— Слышал я краем уха об экспериментах в недрах Коллегии Иерархов, — медленно проговорил князь Василий. — У них появились какие-то статуэтки, привезённые нашими офицерами с Балкан. Якобы в каждой из них заточена искра демонической сущности. Если её освободить, можно подчинить тварь себе. Не оттуда ли у Назарова Слуги?

— Как они могли появится у мальчишки? — удивился Волынский. — Иерархи со своими артефактами не расстаются, а чтобы передать их в руки человека, не состоящего в Коллегии — и речи не идёт. Они же скупердяи несусветные. Снега зимой не выпросишь.

— Я не знаю, откуда. Нужно рыть в этом направлении, — помял переносицу Глава Шереметевых. — Будем искать подходы к Иерархам.

Леонид Иванович засомневался, а нужно ли говорить хозяину дома о своей идее заполучить джинна у восточных кланов. Шереметев ему союзник и друг, но вот именно сейчас он заколебался в выборе стратегии, а значит, не будет его поддерживать в начинающем конфликте. Тайно — возможно, а в открытую побоится. Нет, пусть Борька проявит самостоятельность и сам выйдет на след тех, кто имеет дело с демонами. В дальнейшем фактор личного Слуги может сыграть решающую роль в борьбе кланов.

— Хорошо, попробуем с Иерархами, — потёр внезапно похолодевшие ладони Волынский. — А что делать сейчас?

— Выиграй время, иди на поклон к императору или к Великому князю Константину, — пожал плечами Шереметев. — К Никитке тебя калачом не заманишь, а вот опосредованно повлиять на него, думаю, удастся. Если тестя уломаешь.

— То есть предлагаешь откупиться своими активами? — побледнел Волынский, хотя и предполагал такой вариант. — Да Меньшиков такой кусок откромсает, по миру пойду.

— Это очень дурная история, Лёня, — покачал головой Василий Юрьевич. — И отвечать придётся тебе, раз пошёл на обострение…

— Да не собирался я ни на что идти! — не выдержал Леонид Иванович и пристукнул ладонями по подлокотникам кресла. — Стояла задача обменять заложников на архивы магистра. Я лично приказал своему человеку провести обмен без всяких сюрпризов. Но Борька закусил удила и своим решением изменил первоначальный план.

— А что твои исполнители? Что они говорят?

— Они ничего не говорят, — мрачно буркнул Волынский. — Все мертвы, кроме старшего группы. Да и то… все мозги прочистили.

— Охо-хо, — покачал головой Шереметев. — Никак ментоскопию применил Никитка?

— Её самую. Снесён целый пласт воспоминаний, в которых фигурируют образы всех причастных к акции людей.

— Неужели у него не было блока к внешнему воздействию?

— Там поработал сильный ментат. Возможно, императорский. Кирсанов.

— О Кирсанове я слышал, — кивнул хозяин дома. — Выпить хочешь?

— Не хочу. Впору бежать куда подальше.

— Поговори с Костей, прощупай его настроение. Насколько информирован император, какие козыри появились в руках Меньшиковых. Если Назаров готов к переговорам — договаривайся. Да, на уступки придётся идти. Когда найдём противоядие, выпотрошим Назарова без всякого сожаления. И на императорский клан надавим. Будут они у нас вот здесь, — Шереметев сжал кулак и потряс им в воздухе. А потом схватился за грудь, болезненно поморщился.

— Тебе плохо? — встревожился Волынский.

— Странное ощущение, — глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, князь облегчённо хмыкнул. — Как будто изнутри ножом провели по рёбрам.

— Не рецидив, случаем?

— Не думаю. Шуточки Назарова, скорее всего. Подозреваю, руны его скрывают какую-то пакость, но никто так и не разобрался. Говорят, великолепная и тонкая работа, с точки зрения медицины и магической рунологии.

— Может, так и есть, — князь Леонид расслабился. А то переживал, что Василия в собственном доме кондрашка хватит. Тогда точно придётся бежать за горизонт сломя голову. Сожрут с радостью и друзья, и недруги. — Поеду я домой, Юрьевич. Буду звонить Косте, разговаривать с ним. Возьмёшь на себя Иерархов, а?

— Конечно, — великодушно произнёс Шереметев, вставая вслед за гостем. Отбросил плед в сторону, оставшись в том же домашнем халате. — Займусь этим с утра, чтобы не раздражать старых пердунов вечерними звонками. Они любят в это время с внуками нянчиться или чай с вареньем и баранками вкушать.

Волынский хмыкнул и пожал руку князя Василия, после чего покинул его дом. Предстояли тяжёлые решения, но больше всего его глодала мысль, пока он ехал в машине по пустеющим улицам столицы: что предпримет Назаров?

Примечание:

[1] Ятровка — жена деверя (брата мужа)

Петербург, декабрь 2016 года

Обещания надо выполнять, даже если очень хочется наплевать на всё и рвануть домой, где ждут жёны и дети, окунуться в домашние хлопоты и забыть о вечном круговороте проблем. Но что сделать, если создающие эти проблемы люди так и выпрашивают мощного удара богатырской булавой. Впрочем, булава здесь не поможет. Есть средства более эффективные. И их, кстати, очень много. Раз Ордос не успокаивается, нужно использовать все ресурсы, которые имеются.

Никита в глубокой задумчивости не заметил, как подъехал ко дворцу Меньшиковых. Охрана, знавшая чуть ли не все машины, на которых передвигается зять Великого князя, спокойно пропустила новенький «Бриллиант» Назарова и сопровождавший его внедорожник во внутренний двор.

Константин Михайлович встретил Никиту крепким рукопожатием и даже приобнял, похлопав по спине. Надежда Игнатьевна растрогалась, когда волхв вручил ей пышный букет белых роз с капельками воды на лепестках. Конечно же, сотворён он был с помощью скрипта в машине, чтобы не напрягать охрану Великого князя. У каждого гвардейца есть мощные улавливатели магических излучений. Зачем лишние проблемы?

— Никита, ты меня балуешь, — чуть ли не кокетливо произнесла княгиня и поцеловала зятя. — Он такой огромный!

— Не хочу выглядеть скупердяем перед любимой тёщей! — отшутился Никита, снимая пальто и кепи. Одежду тут же подхватил молчаливый слуга.

— Ой, скажешь тоже! — рассмеялась Надежда Игнатьевна, прекрасно зная, к каким он хитростям прибегает, и с удовольствием вдохнула тонкий морозный аромат роз. Потом передала букет горничной. — Каждый бы зять был таким скупцом. Ну, пошли, пошли в гостиную. Расскажешь про поездку в Прагу. А потом будем ужинать. Надеюсь, не убежишь к своим красотулям?

— Наверное, не удастся, — поглядев на Великого князя, делающего страшные глаза, ответил с улыбкой Никита. — А что сегодня на ужин?

— Щи из квашеной капусты, — хмыкнул Меньшиков. — Ух, вкуснятина! Я мимо кухни с трудом прохожу.

— Мы по-простецки, — пояснила хозяйка дома, ведя Никиту в гостиную, словно боялась, что он убежит. — Сегодня никаких визитов, вот и решили побаловать себя щами.

— Охотно присоединюсь, — волхв присел на диван вместе с Надеждой Игнатьевной, а Меньшиков устроился в кресле, закинув ногу на ногу.

Никита не заметил, как увлёкся рассказом о своём пребывании в Праге, с удовольствием описывая ощущения от рождественских канунов. Лично ему столица Богемии показалась красочным сказочным павильоном, куда приходят туристы, чтобы полюбоваться красотами архитектуры, каменными мостами, шпилями ратуш, яркой черепицей крыш, хрустом снега и сверканием иллюминаций.

— Так уж и лучше Петербурга? — с нотками ревности спросила княгиня, тем не менее с удовольствием поглаживая ладонью миниатюрную шкатулку из богемского хрусталя, настолько изящную и воздушную, что страшно было прикасаться к ней из-за опасения сломать. Подарок зятя ей пришёлся по душе.

— Петербург другой, — уверенно ответил Никита. — Совершенно другой. У него своя энергетика, напоенная снегом и солнцем, со строгой геометрией улиц и суровыми водами Невы. Прага другая, но тоже притягивает к себе. Разве можно любить что-то одно?

— Я и не сомневался, что ты так ответишь. Уж тебя-то однолюбом трудно признать, — хмыкнул Константин Михайлович, за что удостоился грозного взгляда супруги.

— Интересная поэтизация у тебя получилась, — на Никиту она уже посмотрела с одобрением. — Надо запомнить. Буду щеголять твоими фразами на светских приёмах.