— Звучит нехорошо, — предупреждающе отметил Карпов.

— Черт, нужно было поставить здесь экран от «Ротана».

— Прости, Леонид, но я не люблю смотреть на бои, — сказал Золкин. — Я как Быко — он штопает железо, я штопаю людей. Когда могу, — он обернулся через плечо на три тела, уже убранных в мешки. — Надеюсь, новые появятся не скоро.

— Как и я, Дмитрий, — ответил Вольский. — Как и я.

Карпов опустил глаза, потер шею, и сделал глубокий вдох.

— Чего вы ждете от меня, товарищ адмирал? — Быстро сказал он. — Чтобы я признал, что был неправ? Конечно, я был неправ. Я поступил, как идиот, и готов принять ответственность за свои ошибки, но если я вам нужен, вы можете отдать мне любой приказ, который сочтете нужным.

Адмирал посмотрел на него, закрыл глаза и потер лоб, также ощущая усталость. Ему уже не хотелось ничего, кроме как спать. Золкин пристально посмотрел на него, потянулся к медицинской стойке и взял оттуда шприц.

— Как мне отправить вас обратно, Карпов? — Горько спросил Вольский.

— Я клянусь вам — здесь и сейчас — что будут служить этому кораблю и подчиняться вашим приказам и приказам тех, кого вы поставите выше меня. Если вы считаете нужным, можете отправить меня на ГКП под конвоем. Я знаю, что я совершил, знаю почему я это сделал, и знаю, чем это закончилось. Я понимаю, что не заслуживаю ничего, кроме вашего презрения, и не подведу вас снова. — Его лицо приобрело мучительное выражение. Он плотно поджал губы, стараясь держать эмоции под контролем.

Золкин собирался уколоть адмиралу снотворное, но остановился, замерев с проспиртованной ватой в одной руке и шприцем в другой. Адмирал пристально посмотрел на капитана.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Если у вас осталась какая-то честь, Карпов, я дам вам шанс снова обрести ее. Федоров молод и неопытен, особенно в боевой обстановке. Но я должен сказать вам, что его суждения, его понимание того, где и в каких обстоятельствах мы оказались, является исключительным. Я не считаю, что без него мы бы пережили последнюю встречу с объединенными британскими и американскими силами. Так что Федоров остается старшим офицером корабля, с целью чего я повышаю его в звании. Он тот, кто будет отдавать приказы, доктор Золкин, — сказал он, наклонив голову к своему старому другу.

— Но вы, Карпов, вы можете сделать то, что нужно, предполагая, что он примет ваше присутствие на ГКП. Один момент — не обсуждайте то, как нам наилучшим образом применить ядерное оружие, прошу вас. Этот вопрос буду решать только я. Это понятно?

— Так точно, — четко ответил Карпов. — Если вы считаете это нужным, я стану старшим помощником под командованием Федорова и буду во всем его поддерживать. Я буду прямо высказывать свое мнение, если меня спросят, но не буду оспаривать его решения перед лицом врага или членов экипажа. И если он отдаст мне приказ, я клянусь его выполнить.

— Хорошо, что мы в санчасти, — сказал Вольский с улыбкой. — Сейчас вам пришлось подавить в себе гордость так, что могло поплохеть. — Он рассмеялся, ощущая, словно с плеч спала тяжелая ноша.

Карпов улыбнулся, глядя на старого адмирала, как никогда ранее. Теперь, вспоминая, каким он был раньше, как всегда возмущался присутствием Вольского и его старшинством в командовании кораблем, как всегда искал способы подорвать его влияние, он мог ощутить только стыд. Вольский дал ему шанс, и он не мог допустить, чтобы тот в нем разочаровался. Он просто не мог настолько опуститься.

— Экипаж примет это, Леонид? — Спросил Золкин.

— Возможно, — сказал Вольский. — Возможно нет, но, тем не менее, они будут следовать уставу. — Он посмотрел на Карпова, приняв окончательное решение. — Это хороший корабль и хороший экипаж, капитан. Они заслуживают лучшего, чем участь, которая нам выпала, и наша задача — спасти их и защитить корабль. Хорошо… В качестве меры наказания за свои действия и преднамеренный мятеж вы понижены в звании на три ранга до капитан-лейтенанта. Федорову я немедленно присваиваю звание капитана третьего ранга и назначаю его исполняющим обязанности командира корабля до моего выздоровления. Вы назначаетесь старшим помощником и немедленно приступаете к исполнению своих обязанностей. Немедленно направляйтесь на ГКП, и пока что вас будет сопровождать морской пехотинец, пока вы не докажете, что заслуживаете доверие, которое сегодня выказал вам я и все на этом корабле.

Глаза Карпова заблестели. Он кивнул, будучи благодарен за шанс, который дал ему адмирал.

— Можете положиться на меня, — сказал он. — Вы и весь экипаж…

— Идите, — сказал Вольский. — И сообщите Федорову о его новом звании и назначении, а также не забудьте отдать воинское приветствие.

— И щелкну каблуками, товарищ адмирал, — улыбнулся Карпов.

Вольский опять рассмеялся, но его тут же скрутило от боли.

— Сколько можно драть эту сирену? Голова сейчас лопнет. Доктор, если пропишите мне еще несколько часов сна своей химией, я буду безмерно благодарен.

Федоров был удивлен не менее, чем остальные, когда на главном командном пункте появился Карпов, сопровождаемый морпехом. Он следил за ситуацией на корме на экране системы «Ротан», наблюдая за хаотичными усилиями по борьбе с огнем, и видел отчаянный рывок людей, столкнувших Ка-40 за борт прежде, чем тот взорвался. Другие офицеры также были удивлены увидеть Карпова. Тот, опустив глаза, борясь с чувством стыда, внезапно обнаружил в себе решимость, вытянулся по стойке смирно, буквально щелкнул каблуками, как и обещал, и отсалютовал.

— Товарищ командир, — официально сказал он. — Адмирал Вольский передает, что вам присваивается звание капитана третьего ранга и приказывает принять командование кораблем на время его болезни. Мне присвоено звание капитан-лейтенанта, и я прошу вас принять меня в качестве старшего помощника. — Произнес он, не отнимая руку от виска.

Федоров выслушал это с изумлением, но вместе с тем с облегчением. Его внимание отвлек взрыв на корме, и он едва не забыл, что корабль продолжали атаковать. Вспомнив о приближающихся самолетах, он задумался, что делать дальше, и в этот момент появился Карпов. Событий было слишком много, чтобы разобраться в них на месте, однако он сохранил самообладание и повернулся к Карпову.

— Хорошо, — сказал он, снова подражая адмиралу. — Я официально принимаю командование атомным ракетным крейсером «Киров» на время болезни адмирала Вольского. Своим приказом я назначаю капитан-лейтенанта Карпова старшим помощником. Понятно?

Все кивнули, особенно старшие офицеры — Роденко, Тарасов и Самсонов.

— Карпов, займитесь с Роденко отслеживанием целей и используйте все средства, чтобы обеспечить оборону корабля по вашему усмотрению. Я должен координировать работу Быко по устранению чрезвычайной ситуации на корме.

— Так точно! — Карпов снова отсалютовал и немедленно направился к посту Роденко, дабы оценить обстановку на экране РЛС «Фрегат». Роденко ощутил, как Карпов появился рядом, но немедленно ощутил, что что-то изменилось. Исчезли его привычные презрительность и высокомерие. Вместо этого Карпов действовал с тихой уверенностью опытного офицера, так что он даже испытал облегчение. Он помогал Федорову советами, как мог, но, по правде говоря, его специализацией были радары.

— Самсонов, — спросил Карпов. — Вы задействовали седьмую пусковую?

— Так точно, — ответил Самсонов. Настроение на ГКП начало входить в привычное русло. — До сбоя выпущены три ракеты.

— Все три поразили цели, несмотря на повреждения станций наведения. Однако мы потеряли время из-за осечки. Роденко отслеживает еще три цели на очень малой дистанции. Нам придется задействовать зенитные установки, но им может потребоваться дополнительное сопровождение целей.

— Так точно. ЗУ принять целеуказание.

Мелвилл-Джексон поднялся из низких облаков. Оператор радара доложил о цели:

— Цель на три, дистанция пять миль!

— Понял. Ребята, сбрасываем рыб и уходим! Мы откусили больше, чем сможем прожевать. Это не крейсер, это гребучий линкор! Вы только посмотрите на него!