— Приехал Валентин Эдуардович вместе с Ольгой. Они с чёрного хода вошли. Обещали через пару минут к гостям спуститься, — покивал Рост и аккуратно подтолкнул младшего Бестужева к распахнутым дверям, из-за которых доносился шум голосов и чей-то смех. — Идёмте, идёмте боярич. Ищут вас, да и негоже гостей одних оставлять.

— Ищет? Кто? — рассеянно спросил Леонид, так и не разглядевший среди гостей ни Марию, ни её родителей. Обидно.

На вопрос боярича управляющий так и не ответил, лишь окинул внимательным взглядом, убедился, что тот достойно выглядит, и подтолкнул в спину. Шаг, другой — и Леонид оказался в наполненном людьми зале. Блеск дамских нарядов и военных орденов, сверкание хрусталя и ровный гул голосов сработали словно триггер. В ход пошли вбитые с детства рефлексы, и младший Бестужев легко влился в круговорот перемещающихся по залу гостей. Улыбнуться компании девчонок, щебечущих под присмотром матерей, вежливо поклониться паре старых пер… бояр, должно быть помнящих три предыдущих царствования и резню князей. А то и принимавших в ней участие. Переброситься парой слов с коллегами отца… Покорно выслушать наставление какой-то матроны и сбежать от неё, пока та не начала знакомить его со всеми своими шестью племянницами. Обычный, в общем-то, приём… ничего необычного. Почти.

— Вот ты где! — тихое восклицание за спиной заставило Бестужева оглянуться.

— Привет, сестрёнка, — искренне улыбнулся он.

— Привет-привет, — крепко ухватив братца за руку, Ольга, не прекращая мило улыбаться, резво повлекла его куда-то в сторону малой гостиной. — Мы тебя там уже заждались.

— Кто «мы» и где «там»? — нахмурился Лёня. Происходящее вокруг резко перестало ему нравится, а где-то в глубине души боярича начала тихо попискивать паранойя.

— Кирилл, я, отец, Вербицкие… Тебе мало?

— Стой! Вербицкие? Маша здесь?! — чуть не подпрыгнув на месте от избытка чувств, Леонид прибавил шаг, и теперь уже Ольге пришлось подстраиваться под его шаг. — Но как они прошли мимо меня?

— Мы приехали вместе, — ответила сестра и, резко затормозив у дверей в малую гостиную, сотворила какую-то эфирную технику. Что именно это было, Лёня не понял, лишь ощутил лёгкие вибрации эфира. А расспросить Олю он банально не успел. Двери в комнату отворились и на пороге возникли отец и идущий с ним бок обок Анатолий Семёнович Вербицкий. За их спинами маячила ехидно улыбающаяся Василиса Тимофеевна, рядом с которой шла её дочь. Красивая и неприступная… вот только Леонид слишком хорошо знал свою пассию, так что моментально заметил и шалый отсвет в её глазах, и нервное подрагивание рук… Да какого дьявола здесь происходит?!

— Лёнечка, честное слово, я ничего не знала! Они мне и слова не сказали! — прошептала Маша, поравнявшись с младшим Бестужевым. А идущий следом за ней, довольный, словно обожравшийся сметаны кот, Николаев фыркнул.

— Ты о чём? — нахмурился Леонид. Ответа он не услышал, поскольку в этот момент все звуки заглушил голос отца.

— Дорогие гости, я рад приветствовать вас сегодня в этом доме на торжестве, посвящённом помолвке моего сына Леонида, наследника рода Бестужевых, с Марией Анатольевной Вербицкой!

Видеть, как с каждым новым словом Бестужева-старшего вытягивается лицо его сына, было приятно, не скрою. Равно как несколькими минутами раньше я искренне наслаждался ошеломлением Марии, когда её батюшка сообщил, что они с Валентином Эдуардовичем договорились о её помолвке с Леонидом.

Месть? Она самая. И плевать, что со времён подставы, устроенной мне этой сладкой парочкой в бункере «Девяточки», минуло больше года. Росомахи, вообще, существа злопамятные. Собственно, поэтому меня так и прозвали когда-то… ну, в основном, поэтому.

Вообще-то, идея этой мести пришла мне в голову во время разговора с моим будущим тестем, состоявшегося через пару дней после завершения нашей поездки в СБТ за грузом «тактиков». Бестужев позвонил сам, и не просто так. Пообещал поделиться интересной информацией и сообщил, что имеет ко мне некоторое предложение, обсуждать которое лучше при личной встрече. На том и порешили. Между делом Валентин Эдуардович напомнил об обещании, данном мною Леониду в прошлую встречу, вот тогда-то у меня и появилась мысль о мести. Бестужев выслушал идею с видимым интересом, помолчал немного и вздохнул.

— Кирилл, будь на твоём месте кто-то другой, я бы и разговаривать на эту тему не стал, — проговорил он. — Это женщины могут обсуждать подобные вопросы почти без оглядки. Домашний очаг и продолжение рода — их епархия, а значит, и о помолвках-свадьбах сговариваются именно они. Когда же подобные разговоры ведёт посторонний для рода мужчина — это повод для недоверия… Понимаешь?

— Прошу прощения, не подумал, — искренне извинился я, вспомнив заморочки родовитых на тему евгеники.

— Пустое, — отмахнулся Валентин Эдуардович. — Не в упрёк тебе сказано, а для понимания. Судя по всему, раньше такие «мелочи» тебе никто не объяснял, хотя и следовало. А вообще, ты хоть и не входишь в род Бестужевых, но и посторонним тебя назвать у меня язык не повернётся.

— То есть, идея всё же обсуждаема? — осведомился я.

— Вполне, — невозмутимо ответил Бестужев. — И сразу могу сказать, сын влюблён в эту самую Машу, как мартовский кот во всех дворовых кошек разом. Вопрос в другом, как сама Вербицкая относится к моему сыну? Что скажешь, учитель? Кому как не тебе это знать, всё же с Марией ты общаешься куда чаще, чем даже её родители.

— Если бы она относилась к нему иначе, я бы и не поднимал эту тему, — развёл я руками и, чуть помолчав, всё же решил уточнить, на правах признанного «почти родственника», так сказать: — А это не будет мезальянсом? Всё же, Вербицкие пока не бояре…

— Вот именно, «пока», — ухмыльнулся мой будущий тесть, и я замер от пришедшей в голову догадки.

— А ведь вы уже рассматривали этот вариант, да? В смысле, не только вы лично, но и с Анатолием Семёновичем говорили на тему возможного брака ваших детей. Я прав?

— Конечно, — как ни в чём не бывало, с лёгкой улыбкой кивнул Бестужев. — Хреновым я был бы отцом, если бы этого не сделал. Правда, мы с Вербицким решили подождать, пока дети сами не дойдут до мысли о браке… или не разбегутся в разные стороны. И твоё предложение, надо признать, меня сильно удивило. Или… это Мария тебя настропалила? Как тогда в «Девяточке», а?

— Э, нет, Валентин Эдуардович, — я позволил себе ухмыльнуться. — Можно сказать, что таким образом я хочу расквитаться с ними за ту подставу с объяснениями-объявлениями. И именно поэтому настаиваю на сохранении договорённости о помолвке в тайне от наших голубков.

— И не ёкнет ничего, а? — прищурился Бестужев.

— С чего бы? — не понял я.

— Так ведь нынешняя молодёжь не желает жениться по указке старших. Вам свободу воли подавай, любовь непреходящую, а интересы рода побоку. Вот я и спрашиваю: не боишься таким шагом настроить против себя Машу с Лёней? — развернул своё объяснение Валентин Эдуардович.

— Не боюсь, — покачал я головой. — Как вы сами заметили, с любовью у них всё в порядке, так что, особо артачиться они не станут. Обидятся? Может быть. Ну, так я не вижу в этом ничего страшного. Подуются и перестанут. Зато Мария получит наглядный пример того, к чему порой приводят манипуляции окружающими, а для Лёни это станет неплохим уроком на внимательность к тем самым манипуляциям. Жена, она, конечно, «шея», и крутить мужем-«головой» — её святая обязанность, но и «голова» не должна забывать о том, что её основная задача — думать… порой за двоих.

— Мстительный ты, Кирюша, — подперев щёку кулаком, протянул Бестужев, внимательно выслушав мой ответ. Но почти тут же рассмеялся. — Ладно, договорились. Но! Сватать невесту отправишься лично. А то, что это за месть, когда ты ради достижения цели пальцем о палец не ударил?!