В таком вот странном состоянии Георгий и поднял в воздух отрядный шлюп, чтобы, преодолев на аэродине добрых полторы тысячи вёрст, оказаться в Сокольническом лесопарке, перед массивными воротами владений своего шебутного атамана. Чуть помявшись, Рогов пригладил растрепавшиеся волосы и уже собрался было вдавить кнопку звонка на двери, когда неожиданно перед ним, прямо в полотне воротной створки открылось «окно».

— Не стой столбом, Георгий. Проходи, — раздавшийся с «той» стороны, голос Кирилла заставил Рогова вздрогнуть. Впрочем, майор почти тут же взял себя в руки и, едва заметно поёжившись, решительно шагнул вперёд.

— Здравствуй, атаман, — произнёс он, оказавшись в знакомой прихожей.

— И тебе не кашлять. Проходи, Гош. Голоден? — кивнув, спросил Кирилл.

— Немного, — честно признался тот, проходя в гостиную следом за хозяином дома.

— Тогда, мой руки и айда за стол. Я тут мяска нажарил, да с голоду вышло с запасом. Но вместе мы его точно одолеем.

— С удовольствием, — растянул губы в искренней улыбке Рогов. Что-что, а готовить Кирилл не только любит, но и умеет. Недаром же, до появления на базе поваров, девчонки всеми правдами и неправдами пытались увеличить количество его дежурств «по камбузу».

Пока Георгий мыл руки, на обеденном столе появился второй столовый прибор, а едва гость опустился на тяжёлую лавку, как перед ним очутилась тарелка с горячим одуряюще пахнущим стейком, толщиной в добрых два пальца.

— Приятного аппетита, — весело провозгласил Кирилл, устраиваясь напротив Георгия.

— И тебе, — отозвался Рогов и замер, заметив, как на миг изменился взгляд хозяина дома.

— Ну, насчёт этого мы поговорим позже, а пока, налетай, — словно отмахнувшись от какой-то мысли, тряхнул головой Кирилл и взялся за нож с вилкой. А Георгия посетило ощущение грядущих проблем… неприятностей? М-м… Нет, беспокойства. Такого же, как было утром, когда он получил приказ прибыть в Москву. Может, померещилось?

Зря надеялся. Кирилл не стал тянуть время и сразу после обеда, убрав со стола грязную посуду, уронил на чистый стол папку с документами.

— Что это? — спросил Георгий, не торопясь открывать папку.

— Ваши с Ингой новые документы, — произнёс Кирилл, внимательно наблюдая за собеседником. И, заметив его недоумение, усмехнулся. — Был ватажник Гоша Рогов, стал сын боярский рода Николаевых-Скуратовых, Георгий Иванович Рогов. Так понятнее?

Дела закружили. Затянули, заставив метаться между столицей и пограничьем, организовывать, контролировать, участвовать и уговаривать, а порой и просто надувать щёки на встречах, добрую половину участников которых я, без разгона, пожалуй, и не вспомню. И всё бегом, всё на ходу, в каком-то сумасшедшем ритме и совершеннейшей суете.

Стоило договориться о дате нашей с Ольгой свадьбы, как в доме воцарился сущий ад. И ладно бы, речь шла о московском особняке Бестужевых, так ведь нет! Ученицы, вкупе с подругами невесты, почему-то предпочли оккупировать моё сокольническое «имение», так что там и шагу стало невозможно ступить без того, чтобы не споткнуться об очередной каталог или ворох образцов тканей. Дом насквозь пропах ароматами духов, чая, кофе с корицей и выпечки! А эти взгляды голодных кошек и неумолчный щебет! Чёрт, да я из всех Ольгиных гостий узнавал, дай бог, каждую третью, причём каждая вторая из них была мне знакома исключительно по фотографиям со светских инфоров или журналов! Мрак и ужас.

А ведь помимо ежедневных собраний этого девичьего клуба мне пришлось мотаться по приёмам и встречам, исполняя договорённость с отцом Ефимием о засветке моего нового статуса. Ну, чтоб уж наверняка до всех дошло. А там тот ещё серпентарий. Радостно приветствующий в лицо и тихо шипящий в спину, с деланным участием в речах и вежливыми улыбочками… не разжимая губ, чтоб не был виден капающий с клыков яд.

О да, побывав на трёх приёмах подряд, я начал понимать государя и затеянную им чистку именитых фамилий. Очнувшаяся от спячки после находки щенков и, наконец, хоть слабо, но вменяемо заработавшая эмпатия стала моим наказанием на этих пышных кичливых сборищах. Нет, я не могу сказать, что все гости этих приёмов без исключения оказались чванливыми ничтожествами, вовсе нет! Среди них хватало вполне приличных людей, приходивших на эти ярмарки тщеславия не для того, чтобы похвастать очередным брильянтовым гарнитуром и насладиться завистью в глазах окружающих, а со своими, порой меркантильными, но вполне понятными целями. Были там и те, кто приходил работать… но общее ощущение от присутствия на приёмах у меня оказалось весьма специфичным.

Болотный смрад. Чванство, зависть, хвастовство славой предков при полной никчёмности самих носителей известных фамилий. Дьявол! Да я еле сдерживался, чтобы не кривиться, когда какой-нибудь расфуфыренный толстяк со знаком воя на шее, принимался, размахивая потными, по-женски мягкими ладошками, рассуждать о стихиях, техниках, эфире или пуще того, о военной службе. Сам-то он где служит? Ах, нет же, боярич Имярек занят делами рода, увлекается ставк… прошу прощения, скачками, разумеется, и к тому же просто божественно поёт цыганские романсы. Как?! Вы не слышали? Ну, сударь мой, много потеряли, уверяю. Это талант, определённо, талант.

Тьфу, немочь бледная!

Нет, прав Лесоруб. На все сто сорок шесть процентов прав. Если «это» на полном серьёзе мнит себя аристократией, элитой общества… то здесь может помочь только ампутация. Как говорила одна резкая, но умная женщина: «Резать к чёртовой матери! Не дожидаясь перитонитов!».

Единственным моим спасением на этих сборищах была компания Великой Мегеры. Старуха Посадская, со всей присущей ей прямолинейностью, громыхала на весь зал, описывая тех или иных типусов, имевших несчастье попасться ей на глаза, а я, равно как и окружавшие боярыню старые друзья и подруги, с удовольствием слушал даваемые ею краткие, но чрезвычайно ёмкие характеристики. А уж как интересно было наблюдать за описываемыми личностями, которые, едва заслышав своё имя в устах боярыни, начинали метаться по залу, пытаясь ввинтиться в толпу, исчезнуть, раствориться в нетях… Жаль, что подобные выходки Елена Павловна позволяет себе не столь часто. Впрочем, даже обычное общение с этой монументальной женщиной и окружающей её компанией «старых змей» стало для меня отдушиной, которая позволила переживать эти приёмы без разрушительных последствий для собственной психики… и физиономий иных гостей. Но кто бы знал, каким вымотанным я возвращался под утро домой!

Понятное дело, что в такой обстановке известие о скором прибытии на базу «Гремлинов» Илоны Стенич я встретил с небывалым энтузиазмом… и в момент слинял из собственного дома, едва прочитав полученное от Рогова сообщение.

Несмотря на усталость, навалившуюся на меня после трёх открытых на максимальную дальность «окон», своего свежеиспечённого вассала я вышел встречать, как положено по здешним традициям. Да, пришлось напрячь Гдовицкого и уже обжившихся на пульте БИЦ Гиза и Историка для проверки приближающихся к базе машин, но оно того стоило. Так что, едва на дороге, в прямой видимости въездного КПП, показалась куцая колонна из двух тентованных грузовиков с явно проглядывающим военным прошлым, ворота базы приветливо разошлись в стороны, а установленные в бетонном капонире прямо за ними, тяжёлые спарки задрали стволы в небо… насколько это было вообще возможно, учитывая, что именно эти орудия совсем не предназначены для ведения зенитного огня.

Стенич же, очевидно, решила ответить любезностью на любезность. Едва добравшись до ворот, грузовики замерли на месте, и из кузова ведомой машины горохом посыпались бойцы в полном снаряжении, но… с оружием по-походному. Следом хлопнула дверь первого грузовика и к застывшему на обочине рядку из семи вояк присоединилась сама Илона. На территорию базы гости вошли строем. Не очень ровным, но, право слово, это же не «первая встречная» Преображенского полка! Наёмникам носочек тянуть не надо, другие у них задачи и привычки другие.