В бельевой не было окна, она была очень маленькой комнатой. Пространство от пола до потолка занимали полки. Колеблющийся свет свечи падал на ровные ряды аккуратно сложенного белья. Одна полка была занята подушками, другая – старомодными вафельными покрывалами. В комнате стоял аромат лаванды и едва заметный запах чего-то еще.

Мисс Сильвер первой вошла в комнату. Она почувствовала весьма странный. Когда она чиркнула спичкой, чтобы зажечь свечу, он был на мгновение вытеснен запахом серы. Но запах серы развеялся, а прежний остался – слабый и легкий запах сигаретного дыма. Никто из присутствовавших не курил, и не было даже намека на табачный запах, пока мисс Сильвер не вошла в бельевую и не почувствовала его там. Она поставила зажженную свечу на одну из полок и вернулась к двери. Она искала Джона Хиггинса, но, когда его увидела, то немного подождала, прежде чем позвать его. Он стоял, прислонившись спиной к стене коридора, позади людей, толпившихся около бельевой и заглядывавших в нее. Его руки были опущены и сжаты в кулаки, глаза закрыты, а губы шевелились. На лбу выступил пот. Слова «горячо молится» пришли в голову мисс Сильвер при взгляде на него. После минутного колебания она выступила вперед – все остальные расступились перед ней – и подошла к Джону.

– Мистер Хиггинс…

Когда она дотронулась до его руки, Джон открыл глаза. Они были удивленными, будто он только что находился где-то далеко, но неожиданно вернулся:

– Мистер Хиггинс, я думаю, что вы можете мне помочь. Идемте со мной.

Он вошел за ней в бельевую. Как только они там оказались, он произнес так тихо, что она одна могла слышать его слова:

– Я совершенно забыл, но Господь мне напомнил. Кое-что, о чем мне рассказывал мой дед, – но я действительно не знал, что он имел в виду, до нынешнего момента. Он выполнял здесь какие-то плотницкие работы, когда был еще юношей и работал вместе со своим отцом. Так он познакомился с моей бабушкой, Джоанной Тавернер. – Говоря это, он опустился на колени и начал ощупывать пространство под нижней полкой. – Он стал немного разговорчивее, когда состарился, и часто вспоминал о том, как ухаживал за бабушкой, о своей работе с отцом в «Огненном колесе». «Ручка была сделана так, что походила на распорку», – так он говорил. А потом опомнился и сказал, что поклялся на Библии не говорить об этом ни единой душе, поэтому мне лучше забыть, что он мне рассказал. И это совершенно выветрилось у меня из головы, пока Господь не напомнил мне об этом. Дайте мне, пожалуйста, ту свечу, мэм. Я думаю, что нашел ручку. Здесь есть распорка, которая в этом месте совсем не нужна.

Мисс Сильвер вложила свечу в его руку и отошла к двери. Ее взгляд встретился со взглядом Фрэнка Эббота. Она с удовлетворением отметила, что он и инспектор Крисп стояли вместе с остальной компанией, а Уиллис тоже был здесь и стоял с другой стороны группы. Милдред Тавернер довольно громко всхлипывала. Джейн держала Джереми под руку, а он подался вперед, чтобы разглядеть, что происходит внутри бельевой, с выражением досады и удивления на лице. Кастеллы стояли бок о бок: он на мгновение замолк, а Энни обеими руками складывала и разглаживала фартук, словно это помогало ей держаться на ногах. Ее лицо ничего не выражало, но бледная кожа блестела от пота.

Когда мисс Сильвер повернулась к бельевой, там происходило что-то странное. Джон Хиггинс поставил свечу на пол и обеими руками пытался сдвинуть что-то под нижней левой частью полки. Когда он за что-то потянул, полка сдвинулась – даже не полка, а почти вся стойка повернулась так, что один ее конец с двойным рядом подушек встал поперек двери, а другой конец отошел назад и исчез в стене. Появилась щель шириной около метра и высотой чуть больше полуметра.

Джон Хиггинс взял в руки свечу и протиснулся в это отверстие. Мисс Сильвер кивнула Джереми Тавернеру и отошла в сторону, чтобы дать ему пройти.

Снаружи, в коридоре, Кастелл заревел, как бык, и рванулся к лестнице, но столкнулся с Фрэнком Эбботом, перехватившим его. Во время последовавшей борьбы Энни Кастелл даже не повернула головы. Она смотрела на свой фартук и собирала его в складки.

Милдред Тавернер вскрикнула, когда полка исчезла в стене. Она сказала:

– О, вот что он видел! Не удивительно, что он тогда испугался, бедный малыш, – дыра в стене и льющийся из нее свет!

Джеффри Тавернер произнес:

– Успокойся! – Он наклонился вперед и прислушался. Свет начал постепенно исчезать. Затихал и звук шагов людей, спускавшихся по невидимой лестнице, которая точно следовала контурам той лестницы, которую они могли видеть.

На Кастелла надели наручники. Он лежал и ругался последними словами. Крисп оставил его, вбежал в бельевую и протиснулся в щель за спускавшимися вниз. Когда Фрэнк Эббот хотел последовать его примеру, мисс Сильвер покачала головой.

Услышав на лестнице эти шаги, Эйли снова открыла глаза. Она не могла ничего увидеть, кроме грубо оштукатуренного потолка и стен помещения. А потом появился Люк Уайт, наклонившийся, чтобы поднять ее. Она снова сделала отчаянную попытку закричать. Это вызвало прилив крови к ушам, и она почти оглохла. Затем почувствовала, что падает, и стукнулась головой об пол. Затем слух вернулся к ней, и она услышала голоса – Люка Уайта, который сказал: «Тогда дерись за нее!», и голос Джона, бранившего его. По крайней мере его слова звучали как брань, но даже в тот момент это сильно удивило ее. Она услышала, как они сцепились где-то позади ее, звук падения и топот бегущих людей, потом опять голоса и брань, но на этот раз это не был голос Джона.

А потом она вдруг обнаружила, что Джон разматывает повязку и вынимает кляп из ее рта. Язык болел и распух, и она начала плакать.

Мисс Сильвер стояла в ожидании. Шаги затихли где-то вдали, их больше не было слышно. До них донесся непонятный звук, очень слабый и неразборчивый. А затем, через какое-то время, они снова услышали шаги. Мисс Сильвер стояла внутри бельевой. Кто-то принес еще одну свечу и поставил ее на верхнюю полку. Под нижней полкой зияла щель, ведущая на потайную лестницу. Снаружи, в коридоре, все стояли и прислушивались, кроме Кастелла, который сидел, опираясь на стену, и его жены, не обращавшей на него ни малейшего внимания. Милдред Тавернер перестала плакать. Она тряслась и дрожала, держась рукой за свои бусы и наклонив голову, прислушивалась вместе со всеми.

Затем через щель в бельевой послышался голос Джона Хиггинса.

– Ты сможешь выйти, Эйли?

Только мисс Сильвер смогла расслышать слабый звук, выражавший согласие. И это обрадовало ее больше, чем все другие звуки.

В следующий момент Эйли уже выбиралась из щели, и ей помогли подняться. Джон протиснулся за ней и быстро сообщил:

– Они схватили его и ведут сюда.

А потом он, Эйли и Джейн ушли в комнату Эйли и закрыли за собой дверь.

Следующим из щели выбрался инспектор Крисп, затем Люк Уайт, подталкиваемый сзади Джереми. Мисс Сильвер вышла в коридор, чтобы дать им место. Крисп поднес ко рту свисток и дунул в него. Когда он услышал тяжелые шаги людей, поднимавшихся по лестнице, то повернул голову и сказал:

– Держите его здесь, капитан Тавернер, до тех пор, пока мы не добудем для него наручники. – Затем обратился к Фрэнку Эбботу: – Это точно Люк Уайт. Хиггинс и девушка опознали его. Ему можно предъявить обвинение в похищении и в соучастии в убийстве Алберта Миллера.

Люк злорадно рассмеялся:

– Я даже пальцем не тронул Эла, и вы не докажете, что я мог это сделать. Пусть повесят тех, кто его прикончил! Кастелл, жирная свинья, поднимись на ноги и расскажи, что меня даже близко не было возле места убийства!

Кастелл с яростью смотрел на него.

– Ты пьян, ты сошел с ума! Попридержи язык! Что я могу знать об Эле Миллере, и что знают другие? Это заговор против меня! – Он продолжал стенать и ругаться на марсельском диалекте, не забытом со времен далекой юности.