– Ну-ну, мисс Херон, я думаю, что вы не сказали нам всей правды. Вы не знаете, где Люк Уайт получил эту рану?

– Я не видела этого.

– Конечно, вы же были снаружи своей комнаты, а Эйли и он были внутри. Вы услышали, как она закричала, а он выругался. А затем вы увидели, как он выходит из комнаты. Вы видели его левую руку?

– Да.

– Что он с ней делал?

– Он поддерживал ее другой рукой.

– Он что-нибудь сказал?

– Да, он сказал, что раму заело и Эйли позвала его помочь ей. Он сказал, что повредил руку об ограничитель на окне.

– Вы ему поверили?

После продолжительной паузы Джейн ответила:

– Нет.

Она отодвинула стул, на котором сидела, и поднялась.

– Боюсь, что это все, что я могу рассказать, – сказала она и вышла из комнаты.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Миссис Бридлинг – высокая худощавая женщина с блеклыми глазами, длинным носом и очень бледными губами, с закрученными в тугой узел и убранными под шляпку волосами – сидела на стуле, на котором до нее сидела Джейн, прямая как палка, и реагировала на вопросительный взгляд инспектора Криспа с приятным осознанием того, что никто и никогда не мог сказать ни одного плохого слова о ней или о членах ее семьи. Куда бы они ни пошли и что бы они ни спрашивали, им скажут только одно: Бридлинги или Бенты – сама она была урожденная Бент – всегда были добропорядочными и работящими людьми. Эти мысли поднимали ей настроение, как и тот факт, что она заставила констебля Кулинга ждать, пока надевала свое воскресное платье красивого темно-синего цвета, приличное черное пальто и шляпку, которую она надевала три года назад на похороны свекрови и которая теперь была сбоку украшена симпатичной веточкой искусственных ягод, чтобы придать ей менее траурный вид. Ее перчатки были куплены для того же случая и до сих пор достаточно хорошо сохранились, так как были слишком неудобными. Поэтому она надевала их только по праздникам и в особых случаях. Перчатки были тесноваты, натягивать их на руки было просто пыткой, но они обеспечивали ей достаточную моральную поддержку.

Инспектор Крисп внимательно посмотрел на нее и спросил в своей довольно резкой манере:

– Вы помогали миссис Кастелл прошлой ночью, миссис Бридлинг?

– Да. Мой муж прикован к постели, у меня полно дел, но он хочет, чтобы я помогала миссис Кастелл. Мы с ней вместе учились в школе, когда она еще была Энни Хиггинс, а я – Эмили Бент.

– Старые подруги? Хорошо, вы были здесь, чтобы помочь. В котором часу вы ушли?

Миссис Бридлинг разгладила свои черные лайковые перчатки.

– Где-то после без четверти девять. Я хотела уйти в половине, Но она попросила меня остаться и помыть стаканы.

– Вы уверены, что это не было позже, например, после девяти?

– Я ни за что бы не осталась до такого позднего времени. Мне еще нужно было позаботиться о муже, лежащем дома. Не могу сказать, когда еще. я так нервничала.

– А что заставило вас нервничать?

– Да то же, что и любого из нас, когда столько всего нужно сделать.

Мисс Сильвер тихо кашлянула и посмотрела на инспектора Эббота, который тут же отреагировал на это и задал вопрос в своей медлительной манере:

– Если вы ушли без пятнадцати девять, то вы не слишком-то и припозднились. Но вам пришлось вернуться за шарфом, ведь так?

Миссис Бридлинг кивнула:

– Забыла его на сточной доске. Даже не помню, как это получилось. А я не заметила этого раньше потому, что, когда я вышла из дома, мне было довольно жарко, ведь практически весь вечер я мыла посуду горячей водой. «Выходишь согревшимся, а возвращаешься домой замерзшим», – так, бывало, говорил мой отец. Поэтому я быстро вернулась назад за своим шарфом. Я не хотела заставлять мистера Бридлинга ждать, но знала, что он рассердится, если я вернусь домой без шарфа. Он особенно беспокоится о том, чтобы я держала горло в тепле, потому что, если я заболею и попаду в больницу, за ним некому будет присматривать. Поэтому я подумала, что если он и рассердится, то пусть лучше из-за того, что я опоздала, и вернулась за своим шарфом.

Крисп спросил:

– В какое время вы вернулись в гостиницу?

Взгляд блеклых глаз задержался на нем.

– Где-то после девяти. Я ведь ушла уже довольно далеко.

– Вы видели миссис Кастелл?

– Нет, она и Эйли разговаривали. Эйли – это племянница миссис Кастелл.

Крисп произнес:

– Ага! – А потом спросил: – А вы слышали, о чем они говорили?

Миссис Бридлинг опустила глаза.

– Я не из тех, кто подслушивает у дверей, – заявила она тоном обиженной добродетели.

Фрэнк Эббот скривил губы. Он никогда не встречал любителя подслушивать, который не предварял бы свои показания заявлением, какое отвращение вызывает у него тот факт, что он услышал что-то, не предназначенное для его ушей.

Инспектор Крисп отреагировал привычным образом:

– Я уверен в этом. Но если дверь была открыта…

Она кивнула:

– Ну, в общем-то, я заглянула в кухню, когда искала шарф, и, естественно, не могла не услышать, что говорила Эйли.

– А что она говорила?

– Это просто ужасно! Уверяю вас, я и подумать не могла, что подобное возможно. Бедная девочка вся дрожала. Вроде как Люк Уайт пошел за ней в одну из комнат, схватил ее и говорил такие ужасные вещи, и если бы не приход мисс Херон, то неизвестно, чем могло бы кончиться. Эйли сказала, что ей пришлось схватить маникюрные ножницы мисс Херон и воткнуть их ему в руку, чтобы он отпустил ее. А Энни Кастелл сказала только: «Закрывай дверь на ночь». Ну я и подумала, что чем скорее девочка покинет этот дом, тем лучше, и не стала слушать дальше. Я взяла шарф и пошла домой.

Фрэнк Эббот спросил:

– Вы живете по соседству с Джоном Хиггинсом, ведь так? Вы рассказали ему о том, что услышали?

Она снова взглянула на него своими блеклыми глазами:

– Да, я это сделала, причем до того, как легла спать той ночью. Я рассказала об этом мистеру Бридлингу, пока готовила ему какао и устраивала его поудобнее на ночь. «Эмили, – сказал он, – если что-нибудь случится с этой девушкой, это будет на твоей совести до конца твоей жизни. Этот дом – прибежище греха, каковым он и был всегда, и этого не изменить. И мне совершенно наплевать, что ты ходила в школу с Энни Кастелл. Я хотел, чтобы ты поддерживала с ней отношения и помогала ей, когда это было нужно, но больше ты туда не пойдешь, – так он сказал, – ни за что, раз там происходят такие постыдные вещи, а Энни Кастелл нечего на это сказать, кроме как „закрывай двери на ночь“. Она выросла в богобоязненной семье и должна бы получше соображать». – Она с довольным видом оглядела всех. – Я никогда не видела, чтобы мистер Бридлинг так рассердился. Это его взбодрило, он нашел, чем повозмущаться, да еще чем-то настолько серьезным. Все время продолжал говорить об этом и мешать мне. «Наверняка будет суд», – сказал он. А когда сегодня мы узнали о том, что произошло, то с ним просто сладу не было. «Торжество зла скоротечно», – заявил он.

Крисп прервал поток слов:

– Вы правда рассказали Хиггинсу о том, что слышали?

Она кивнула:

– Мистер Бридлинг не дал бы мне и минуты покоя, если бы я этого не сделала. Мне нужно было присмотреть за ним и помыть кое-какую посуду, а потом я пошла к Джону Хиггинсу и все ему сообщила.

– Как он это воспринял?

Миссис Бридлинг тряхнула головой:

– Точно так, как отреагировал бы любой мужчина, если он, конечно, настоящий мужчина. Он сжал кулаки и жутко покраснел, а затем побелел как полотно. Даже не знаю, как он сдержался, но он ничего не произнес до тех пор, пока не взял себя в руки. Я сказала: «Вы должны пойти туда, Джон. Это не место для добропорядочной девушки». – А он ответил: «Миссис Бридлинг, вы приютите ее, если я смогу увести ее завтра оттуда? Мы поженимся, как только я все подготовлю, но пусть она поживет до тех пор у вас». – Конечно, я согласилась и сказала, что буду рада сделать это, потому что он хороший сосед и добропорядочный человек, каких мало, и что девушке очень повезло, что у нее будет такой муж. Очень часто он не спал по полночи и помогал мне, когда у мистера Бридлинга случались приступы, чтобы я могла немного отдохнуть. Поэтому я сказала ему, что если что-то могу сделать, то буду только рада помочь.