыл в Берлин. Б. Ильк выбрал скромную, но вполне респектабельную гостиницу и зарегистрировался под именем Давида Фукса, уроженца Копенгагена, бизнесмена. Прежний свой паспорт он уничтожил. Оценив обстановку, пришел к выводу, что прямой опасности для него нет и с новым паспортом в кармане можно действовать смело, не забывая, конечно, о необходимости соблюдения определенных мер безопасности. Кем же был этот человек на самом деле и с каким заданием прибыл в Германию?

Бертольд Карлович Ильк родился в Австро-Венгрии в 1896 году. Юрист по образованию, окончил в Вене гимназию и внешнеторговую академию. Владел немецким, польским, английским и русским языками. В 1921 году был арестован в Германии как большевик, но вскоре был выпущен, в 1925 году снова попал в тюрьму в Венгрии, через год бежал и перебрался в СССР. Вскоре он был принят на работу в разведку под псевдонимом Беер.

Принимая решение о направлении Беера в Германию для организации разведывательной работы, руководство ИНО ОГПУ учитывало наличие негативных факторов с точки зрения безопасности, но одновременно принимались во внимание профессиональные и личные качества будущего руководителя нелегальной организации: опыт подпольной работы, хорошее знание обстановки в Германии и сопредельных странах, недюжинные организаторские способности.

Именно такой человек был нужен для решения поставленных задач: Бееру предстояло создать первую в истории советской внешней разведки нелегальную резидентуру — подпольную организацию, способную вести разведывательную работу в нескольких странах, в своеобразном «треугольнике»: Балканы (Белград, София, Бухарест) — балтийское направление (Варшава, Прибалтика, Хельсинки) — западное направление (Париж, Лондон и некоторые сопредельные страны). Берлин же должен был стать центром этого невидимого «треугольника».

Выбор для этой цели Германии объяснялся, прежде всего, тем, что страна расположена в центре Европы, в окружении государств, где сосредоточились наиболее крупные антисоветские формирования. С территории Германии можно было попасть в любую из этих стран буквально за считанные часы. Кроме того, сама Германия имела на своей территории многочисленные эмигрантские организации. Учитывалось и то, что немецкий административно-полицейский режим в те годы был не очень строгим и позволял лицам различных национальностей беспрепятственно посещать страну.

Для того чтобы начать активную разведывательную работу, Беер должен был закрепиться в стране. И прежде всего — устроиться на подходящую для этих целей работу. Умело используя свои прежние связи, он вступил в контакт с немцем — владельцем фабрики игрушек. Через некоторое время внес свой пай и стал совладельцем дела. Официально он занимал должность управляющего делами фирмы, фактически всю основную работу выполнял его компаньон, Беер же получил возможность активно заниматься созданием резидентуры.

Согласно плану к Бееру намечался приезд помощников, которые должны были отвечать за работу отдельных направлений. В Центре не всегда имелись возможности для обеспечения командируемых сотрудников соответствующими документами. Поэтому резидент много времени отводил поиску людей, через которых можно было получить нужные паспорта.

Немало усилий Беер направлял на приобретение источников информации. Уже в июне 1928 года он послал первую секретную информацию в Москву об экономическом положении некоторых Прибалтийских стран и другие сведения, в том числе список чиновников служб безопасности.

К концу 1929 года резидентура Беера уже имела до сорока агентов. Из них десять человек были источниками особо важной информации.

По своей организационной структуре резидентура состояла из независимых друг от друга оперативных групп, которыми руково' дили помощники резидента или старшие групп. Сам Беер в одном из своих писем в Центр дает следующую характеристику резидентуре: «В построение моей организации я заложил основной принцип, заключающийся в том, что отдельные группы абсолютно не связаны друг с другом, что совершенно исключает возможность провала одной группы через другую. Эта строгая конспиративность последовательно проведена мной и в рамках каждой группы. Так, например, в группе «Гофмана» о существовании другой группы ничего не знают. Таким же образом в центральном аппарате резидентуры курьер, явочные и адресные пункты абсолютно законспирированы друг от друга.