Рэндал Марч сказал:

– С этим я согласен. Но что касается всего остального, то я бы сказал, что это чистейшей воды выдумки.

Мисс Сильвер улыбнулась:

– Я только прошу вас проверить это. Я предлагаю обратиться к миссис Уилтон. Она была подругой миссис Миллер и должна была знать Алберта с детства. Она может знать о каких-то особых приметах. Что касается места убийства, то, возможно, на ковре найдутся некоторые улики.

Она положила платье для маленькой Джозефины в сумку и поднялась из кресла.

– Я уверена, что спокойно могу оставить дело в ваших руках. Но в том, что касается Флоренс Дьюк, есть один момент, который заслуживает вашего внимания. Если она покончила самоубийством вскоре после того, как я видела, что она запирает комнату, можете ли вы объяснить мне, почему она просто не прошла к краю скалы сразу за домом и не бросилась с нее? Прилив был высокий, и она упала бы в воду. Как вы думаете, может ли женщина забраться ночью, в темноте, на вершину утеса и броситься вниз на скалы?

– Возможно, она не знала…

– Мой дорогой Рэндал, мы все проходили вдоль тех скал. Мы разговаривали о приливах. Кто-то сказал, что те скалы весной скрывает прилив. Я полагаю, что это просто невозможное место для самоубийства. Но если это убийство, то есть веская причина для того, чтобы выбрать именно его. Нужно было, чтобы тело Флоренс Дьюк обязательно обнаружили, потому что предполагалось убедить всех в том, что она покончила собой из-за угрызений совести, после того как убила мужа. Нужно было явное доказательство ее смерти. Она не могла просто исчезнуть. Здесь очень сильное течение, насколько я слышала, и тело могло унести в открытое море.

Фрэнк сказал самым небрежным тоном:

– Хорошо, практически единственное, о чем вы нам не сказали, – это как Флоренс выманили из запертой комнаты. Крисп даже придумал, как она оттуда ушла. Она прошла по коридору в одних чулках, предположительно держа обувь в руках. Ну и как?

Мисс Сильвер серьезно и с сочувствием посмотрела на него:

– Я думаю, Фрэнк, что бедная женщина пошла встретиться с мужем и что на этот раз у Люка Уайта не будет алиби.

Торп-Эннингтоны собирались поехать в город, Фредди – на свою деловую встречу, а леди Мэриан – на примерку, к парикмахеру и на заранее назначенную встречу. Все поняли, что они вернутся вечером.

– Хотя я уверена, что не знаю, что мы можем сделать, а что касается дознания, то, слава богу, мы ничего не видели. Но, конечно, нам бы не хотелось чувствовать, что мы сбегаем, ведь правда, Фредди, дорогой? – бойко лепетала Мэриан.

Фредди грустно и невнятно что-то пробормотал, затем они сели в свою дорогую машину и отбыли Е Лондон. За рулем сидела Мэриан Торп-Эннингтон.

Джеффри Тавернер уехал в своей недорогой небольшой машине на час раньше. Он объяснил инспектору Криспу, что сделает все намеченные на день дела и вернется к семи часам вечера.

Джекоб Тавернер дал Торп-Эннингтонам фору в полчаса, после чего тоже выехал на дорогу, ведущую в Лондон. Мисс Сильвер сомневалась, что он действительно в состоянии вести машину.

Рэндал Марч и инспектор Крисп уехали несколько позже, оставив в кабинете Кастелла инспектора Эббота и молодого человека по фамилии Уиллис – детектива, одетого в штатское.

Мисс Сильвер, перекинувшись парой слов с Джейн Херон, спустилась в гостиную, где набрала на спицы необходимое количество петель для пары ярко-синих панталончиков, которые подойдут к шерстяному платьицу маленькой Джозефины. Она выбрала кресло поближе к тому, в котором сидела Милдред Тавернер, листавшая страницы старого номера журнала «Пикчер Пост». Искоса посмотрев на соседку два или три раза, мисс Тавернер подвинула кресло к ней поближе.

– Мисс Сильвер, как вы думаете, когда мы сможем уехать отсюда?

– Боюсь, это трудно предсказать.

Рука Милдред потянулась к голубым бусам.

– Все это так ужасно, правда? Мне приходится проходить мимо комнаты бедняжки каждый раз, когда я иду к себе. Вы верите в проклятые дома и в привидения?.. – Она замолчала.

Мисс Сильвер продолжала спокойно вязать.

– Почему вы об этом спрашиваете, мисс Тавернер?

Милдред Тавернер вздрогнула:

– Я просто подумала, как ужасно было бы, если бы дверь комнаты вдруг открылась, когда я буду проходить мимо ее комнаты, и нечто вышло бы оттуда.

Мисс Сильвер быстро считала:

– Шестнадцать, восемнадцать, двадцать, двадцать две, двадцать четыре… Да, думаю, этого должно быть достаточно. Мне кажется, вам нужно забыть об этих нездоровых фантазиях. Нет ничего сверхъестественного в том, что происходит в этом доме. А вот интересно, можете ли вы рассказать мне, какую спальню занимают мистер и миссис Кастелл – ту, которая раньше принадлежала вашему прадеду, старому Джереми Тавернеру и его жене? Семейные традиции – это так интересно, и я вдруг подумала…

– Да… – Милдред Тавернер очень заинтересовалась темой, – это та самая комната. Хозяин дома всегда спит там. Окна выходят на передний двор, и, когда экипажи подъезжали со стороны Лондона, форейторы обычно трубили в рожки на вершине холма, чтобы он мог услышать их и спуститься вниз. Мой дед рассказывал, что сам слышал звуки рожков, хотя, конечно же, его окно выходило на другую сторону. Он и его брат Джереми, а также Марк и Люк – все они спали в угловой комнате. Сейчас в ней спит Эйли. Окно выходит на задний двор, и из него видно море, но дед говорил, что слышал по ночам звуки рожков. Потом путешествия в экипажах закончились – была построена железная дорога, но все равно периодически приезжали постояльцы в экипажах. Люди ехали издалека – верхом, в легких двухколесных экипажах и в других. Я поняла – из того, что он рассказывал, – что здесь часто играли в азартные игры и ставки были довольно высокие. Понимаете, не очень-то приятно говорить это, но я не могу не чувствовать, что этот дом не был очень респектабельным. Конечно, мой дед так не считал. Он покинул дом, когда был очень молодым, а он был очень порядочным человеком. Но я думаю, что в те времена многие люди не были на самом деле теми, кого мы называем сейчас добропорядочными, и я не могу не думать, что Джекоб Тавернер делает большую ошибку, пытаясь ворошить прошлое. Джеффри это не нравится, и… и мне тоже не нравится. – Она посмотрела на мисс Сильвер из-под влажных розовых век. – Я хочу сказать, что теперь мы все респектабельные… Почему бы не оставить все в прошлом?

Мисс Сильвер согласилась, что в истории каждой семьи бывают моменты, о которых лучше забыть.

Милдред Тавернер согласилась:

– О да!

Вскоре после этого Фрэнк Эббот прошел через гостиную. Так как он мог выйти из кабинета, не проходя через гостиную, мисс Сильвер проводила его взглядом. Когда он выходил в холл, то слегка ей кивнул и закрыл за собой дверь. Милдред Тавернер рассказывала о доме с привидениями в Хэмпстеде. После ухода Фрэнка мисс Сильвер начала слушать рассказ со всем вниманием, которое могла этому уделить.

Без четверти час пришел Джон Хиггинс. Новость о смерти Флоренс Дьюк стала ему известна, и он объявил, что пришел за Эйли. Конечно, он не мог выбрать более неудачного момента. Наступило время второго завтрака, Энни была загружена работой, а Эйли и Джейн накрывали на стол.

Джон сказал:

– Извините, тетя Энни, – и прошел через кухню мимо Кастелла, будто не видел его. Он толкнул обитую сукном дверь, и она закрылась прямо перед сердитым лицом хозяина дома.

Эйли подняла глаза, когда он показался из-за ширмы у двери в столовую. Он не видел Джейн Херон – он никого не видел, кроме Эйли.

– Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда.

Эйли вспылила. Удивительно, как слабый гнев способен укрепить покидающее вас мужество. С того ужасного момента, когда они все стояли, смотрели в пустую комнату и осознавали, что Флоренс Дьюк там нет, Эйли постоянно и четко представляла себе одну и ту же картину: она бежит по дороге в Клифф, бежит быстро, как ветер. Затем она стучит в дверь Джона Хиггинса и бросается в его объятия. Эта картина была одновременно источником и тревоги, и утешения. Источником тревоги потому, что это означало признание существующей ужасной опасности, от которой она может спастись только бегством. Источником утешения потому, что она указывала путь к спасению. И вот Джон появился здесь как раз тогда, когда они были заняты подготовкой к ланчу, и говорит с ней коротко и резко, будто он имеет право приказывать ей. Ну и что бы на ее месте почувствовала любая девушка? Страх куда-то исчез – ведь Джон был здесь и бояться незачем. Его место занял гнев. Посверкивая темно-голубыми глазами, она ответила: