У торговца было маленькое дело – помогать распределять засланных бойцов по номадам, с которыми он был связан. При необходимости подыскивать жильё, давать приют командирам отрядов, снабжать патронами. Все расходы ему компенсировали – и ещё приплачивали сверху, так что Айджа считал, что вообще-то отлично устроился. Однако ничего особо полезного он всё равно не знал…

И когда Айджа понял, что ему сейчас снова что-нибудь сломают, то, наконец, выдал самую главную тайну. Ту самую, которую сначала не хотел открывать, но быстро передумал…

– Я всего лишь координатор, метены! – заскулил он. – Но я знаю… Знаю! Знаю координатора всего юго-запада Марчелики. Это рив! Рив города Парке! Если кто-то и может вам что-то рассказать, то это он! У него даже дельту на руке набили! Прошу вас, метены! Я всё что знал – рассказ…

Айджа не договорил. Пуля из револьвера Дана милосердно пробила ему сердце, и торговец оружием умер, прежде чем успел понять, что произошло. Лёгкая смерть по меркам Марчелики. О такой мечтают многие, и своим красноречием бедняга её сполна заработал…

– Дан, мы же не будем похищать рива? – с опаской уточнил Мигель.

– А чем рив хуже торговца оружием? – удивился Дан.

– За рива нас точно будут искать! – заметил Иоганн.

– Ну так отрастим бороды, наденем платки на морды… – Дан пожал плечами. – Поехали отсюда к нашим, а потом в Парке. Надо ещё хорошенько подумать, как и что делать будем…

И трое молодых касадоров взгромоздились на воллов, чтобы присоединиться в ожидавшему их в двух днях пути вадсомаду. Тело же бедняги Айджи ещё пять месяцев висело на столбе. Какое-то время оно привлекало падальщиков, но скоро жаркое солнце высушило его настолько, что бывший торговец оружием превратился в мумию.

Вот эту мумию и обнаружил местный фермер, собиравший с поля урожай тыкв. Он немедленно послал гонца в город, и рив из Мезализы ещё долго ломал голову над тем, зачем кому-то понадобилось убивать похищенного торговца. Он так и не нашёл ответа на этот неприятный вопрос.

Потому что на обратном пути был убит засадой дельтианцев. А его заместитель, с татуировкой в виде треугольника на плече, временно стал исполняющим его обязанности – до тех пор, пока из Старого Эдема не пришлют замену. И в тот самый день город Мезализа полностью перешёл под контроль этих странных людей, объединённых таинственной целью.

Неизвестно где и непонятно с кем, но всё ещё на Марчелике. 16 мая 1935 года М.Х.

Старику было очень плохо… Сказывалось и постоянное глотание какой-то медицинской дряни, которую в него вливали похитители, и длинный путь, который ему пришлось проделать связанным.

От пут его освобождали лишь ненадолго. Давали размять руки, затем ноги – и снова связывали. Всю дорогу фургон мотало на ухабах, и Старика, который в этом самом фургоне лежал – и отнюдь не на кровати, а в маленьком подполе – било о стенки немилосердно.

Ещё и кляп впитывал слюну, поэтому во рту было постоянно сухо – даже когда его вынимали. Да и кормили так скудно, что, по всем прикидкам, вскоре Старик должен был помереть с голоду.

Однако в те редкие моменты, когда удавалось поразмыслить над происходящим, он понимал, что жить ему всё равно осталось недолго. Когда с пленником так обращаются, это обычно означает, что вопрос о его выживании не стоит. Наоборот, его пытаются сломать, заставить захлебнуться в глухом отчаянии, променять муки голода и жажды на милосердную смерть…

Впрочем, раз в день, где-нибудь вдалеке от оживлённых дорог и от людских поселений, Старика ещё и пытали. Пытали со знанием дела, аккуратно. Загоняли щепки под ногти, потом удаляли ногти, тыкали острыми иглами в нервные окончания, выворачивали суставы и вправляли их вновь. Напоследок тушили об него уголёк из костра и снова отправляли в подвальчик – ждать новой пытки.

Счёт дням Старик потерял почти сразу. Внутренние ощущения говорили, что везут его уже месяц. Но голова у него ещё работала, и старый касадор понимал, что на западе Марчелики есть лишь одно направление, в котором можно двигаться больше месяца – это восток. А его везли на запад – судя по той местности, которую ему удавалось заприметить. И это означало, что месяца ещё не прошло, просто похитители специально сбивают ему ощущение времени.

Всё это Старик понимал, да и сам умел делать – поэтому не слишком удивлялся навыкам похитителей. Гораздо больше его волновала судьба Дана, о которой он ничего не знал – зато слышал, что в номаде власть взял Стивен Айвери. И ещё ему было немного интересно, кто обучал этих странных касадоров пыткам…

Так или иначе, но однажды путешествие закончилось. Старик проснулся в подвале, висящим на кандалах у стены.

На кандалах этих можно было только висеть – ну или попробовать встать, чтобы ослабить натяжение. Однако встать в полный рост ему не позволяла цепь на поясе. Поэтому приходилось болтаться в полуприседе, давая отдохнуть рукам и напрягая ноги.

От слабости Старик в первый раз простоял всего часа три – и потерял сознание. А когда очнулся, снова вынужден был стоять. Надо сказать, он высоко оценил затею своих тюремщиков, но всё это было уже где-то на краю сознания…

А потом загрохотала дверь, и один из его мучителей принялся за дело.

На этот раз ему начали задавать вопросы, и все они касались того, что он знает про своих похитителей.

Старик честно держался, раз за разом отвечая, что их вообще впервые в жизни видит, а работает на Рональда Айвери, касадором. Ему почему-то не верили и продолжали пытать.

Впрочем, Старик уже и сам себе не верил – слишком истерично звучал голос, слишком тупое враньё приходилось использовать… Он прекрасно понимал, каких ответов от него хотят добиться, но именно этого позволить себе не мог.

Скажет правду – вытянут из него имена других агентов, и по всему континенту начнётся охота на его коллег по цеху. Погибнет много хороших людей, а старое задание, которое заставило его давным-давно отправиться в Марчелику, будет провалено.

Тут ведь достаточно одной слабины, и Старик сломается. Это он прекрасно понимал и не давал себе забыть ни на одну жалкую минуту.

А ещё Старик корил себя за то, что принял Пыль Эрфы. Прямо накануне своего похищения он сам, своими руками, сделал так, чтобы теперь выдерживать эти пытки и не умирать.

Если бы Старик был сейчас таким же старым, как до вылазки к Подкове Сборщика, давно бы уже помер от боли. А так – приходилось терпеть, надеясь лишь, что скоро всё закончится…

В пяти часах пути от Рио Азул, Марчелика. 16 мая 1935 года М.Х.

В последнее время Дану было очень плохо. Сказывалось и долгое воздержание, и куча дел, которые захватили его в свой бурный водоворот и никак не давали расслабиться. Играла свою роль и общая усталость, накопившаяся за последние дни.

Дану требовалось срочно отдохнуть…

И он отдохнул.

И теперь ему было очень и очень плохо.

Гудящая голова была такой тяжёлой, что Дан считал подвигом одно лишь то, что ему удалось оторвать её от кровати.

Но тут же пришла новая беда: надо было удержать равновесие. Потому что весь мир вокруг качало штормом его вчерашних возлияний.

Кое-как вывалившись из фургона, Дан присел на бревно у костра. И уставился в огонь. Он помнил, как начиналась пьянка в борделе Рио Азул, но вот беда – никак не мог вспомнить, чем она закончилась.

Мигель и Иоганн, сидевшие рядом, смотрели на него с усмешкой. А это, в свою очередь, наводило на очень подозрительные мысли. В частности, о том, что там много чего было…

– А что вчера было? – спросил Дан, решив больше не пытаться слиться с бревном, а узнать всю правду.

– Если коротко и ёмко… – Мигель ненадолго задумался и всё-таки сформулировал. – В Рио Азул тебе лучше в ближайшее время не появляться. Да и вообще… Тебе запретили туда въезд на пять лет. Лично рив и запретил…

– Да?.. А что понадобилось от меня риву? – слабо поинтересовался Дан.