— Милая, мне кажется, или ты бредишь? — я ошалело взглянул на Олю. — У меня уже есть невеста! Ольга Бестужева, не слышала о такой, нет? Какие могут быть Лины, Милы, Лизы или Маши, при таком раскладе?!

— Вот! — Ольга ткнула меня пальцем в грудь. Больно, между прочим. — Я поняла!

— А я нет, — огрызнулся я, потирая ладонью место удара. — Объяснишь?

— Разумеется, — довольно улыбнулась невеста. — Ты, почему-то, в упор не хочешь видеть своего положения. Вспомни наш разговор об угасающих родах!

— Эм-м… разве это был не сон? — тихо пробормотал я, но Ольга услышала.

— Какой сон?! — воскликнула она, но тут же замялась, — нет, ну, ты действительно выглядел сонным, но… не настолько же?

— Вот ведь… дурь какая! — едва удержавшись от мата, произнёс я. — И что, мне действительно придётся искать себе ещё жён?

— Э, нет, дорогой! Без моего разрешения, никаких «ещё», — покачав у меня перед носом пальцем, отозвалась Оля. — И вот тут мы подходим к самой цели нашего разговора… Близняшки.

— Да ну нах! Убьют же в порыве любви… — аж вздрогнув от такой перспективы, ответил я, но всё же поправился: — ну, по крайней мере, попытаются точно. А я не сдержусь, отвечу адекватно… результат предсказывать, или сама догадаешься? Как считаешь, Бестужевы с Николаевыми потянут войну с родом Громовых?

— Кирилл, будь посерьёзнее, пожалуйста, — вздохнула Оля. — Фёдор Георгиевич неглупый человек, и я ручаюсь, что отдавая своих дочерей тебе в обучение, он рассматривал такую возможность как ваш брак… в будущем, разумеется, когда вражда утихнет.

— Интересно, с чего бы такая уверенность? — я смерил невесту долгим взглядом, и та тут же подтвердила мои опасения.

— Ну да, после вчерашней беседы с близняшками, их братом и Гдовицким, я не поленилась и связалась с боярином Громовым, — проговорила Оля. — Он подтвердил мои выводы.

— То есть, Фёдор Георгиевич прямым текстом заявил, что готов отдать своих дочерей за меня замуж? — неподдельно изумился я. — Вот так просто?!

— А чему ты удивляешься? — пожала плечами моя невеста. — Если уж он был готов отдать их тебе в боярские дети… заметь, в младшую ветвь рода, между прочим! Так почему он должен возражать против того, чтобы его дочери сохранили боярский статус? К тому же, Громов прекрасно знает характер близняшек, и понимает, что среди московского боярства с его традиционностью, женихов им не найти. Девчонки просто не выдержат домостроя, а воевать потом с родственниками убитых ими незадачливых мужей, Фёдору Георгиевичу точно не хочется… но придётся. К тому же… в свете специфики работы «Гремлинов» и ателье СЭМов, этот вариант мне кажется весьма перспективным.

— Мрак, — вздохнул я. — Может, ещё и на твоей подружке Капе Рюминой жениться прикажешь? А что? С её родом нас тоже связывают общие интересы и договоры.

— У неё уже есть жених, — развела руками Оля и, чуть подумав, договорила: — к тому же, я сильно сомневаюсь, что Рюмины согласились бы на такой союз. Слишком сильное сближение двух производителей «тактиков» не в интересах государства. А вызывать неодобрение государя… на такой шаг ни Рюмины, ни Громовы не пойдут. Они и с нашим соглашением по оборудованию, можно сказать, по самому краешку прошлись. Делать следующий шаг к союзу… нет, не рискнут они. Точно, не рискнут.

— М-да, никаких чувств, голый расчёт и только, — деланно печально покачал я головой.

— Не ёрничай, — нахмурилась Оля. — Я говорю вполне серьёзно.

— Вижу, — кивнул я. — И именно это меня убивает. Моя невеста на полном серьёзе оценивает выгоды брака своего жениха с другими женщинами. Охренеть — известия.

— Кир, ты… — Ольга на миг умолкла, но, уже в следующий миг, прижавшись ко мне всем телом, обняла, и почти зашептала: — знаешь, как я счастлива знать, что тебе никто кроме меня не нужен? До безумия, любимый. Но… есть такое слово: «надо». Нам необходимо будет ввести в семью как минимум ещё одну женщину. А лучше двух. В идеале же, двух женщин из разных родов, но это уже не обязательно. Увы, закон есть закон.

— И почему я раньше об этом законе не слышал? Глядишь, и не стал бы влезать во всю эту эпопею с опричниной и регентством, — протянул я, когда Ольга, в подтверждение своих слов, вывела на экран коммуникатора нужную статью свода законов и установлений Боярской Думы. Восемнадцатый век, древность седая-лохматая, но ведь действует же ещё! Чувства, эмоции? Не, не слышали. А вот польза роду — это да, это важно. Тьфу. Я отвёл взгляд от экрана.

— Я, кстати, тоже не понимаю, почему в твоём образовании зияет такой пробел. Об этих вещах в боярских семьях просвещают чуть ли не сызмальства. По крайней мере, и мне, и Лёньке, учитель читал соответствующую лекцию, когда нам было по одиннадцать лет. И это далеко не исключение из правил! — заметила Оля.

Почему-почему… потому что самоубийце эта информация ни к чему. По крайней мере, думаю, именно таким посылом руководствовался старый сумасшедший паук при воспитании внука своей жены.

— Слушай, Оль, а обязательно заморачиваться с этой дурью прямо сейчас? — спросил я. — Нет, я понимаю, что ты только вчера узнала историю наших взаимоотношений с близняшками, и теперь горишь желанием расставить все точки над «ё», но, надеюсь, ты не ждёшь, что я прямо сейчас забуду все их выходки и радостно побегу в ювелирный за дополнительными обручальными кольцами?

— Нет, конечно, — пожала плечами невеста. — Но и терять время… если рядом есть две любящих тебя девушки из хорошего рода, почему не воспользоваться таким удачным случаем? Польза-то от такого союза очевидна.

— Но, я их… — договорить Ольга мне не дала, приложив палец к моим губам.

— Понимаю, вижу. И они это понимают, поверь, — грустно улыбнувшись, проговорила она. — А теперь, отбрось вопрос чувств, и подумай, где, а самое главное, когда ты ещё найдёшь таких преданных и ценных союзников? Да, не жён, а именно союзников. Боярский брак — это, в первую очередь, именно союз людей, объединяющих свои усилия ради процветания одного рода, и лишь во вторую — семья в том виде, в котором её воспринимают обыватели.

Ну да, если так посмотреть, то ситуация видится совершенно иной. Но… трудно, очень трудно заставить себя принять эту точку зрения, когда весь опыт прошлой жизни говорит о другом. Отношение к браку, как к договору о совместной деятельности, для меня так же непривычно, как факт узаконенной полигамии в здешнем обществе. Но ведь никуда не денешься, как бы я ни относился к подобным вещам Там, здесь они не исчезнут, а значит…. придётся принять и то и другое, иначе можно просто свихнуться.

— Насчёт брака как делового союза, я понял… но слова «Лина», «Мила» и «преданные» в одном предложении, да без единого отрицания? Как-то плохо верится в такое счастье, — улыбнулся я, кое-как угомонив мысли, скачущие в моей голове, словно дикие сайгаки.

— А зря, дорогой, — не приняв шутки, кивнула Оля. — Эти две девицы, за тебя и ярого порвут, и государя пошлют… куда подальше. Уж ты мне поверь.

— И, тем не менее, сейчас я считаю обсуждение этого вопроса бессмысленным, — кое-как переварив слова невесты, заключил я. — Рода Николаевых-Скуратовых пока нет. Вот, когда появится запись в Бархатной книге, тогда и поговорим. А теперь, солнце моё, взгляни на часы и бегом собираться. До выхода из дома осталось меньше получаса. Ручаюсь, Капа тебя сожрёт, если ты опоздаешь на генеральную репетицию мероприятия.

Этот разговор с Ольгой оставил раздрай в моей душе, и кучу идиотских мыслей в голове. Да такой раздрай, что ни собеседования с потенциальными кашеварами «Гремлинов», ни просмотр репетиции открытия ателье, так и не смогли вернуть меня в обычную колею. В результате, в московский особняк Бестужевых я вернулся усталым, злым и жутко недовольным всем и всеми.

Хорошо ещё, что ученицы моментально просекли состояние учителя и, захватив с собою зачитавшегося Рогова, исчезли из виду, оставив нас с Ольгой наедине. И да, как говорилось в одном старом нездешнем фильме: «Кто нам мешает, тот нам поможет». Невеста помогла. Да так, что на следующее утро я проснулся бодрым, добрым и весёлым. От вчерашнего угрюмого состояния не осталось и следа. Вот что массаж животворящий делает!