— Добрый день, Невилл, — раздался голос. — Прошу прощения за то, что прерываю обед, однако нужно обсудить некоторые вопросы.

— Я так и подумал, — ответил Сифрет.

— Хорошо. Я пока сам не знаю всех подробностей, однако Адмиралтейство связалось со мной и поручило проинформировать вас. Я не могу сказать большего по радиосвязи, так что если вы будете любезны позволить «Родни» подойти к вам по правому борту и подготовить чай. И да, после этого объявите режим полного радиомолчания.

Сифрет удивленно поднял брови. Это означало, что это на некоторое время была последняя радиопередача соединения до получения специального разрешения.

— Так точно, — ответил он. — И мы замедлим ход до 10 узлов, чтобы принять вас. «Эрл Грей» будет готов в 15.00. Одну ложку или две?

— Действуйте по усмотрению. Я полагаю, что сахара нам потребуется много. Но об этом позже. Конец связи.

Федоров напряженно стоял на главном командном посту «Кирова». Мысли, наконец, обрели твердость. Ощутив прилив адреналина, он поджал губы и придал лицу решительное выражение. Карпов ждал, затаив дыхание. Затем Федоров повернулся к рулевому и отдал приказ:

— Курс двести тридцать, полный вперед, — сказал он слегка дрогнувшим голосом.

— Есть курс двести тридцать, товарищ капитан. Скорость тридцать узлов.

Он повернулся к Карпову, отметив блеск в его глазах.

— Это будет гонка, товарищ капитан. Мы будем следовать этим курсом до 17.30, затем изменим курс на 200 градусов и пройдем мимо Кабо-Де-Нао до района к юго-западу от Картахены. Затем мы выйдем на курс 225 и направимся в Алборанское море. Соединение «Z» опережает нас и сейчас, вероятно, находится на траверзе Алжира. К моменту нашего следующего изменения курса они должны будут приближаться к Орану. Мы можем заметить их на радаре, однако я полагаю, что нужно будет поднять вертолет, чтобы определить их. Я хочу знать их точные координаты, курс и скорость, чтобы лучше рассчитать наш курс. И намерен сохранять для нас резерв в два узла, если нам это потребуется. — Полная боевая скорость «Кирова» составляла тридцать два узла.

Карпов улыбнулся.

— Вы приняли верное решение, товарищ капитан. — Он сказал это с гордостью и положил ему руку на плечо. — Теперь вы знаете, каково это.

— Я не ожидаю проблем в следующие десять-двенадцать часов, — сказал Федоров. — Я принял решение, но считаю необходимым доложить адмиралу. Он может отменить мой приказ…

Карпов пожал плечами. Вольский… Словно нужно было перепрыгнуть еще одно препятствие, словно долгой гонки с британский флотом до момента встречи было мало. Первой мыслью было пойти вместе с Федоровым и высказать свое мнение, но затем он понял, что Федоров должен был сам сделать это. Ему приказали стать командиром корабля, и он это сделал.

— Полагаю, что адмирал поддержит вас, товарищ капитан. Он уважает вас, и это дорогого стоит. Изложите свои соображения, и Вольский поступит так, как сочтет наилучшим. Я думаю, что стал понимать его. Да, он может выхватить вожжи из ваших рук, но когда будете спускаться в санчасть, прочувствуйте их в своих руках. Вы оседлали тигра. И не забывайте об этом никогда.

— Спасибо, капитан. Вы можете задержаться на несколько минут? Я сменю вас в 13.00.

— Так точно.

Карпов кратко отсалютовал двумя пальцами. Затем повернулся к вахтенному мичману и ясно сказал:

— Капитан покинул мостик!

Офицеры также отсалютовали ему, и да, он никогда не забудет этого момента. На этот раз все было иначе. Он был капитаном. Не просто одним из трех-четырех офицеров этого звания трех рангов на корабле[52]. Он был капитаном тяжелого атомного ракетного крейсера «Киров», флагманского корабля Северного Флота. И это было хорошо.

До санчасти он добирался недолго. Войдя, он обнаружил адмирала Вольского сидящим на койке. Его щеки обрели цвет, глаза стали ярче, а выражение мучительной боли исчезло с лица.

— Федоров! — Поприветствовал его адмирал. — Вы только что пропустили недурственный обед.

— Что-то подсказывает мне, что он пришел на запах хорошего борща, — сказал Золкин. — Сегодня они исправились за то, что было вчера, так что все было сделано правильно — морковь, пастернак, репа, хорошая капуста и, разумеется, прожаренная свекла!

— Пахнет великолепно, — сказал Федоров. Он снял фуражку и глубоко вдохнул.

— Товарищ адмирал, — начал он. — Я приказал увеличить ход до тридцати узлов с целью достичь Гибралтара прежде, чем туда вернется британский флот, — сказал он и замолчал, ожидая ответа.

— Понятно, — сказал Вольский, продолжая протирать руки салфеткой. — Продолжайте.

Молодой капитан изложил свои соображения, и Вольский спокойно выслушал его, не перебивая.

— Мы сойдемся очень близко, — подытожил он. — Даже на тридцати узлах мы не обгоним Соединение «Z» намного, хотя я не могу знать точно, пока не будут известны их точные координаты, курс и скорость.

— И как близко мы окажемся от этого «Соединения «Z»? — Он на мгновение бросил взгляд на Золкина. — Звучит угрожающе, да, Дмитрий? «Соединение «Z».

— Это будет зависеть от многих факторов, — сказал Федоров. — Обнаружили ли они нас и установили ли наше местоположение, от их приказов и даже, если так можно выразиться, любопытства. Однако я должен быть честен и сказать, что в Алборанском море будет мало места для маневра. Это бутылочное горлышко, однако оно все же шире Гибралтарского пролива.

— Предполагая, что мы все же столкнемся с ними, сможем ли мы обогнать их?

— Их крупные корабли да, товарищ адмирал. У линкоров не будет шанса догнать нас, если мы возьмем инициативу в этой гоне. Их легкие корабли смогут начать преследовать нас, однако недолго, и они будут представлять угрозу, несоизмеримую с 406-мм орудиями. Существует ряд факторов, работающих в нашу пользу. На данный момент они обходят нас, однако я проверил информацию по линкорам, и оказалось, что на «Родни» имеются проблемы с котлами и рулевой машиной. Они существуют уже несколько последних месяцев и усугубились, видимо, от маневров, которые конвой выполнял во время атак. Я удивлюсь, если он сможет развить пятнадцать узлов. «Нельсон», вероятно, мог бы развить двадцать, но я не думаю, что они станут разделять их.

— Согласен, — сказал Вольский. — Какие еще козыри есть у нас на руках?

— У нас может иметься преимущество внезапности. Возможно, они пока не обнаружили нас, и не смогут адекватно отреагировать при внезапном контакте. Кроме того, мы могли бы попытаться выдать себя за французский корабль, что, возможно, выиграет нам несколько важных минут или даже часов. Я не намерен применять оружия при отсутствии непосредственной угрозы, товарищ адмирал. Теперь наше основное оружие — скорость. — Он промолчал, затем кивнул и добавил.

— Разумеется, я помню, что вы рассматривали вариант с переговорами, товарищ адмирал. Однако я должен сказать, что, по моему убеждению, они будут бесплодны. Англичанам понадобилось меньше суток, чтобы попытаться уничтожить нас, и вопросы, скорее всего, потянутся один за другим. Я не могу найти это подходящим решением. Однако вы вправе отменить море решение, и готов оказать вам всю необходимую поддержку в ходе любых переговоров, которые вы можете начать. Если, по вашему мнению, я совершил ошибку, мы можем замедлить ход в любой момент.

Вольский взглянул на него, и улыбнулся.

— Нет, товарищ капитан. Вы не ошиблись. Вы приняли правильное командирское решение, и я вас поддерживаю. Действуйте по усмотрению, однако прошу держать меня в курсе.

Федоров словно стал чуть выше.

— Так точно, товарищ адмирал. Благодарю вас. — Он улыбнулся. — Теперь прошу меня простить, я должен переговорить с Добрыниным и убедиться, что мы сможем поддерживать такой ход без каких-либо проблем. Затем я планирую вменить Карпова на ГКП.

Адмирал Фрэзер расположился в кресле в кают-кампании линкора «Нельсон», испытывая оживление от недавнего прибытия на этот корабль. Его щеки и лоб все еще покраснели, а в носу стоял запах моря. Ему даже потребовалось мгновение, чтобы собраться, когда ординарец принес послеобеденный чай — как и обещал адмирал Сифрет — «Эрл Грей», ароматный и горячий.