Добравшись до съезда на трассу, я притормозил фуру и, дождавшись пока платформы скроются за поворотом к Рахову, двинул машину прямо. В отличие от остальной команды, знакомство с пограничным и таможенным постами мне было ни к чему. Именно поэтому, добравшись до реки, я свернул на северо-запад и, двигаясь по узкой, но довольно приличной дороге, добрался до нужного места как раз в тот момент, когда Георгий и Гиз сообщили, что миновали границу с СБТ.

А сорок минут спустя, получив ещё одно сообщение от них, я открыл «окно» и скомандовал сменившей меня за рулём Миле, двигать фуру вперёд. Картинка передо мной дёрнулась, а в следующую секунду, Громова уже восторженно смотрела на сменившийся пейзаж вокруг… и на втягивающийся в пустоту «хвост» фуры, видимый по ту сторону реки. Убедившись, что машина миновала «окно», я медленно его отпустил.

— Тормози, — прохрипел я, отвлекая Милу от любования окрестностями. Та бросила на меня короткий взгляд и, мгновенно посерьёзнев, нажала на тормоз. Тяжёлый длинномер со свистом вздохнул и замер посреди пустой дороги. Впрочем, если глаза меня не обманывают, то в зеркале заднего вида сейчас видны приближающиеся машины охранения. Всё. Можно расслабиться.

Как Мила закидывала моё безвольное тело на спальную полку, я уже не помню. Отрубился ещё в тот момент, когда она ухватила меня за плечо. А вот проснулся я, когда наша фура уже вползала в маленький городок.

— Выжица, Кирилл. Приехали, — невесть как почуяв, что я проснулся, произнесла Мила, сосредоточенно крутя руль. Размеры здешних улиц, как оказалось, не особо-то рассчитаны на то, что по ним будут пробираться такие махины, как наш континентальник. Узковаты улочки, прямо скажем.

— Это ж сколько я проспал? — удивился я.

— Два с половиной часа, — тут же отозвалась Громова. — Ты так мило сопел, что я не стала тебя будить…

— Эй, не приставай к моему жениху, вертихвостка! — голос Ольги, донёсшийся до нас из динамика радиостанции, заставил меня улыбнуться.

— Я не пристаю! — с кристально честным видом воскликнула Мила. — Он правда мило сопит!

— А то я не знаю, — отозвалась невеста. Она явно хотела сказать что-то ещё, но я её перебил.

— Ша, закончили трёп, — тряхнув головой, потребовал я, и в кабине воцарилась тишина. — Оля, Георгий, доклад.

Выслушав заверения в том, что всё штатно, в полном порядке, и вообще, безоблачно и прекрасно, я перебрался с полки на сиденье за спиной Милы и, прокрутив на экране коммуникатора карту городка, вздохнул.

— У выезда из города остановимся для подготовки к встрече с заказчиком. А пока — готовность два.

— Есть готовность два, — тут же отозвалась Оля.

— Принял. Готовность два, — произнёс Георгий, а сидящая за рулём Мила явно сосредоточилась.

— Думаешь, могут быть проблемы? — спросила она.

— Они всегда возможны, — пожал я плечами. — А уж в этих местах, и подавно. И лучше уж быть к ним готовыми заранее, чем встречать со спущенными штанами. Не находишь?

— Ты атаман, тебе виднее, — индифферентно пожала плечами Громова.

— Для тебя, я не атаман, а учитель, — поправил я девушку, на что та только фыркнула. Язва.

Стоянка у северного выезда из города встретила нас пустотой и тишиной. Две боевых платформы и континентальник смотрелись посреди неё как… как три прыща на лбу, открытые для любых взглядов посторонних.

Впрочем, коснувшись Эфира, я убедился, что никто живой не интересуется происходящим на площадке… больше, чем это было бы естественным для праздного интереса. Но сей факт не помешал нам поставить машины так, чтобы фура прикрыла платформы своим длинным «телом», а заодно, я пустил эфирную волну, которая моментально вывела из строя все работавшие фиксаторы, оказавшиеся на расстоянии менее ста метров от стоянки. Все три, ага.

И лишь успокоив свою паранойю, я дал команду к выгрузке. Тут же захлопали двери, забряцало оружие, и по асфальтовому покрытию стоянки затопали тяжёлые ботинки бойцов.

Мы с Милой тоже выбрались из кабины континентальника и тут же направились к своей платформе, чтобы переодеться в подобающую случаю одежду. Иными словами, нас ждали «Визели». Как впрочем, и Лину с Ольгой. Елизавета на этот раз, ради разнообразия, осталась на базе, вместе с Гдовицким, Вербицкой, Стрелковыми и младшей Роговой.

— Все готовы? — запустив циркулярную связь, спросил я, сидя в тесном боковом отсеке платформы, вообще-то предназначенном для хранения тактика, но никак не для его перевозки с хозяином внутри.

Размявшие ноги во время короткой передышки, бойцы Толстого отозвались короткими подтверждающими сигналами, как и ученицы. А вот Георгию пришлось отчитываться вслух.

— Бойцы в машинах, готовы к выходу.

— Что ж, тогда, попёрли потихоньку, — произнёс я и, повинуясь собственным предчувствиям, добавил: — готовность один. Охранению смотреть в оба. Операторам… чтоб даже не моргали!

— Есть! — дружный хор голосов, раздавшийся в наушнике, чуть меня не оглушил.

Вопреки моему предчувствию, до базы заказчика мы добрались без каких-либо проблем, но учитывая, что ощущение надвигающихся неприятностей меня так и не покинуло, расслабляться я не стал, и отряду не позволил. В результате, бойцы Толстого были вынуждены отрабатывать упражнения «охрана каравана в походе» и «охрана каравана на стоянке» без всяких скидок, а наши четыре «Визеля» стали своеобразной засадой на случай неожиданных проблем, поскольку так и не выбрались из отсеков платформы, даже когда фура встала под загрузку. Пришлось Георгию в одиночку отдуваться перед представителем заказчика, и лично осматривать загружаемую в фуру технику.

Судя по его недовольному бурчанию, доносившемуся до меня через микрофон работающего коммуникатора, состояние груза было далёким от идеального. Что ж, никто и не говорил, что всё будет просто и легко.

Как бы то ни было, погрузка прошла без проблем. Стороны подписали необходимые бумаги, и наша колонна потянулась в обратный путь. Даже странно. Раньше чуйка меня не подводила…

Колонна, возглавляемая «Аргусом», набитым бойцами охраны, ползла по дороге, делая, дай бог, сорок километров в час. Убогая грунтовка и тяжёлый груз континентальника просто не позволяли нам развить нормальную скорость. Тем не менее, мы уже миновали половину пути до границы с Червоннорусским воеводством, когда сидящий за пультом «Сквозняка[27]», установленным в салоне бывшей спасплатформы, Гиз поднял тревогу и колонна тут же сбросила скорость хода вдвое. Управляемые его бессменным напарником Историком коптеры, выступающие в качестве выносных устройств фиксации нашего «москита»[28], засекли скопление техники в добром десятке километров впереди, чуть в стороне от нашего маршрута.

Эту кучу машин можно было бы принять за ставший на ночную стоянку конвой, если бы не некоторые обстоятельства. Ну не станет нормальная колонна съезжать, пусть с хреновой, но дороги и взбираться по крутому скользкому склону вверх только для того, чтобы укрыться от чужих взглядов и встать лагерем под прикрытием хлипенького перелеска. Слишком велик риск завязнуть в весенней грязи. Равно как ни один нормальный командир конвоя не выставит охрану только со стороны дороги, как мы это видим сейчас. Ну не считать же за полноценную охрану две огневых точки, прикрывающие технику с противоположной стороны, особенно, когда у дороги их насчитывается аж восемь штук?

В общем-то, по имеющейся картинке даже последний шпак поймёт, что подкреплённая несколькими броневиками вооружённая куча народа, ощетинившаяся стволами в сторону пустого тракта, засела здесь с не самыми добрыми намерениями.

Другое дело, что разглядеть организованную засаду заранее не всем дано. У нас такая возможность появилась лишь благодаря Георгию, в своё время изрядно пошаманившиму над установленным в спасплатформе абсолютно незаконным «москитом», изначально предназначенным для работы с полноформатными дронами, а не мелкими коптерами. Конечно, разрешение «облегчённых» фиксаторов, работающих с воздушной стихией, не позволяет детально рассмотреть спрятавшихся под экранирующей палаточной тканью бойцов… да что там, мы даже точно определить тип техники, укрытой такой тканью, не в состоянии. Но даже так, это больше, чем можно было бы увидеть с помощью обычных эфирных фиксаторов. Те в такой ситуации вообще ничего не распознают, показав на экране лишь непроницаемо-чёрные бесформенные пятна, разбросанные тут и там меж хилых деревьев.