Если бы я была одна, Ррашшард справился бы. Но нападающий воспользовался тем, что, поскользнувшись на зеленой липкой гадости, я не успела метнуться к двери в дом, как это сделала Риша, а отступила в сторону, чтобы удержать равновесие, и мы с арахнидкой невольно разделились.

Рремшшург, отмахнувшись от наседающего охранника, резко бросил… что-то… что-то, взорвавшее мой слух диким скрежещущим диссонансом, в Ришшику.

Когда пытаешься пересказать случившееся, выходит длинно и немного неуклюже. А, на самом деле, между появлением второго советника и смертельным заклинанием, летящим в мою подругу, не прошло и нескольких секунд. Быстро все, так быстро…

Я всего лишь обычная женщина. Я — не боец и не спецназовец, даже не спортсменка. Я не умею мгновенно реагировать на опасность. И когда Ррашшард в отчаянном броске закрыл собой будущую аррграу, единственное, что я успела — это мимолетно ужаснуться.

Жесткие паучьи лапы схватили меня поперек туловища и с силой зашвырнули в темноту.

Хорошо, когда в замке кроме арахнидов еще достаточно союзников. Плохо, что приходится строить хорошую мину и скрывать свои планы от самых близких. От тех, с кем привык советоваться.

Как ни странно, но утаивать кое-что от Ремми у меня получалось лучше, чем от Рида.

Секретарь — это почти тень, тот, кто в курсе всего, тот, кто иногда слышит даже твои мысленные рассуждения, потому что от него не прикрываешься… Скорее бы уже все решилось, черт побери!

— Виланд, подумай о ком-то, кто заменит Рридфферта, — Илуватор дождался, когда я закончу разговор с очередным темным генералом, чтобы ментально влезть со своей паранойей. — Даже если он не замешан в заговоре, все равно он — сын Рруззианы. Преданный сын.

— Мне нравится мой секретарь, и я не готов его менять!

Черт, умом я понимаю, что Ил прав. Рридфферт всегда был предан в первую очередь матери, а уже потом — мне. Это Рремшшург уже давно независимый от матери самец, хотя пока и без нового гнезда. А Рид… Но он же незаменим, черт побери!

— Как знаешь… Может, лучше самых подозрительных изолировать?

— Так мы создадим ненужную панику. Возможно, мне только кажется, что готовится очередное покушение.

— Будешь сидеть и ждать, удастся оно или нет? — Ил посмотрел на меня с осуждением.

Конечно, гораздо удобнее срабатывать на опережение. Заподозрил — в подземелье. Там разберемся. Если что — извиниться и выпустить. Можно даже не извиняться…

Пока шла война, и в первые мирные годы этот метод себя оправдывал. Но не сейчас. Черт, не сейчас, когда я столько лет потратил, чтобы наладить взаимоотношения между странами и целыми расами. Если мы снова начнем хватать всех, кто покажется нам подозрительным, вновь поднимется шквал ненависти и страха…

А я уже начал подсчитывать, сколько, примерно, светлых эльфов рискнет перекинуться в сумеречные.

— Не один же ждать буду, в хорошей компании, — буркнул недовольно и кивнул в сторону бара: — Давай лучше выпьем, всю ночь мечтал.

— Брось, она того не стоит…

Илуватор быстро и точно уловил одну из главных причин. Проблема в том, что их было две… Предательство Тамиши я пережил уже давно, просто немного ноет в груди, но скоро отпустит. А вот предательство Реми и Рида… Реми или Рида… Черт! Двести с лишним лет с одним и почти триста с другим… Да я Илуватора меньше знаю!

— Виланд, соберись! Если им не хватило мозгов оценить то, что ты сделал для всей этой восьминогой армии, то ты в этом не виноват! Они оба все время были рядом и видели, как ты перекраиваешь этот мир. Ты не просто вытащил их из пещер. Ты дал им возможность перестать быть чудовищами, которыми пугают детей. Люди вызывают их для защиты от обезумевших правителей, они оберегают покой мирных жителей во время войн. Ты и войны сделал «игрушечными», чтобы все могли спать спокойно, жить спокойно… под защитой арахнидов. И если кому-то не хватает ума понять, с каким трудом это тебе удалось, и как это важно — он недостоин твоей жалости.

Я с удивлением уставился на друга. Ил редко говорил пафосные речи, к тому же так эмоционально. Нет, я знал, что он не настолько циничная сволочь, насколько пытается казаться. Но что он так хорошо улавливает суть всего того, что я делаю. Спаять все расы в единое целое — да, но еще и сменить восприятие арахнидов. Я хотел, чтобы их перестали воспринимать как чудовищ. Черт, да! Меня задели за живое слова Тамиши и то, как легко она сделала свой выбор в пользу эльфов. И это при том, что она жила со мной столько лет, с нами… Как она могла предать целую расу, вместе с которой бок о бок прожила почти пятьдесят лет?!

— Виланд!

— Я триста лет уже Виланд! Какого… ей не жилось спокойно?! Зачем она приперлась и на кой… рассказала мне о дочери?! Я — отец королевы Бердиньярской! Что мне теперь делать с этим знанием, черт побери?!

Главное, вспомнить не могу, когда я так оплошал? Нет, все возможно, конечно… Выпил много или слишком увлекся процессом.

— Забудь, — Ил все же дошел до бара и налил нам по две стопки гномьего самогона. Самый лучший напиток перед балом. — Отец — это тот, кто воспитывал и растил с детства. А не тот, кто, трахая женщину, оказался настолько неосторожен, что она забеременела.

— Ты прав, — я залпом выпил содержимое стопки. — У королевы Бердиньярской есть родители. И это — не я, и не Тамиша.

Ил молча одобрительно кивнул, тоже залпом влил в себя самогон и брезгливо поморщился:

— Редкая дрянь! Рруззиана так и не появилась?

— Нет. Но подруга Рраушшаны сообщила, что в гнезде ее уже нет. Зато есть свежая кладка, вокруг которой бегают только совсем старые или очень юные самцы, и совсем молоденькие самки.

— А остальные?..

— Остальных ищут, чтобы успеть нейтрализовать до того, как они доберутся до меня. Сам понимаешь, если Аррахшшир почувствует в них угрозу, то убьет. Это будет не честный поединок по всем правилам, а бойня…

— Не нравится мне все это… — Ил посмотрел на меня с плохо скрываемым укором, словно это я был виноват в том, что происходит. — Обстановку в остальных гнездах проверили?

— Проверяем. Довольно сложно это делать в обход Рремшшурга…

— Понимаю, — во взгляде Илуватора промелькнуло сочувствие.

— К счастью, у меня есть Рраушшана, у нее связи не с самцами, а с самками. Сейчас это важнее. Реми я так и сказал, он даже согласился. Вроде ничего не подозревает.

— А Рид?

— Рид с утра отпросился и сидит на берегу озера.

Мы с Илом понимающе переглянулись. Конечно, возможно, у моего секретаря серьезное романтическое увлечение русалкой, но что-то как-то смутно в это верится. Хотя на поверхности его мыслей и были разнообразные эротические фантазии, но было там и что-то еще…

— Засадить обоих в камеры ты не хочешь? Они бы поняли. Я бы понял.

— Согласен. Если я посажу невиновного, потом разберемся и все выясним. А если виновного? Пойми, я их считывал, Ил. Если у них в головах и есть что-то интересное, то его немного. Не хочу спугнуть более крупную дичь.

— По три вампира на хвосте у каждого не покажутся этой дичи подозрительными? — Илуватор скептически фыркнул, а потом уточнил: — Вампы — лучшие шпионы, согласен. Просто я их недолюбливаю.

— Знаю. У тебя на них зуб. Клык.

Мы оба рассмеялись, а потом Ил пошел за Диндэниэль, а я в покои Оливии. Надо было с ней обсудить кое-какие нюансы — ведь сегодня, кроме бала, были запланированы еще три брачных церемонии.

Не очень понял, что на меня нашло на балу, но, глядя на Дину, я вдруг решил: «К черту! К черту эту всю конспирацию! К черту то, что она — эльфийка… Пусть все заткнутся!».

Да, именно сейчас, когда я балансирую на грани, когда на меня готовится второе покушение, когда я знаю, что меня предали те, кому я верил, как самому себе! Или тот, кто прикрывал мне в бою спину, или тот, кто знал практически все мои тайны. Да, именно сейчас, когда внезапно выяснилось, что среди моих арахнидов… моих, черт побери!.. есть те, кто готов меня уничтожить. Когда каждый союзник на вес золота… Именно сейчас мне вдруг стало все равно.