— Нет, — отозвался Рогов, и тут же поправился, заметив выражение моего лица. — Не в том смысле, что я в нём уверен, но если мы будем отказываться от таких заказов, репутация рухнет моментально. Ну а попытается кинуть… так, кто ему отдаст готовую работу без оплаты?

— Ну да, ну да, — протянул я. — А что по этому поводу думает Гдовицкой? Ты с ним разговаривал?

— Разумеется, — чуть ли не обиженно ответил Георгий. — Я подключил Владимира Александровича к линии связи сразу же, как только речь зашла о размерах заказа. Он обещал к завтрашнему дню найти всё, что сможет про этого Дитца.

— А общее впечатление? — спросил я, помня об умении Гдовицкого влёт определять ложь человека лишь по одному его жесту или мимике.

— Говорит, прямого вранья не заметил, — пожал плечами майор.

— Ясно, — я затушил сигарету в пепельнице. — Значит так, пусть Самурай с Вербицкой роют информацию по своим каналам, а ты прокатись завтра в Рахов, посиди у Мазо, глядишь, заглянет туда кто-нибудь из «пардусов». О чём поговорить, сам догадаешься, не маленький. Да и самого Мазо расспросить не помешает. Он человек общительный, много кого знает, вдруг и о герре Дитце что-нибудь слышал. Невелика вероятность, конечно, но чем чёрт не шутит, пока бог спит?

— Понял, сделаю, — отозвался Георгий.

— Вот и славно, — кивнул я. — Ещё новости есть?

— Толстый передаёт благодарность, — усмехнулся наш майор. — Уже отобрал себе одного из кашеваров, и даже испробовал результат его труда. Доволен, как слон после купания. Говорит, впервые за год ел гречку, которую никто не пересолил, не сжёг и не превратил в клейстер. В остальном, тишина.

— По Центру никаких известий нет?

— Я бы сказал, — Рогов укоризненно взглянул на меня. — Ничего нового. Но я завтра поговорю с людьми на торговой стороне, может, что и узнаю.

— Было бы неплохо, — согласился я. — Что ж, раз новостей больше нет… хорошего дня, майор.

— И тебе, атаман, — кивнул Георгий. Экран коммуникатора померк и свернулся. А ещё через секунду, дверь на веранду распахнулась, и в комнату с холодным ветром, пахнувшим сыростью и прелой листвой, ворвалась довольная Ольга.

Скинув на кресло лёгкую парку, она плеснула в кружку дегтярно-чёрной крепкой заварки и, чуть разбавив её водой из ещё не успевшего остыть меднобокого самовара, уселась мне на колени. Обхватив горячую кружку замёрзшими ладонями, она сделала длинный глоток парящего чая и, блаженно улыбнувшись, вздохнула.

— Знаешь, я думаю, если чуть перестроить лабаз в дальней части двора, из него выйдет неплохой дом для обслуги, — проговорила Оля.

— К-какой обслуги? — не понял я.

— М-м, обычной, — прожевав откушенный кусок ватрушки, ответила невеста. — Ну, знаешь, садовник, горничная… управляющий.

— Повар, водитель, дворецкий, — продолжил я. — Милая, ты ничего не перепутала? Здесь дом — семьдесят квадратных метров, на кой нам нужны эти дармоеды?

— А мы ещё гостевой дом поставим, пару флигелей… поверь, им найдётся, чем заняться, — на полном серьёзе ответила Оля.

— Эм-м, я правильно тебя понял? — уточнил я. — Мы заведём кучу слуг, перестроим для их проживания старый лабаз, а чтобы работники не бездельничали, построим какие-то флигели и гостевой дом? Не вижу логики.

— А ещё гридницу и дом для детей боярских, — всё так же серьёзно покивала невеста. Но, почувствовав моё всё возрастающее недоумение, снизошла-таки до нормальных объяснений. — Кир, здесь будет наша городская усадьба. А значит, нужен соответствующий штат работников, условия для проживания наших людей и приёма гостей. Понимаешь?

— Понимаю, — медленно произнёс я, ссаживая Ольгу со своих коленей, на лавочку. Поднялся, прикурил очередную сигарету и, чувствуя, что сейчас начнётся настоящий, а не поддельный скандал, договорил: — этого не будет.

— Но почему? — неподдельно удивилась невеста.

— Потому что я не хочу превращать уютный дом для нас двоих, в памятник боярскому пафосу, — отрезал я. Три, два…

Ольга расстроилась. Нет, не так… сначала она удивилась, потом долго не могла поверить, что я говорю всерьёз, и, лишь убедившись в этом факте, надулась, как мышь на крупу. Но вовсе не по поводу моего отказа, а лишь по той причине, что глупый жених сразу не рассказал о своих планах, из-за чего его замечательная невеста вынуждена была тратить время на совершенно зряшную работу. Пришлось извиняться… хотя, откуда мне было знать, зачем именно Ольга рыщет по территории, если сама она об этом и словом не обмолвилась?!

— Но, городской усадьбой нам всё же придётся обзавестись. Обязательно, — завершила свой монолог Ольга и, дождавшись, пока я вновь усядусь рядом с ней на лавку, прижалась к моему боку.

— Зачем? — вздохнул я, обнимая невесту.

— Как это «зачем»?! — изумилась она, и на полном серьёзе договорила: — Мне нужно место, где я буду гордиться своим мужем!

Вывих мозга…

После недолгого ступора, я всё же смог расспросить Ольгу, что именно она хотела сказать этой странной фразой. Ответ можно свести к одному простому и ёмкому слову, здесь, почти неиспользуемому, хотя и известному в некоторых кругах.

— Понты, — расшифровал я объяснения невесты. А в ответ на её вопросительный взгляд, добавил: — голые понты. Пиры, вечера, приёмы… нет, в принципе, я понимаю, зачем эти мероприятия нужны боярам. Встречи в неформальной обстановке, порой приносят больше пользы, чем официальные переговоры. Я понимаю, зачем это нужно их жёнам и дочерям — где ещё можно без забот посплетничать обо всём на свете, а заодно и присмотреться к потенциальным женихам? Но… Оля, милая, объясни, будь добра, нам-то это зачем? Детей, чью семейную жизнь можно устроить на таких смотринах, у нас пока нет. Переговоры не обязательно устраивать на своей территории, а посплетничать ты можешь на любом приёме или пире, устраиваемом боярством, хоть московским, хоть новгородским, хоть ливадийским. Выкидывать же кучу денег на особняк, обставлять его по последней моде каждые пару лет, чтоб гости, не дай бог, не подумали дурного о нашем благосостоянии, обзаводиться парком парадных «катафалков», да и ещё и обновлять его по той же моде, чтобы пускать пыль в глаза, нанимать многочисленную прислугу и потом шарахаться от незнакомых физиономий, заполонивших дом… Для чего?

— Но все владетельные бояре… — начала Оля.

— М-м… милая, вспомни вашу московскую усадьбу. Часто вы там бывали, до мятежа и уничтожения боярского городка? И зря ли, твой отец настырно позиционирует себя именно как служилого, а не вотчинного боярина? — со вздохом произнёс я и, дождавшись понимания, мелькнувшего в глазах невесты, кивнул. — Вот именно. И если ты думаешь, что я в этом плане сильно отличаюсь от Валентина Эдуардовича, то таки сильно ошибаешься. Мериться чем-либо с именитыми… кроме собственных достижений, я не собираюсь.

— Кир, но ведь достойный дом — это и есть форма демонстрации достижений рода. Его влияния и силы, — отступать Ольга, судя по всему, была не намерена. Пока, по крайней мере. Что ж, попробуем переубедить.

— Ага, ВДНХ, натурально, — фыркнул я и, отмахнувшись от непонимающего взгляда невесты, покачал головой. — Нет, дорогая, здесь ты путаешь причину и следствие. Богатство, действительно, в определённой степени, является мерилом достижений обладающего им рода. Подчеркну: прошлых достижений. Влияние? Мерить этот параметр по личностям, пришедшим на приём, глупо. Этикет, будь он неладен, жёстко регламентирует причины, по которым приглашённое лицо может отказаться от визита, и отсутствие личного знакомства с пригласившим его на приём или пир семейством, к таковым не относится. Сила? Сила меряется не количеством лошадей под капотом парадного выезда, а личной мощью членов рода. Ну, сама подумай! Какие-нибудь бояре Пупкины, нахватав в прошлые века вотчин, сидят на них копнами, забивают на службу и собственное развитие, надувают щёки и сорят доходами, ради обретения которых сами не шевельнули и пальцем. Да, их предки получили земли в награду за реальные дела и победы, но нынешние-то не сделали ровным счётом ничего. Зато пиры, приёмы… уважаемое же семейство! Павлины расфуфыренные. А теперь сравни их с нами. Собственное, с нуля поднятое производство уникальной техники, не имеющей аналогов в мире. Собственный отряд, за полгода существования которого, бойцы успели спасти не один десяток попавших в переплёт бедолаг, уничтожить полсотни уродов и поучаствовать в освобождении рабов, за что и получили награду от Капитула ордена Святого Ильи. Ты сама — старший вой в потолке с перспективой получения знака мастера Эфира в ближайшем будущем, это в девятнадцать-то лет! Близняшки Громовы — гридни в потолке, с той же перспективой, Лиза — туда же, а им всего по восемнадцать, если помнишь. Это всё — результат нашего труда. Наши достижения. Какими деньгами можно их измерить? Каким приёмом или пиром продемонстрировать? Нет, Оленька, играть в эти игры, значит, опуститься до уровня Пупкиных, а сие нам невместно.