Не отвечая на вопросы, долетевшие до него с расстояния в десять метров, Артём скинул с плеч всю свою ношу. Медленно положил всё оружие перед собой. Выдохнув, попытался отдышаться. Подняв вверх руки, громко проорал:
— Фил я! Порядковый номер 1121.
— Повтори номер!
— 1121, - разрывая глотку, вновь выкрикнул Артём.
С этими порядковыми номерами у артельщиков была своя система. Номер не присваивался и не прикреплялся за членом братства на всю жизнь, «орион» получал его только перед уходом из лагеря — это был пароль. К примеру «Фил 1121», «Рокки 4573», «Сиффреди 2324» и т. д. Сначала данное в сообществе прозвище и пароль. На это были веские причины, выходящие из горького опыта и из могил погибших товарищей.
Подцепивший паразита-контролера человек, в первые два дня ещё имеет нейронную связь с некоторыми участками мозга. Как показали исследования ученых и сама жизнь, человек в это время ещё помнит маршруты, которыми ходил; локации, куда возвращался; иногда людей, но кто он и тем более какие-то там цифры для зомби абсолютно неподъемный ментальный груз. Речь теряется, и на лицо все внешние признаки объедка. Помимо паразитов, зомбирующих людей есть ещё мутант, прозванный «поглотителем», принимающий человеческий вид, заранее выбранной особи. Кровожадная, невероятно сильная и коварная тварь, способная наблюдать по месяцу за выбранным ею человеком. Мутант этот очень терпелив и может шарахаться за каким-нибудь ходоком очень долго, и всё для того, чтобы настроиться на клонирование и главное запомнить маршрут к его постоянной локации. Сожрав жертву, он приобретает её вид, воссоздав мимикрированием точную копию. Вся эта суета «поглотителя» лишь для того, чтобы проникнуть в лагерь и устроить праздник желудку. Этот мутант в образе человека делает то, что запомнил изучая жертву: может так же ходить, бегать, прыгать, есть, пить, стрелять куда попало, но абсолютно не способен управлять мозговой деятельностью, поэтому он туп и нем, как бревно. Членов сообществ с хорошим КПП, он практически не выбирает, он устраивает «кровавые бани» вечно пьяным и обкуренным бандитам и сбившимся в кучки небольшим группам сталкеров.
Не прошло и пяти минут, как из открывшейся в воротах двери к Артёму вышли два бойца закованные в экипировки лаборатории «Биогенокса» — «DREDD», поверх которых красовалась ещё более внушительная броня в виде японских экзоскелетов. Головы охранников покрывали пуленепробиваемые скафандры. Постовые были вооружены «Печенегами» — мощными пулемётами, стрельбу из которых можно вести только со станка или с усилением в виде экзоскелета, обеспечивающего твёрдую статичность и устойчивость.
По всем правилам КПП «Ориона», вернувшимся из походов старателям и простым гостям требовалось стоять с поднятыми руками, не делая никаких лишних движений. Затем дождаться пока пройдёт проверка: сканирование лица, сверка с базой данных, обязательна живая беседа и если всё решится без каких-либо проблем, взять весь свой скарб и следовать за постовыми для прохождения экспресс-анализа крови на выявление всякой заразы, мутагенов, патогенов и конечно же наркотиков. Процедура тоже обязательная, проходит быстро и времени практически не отнимает.
Проскрипев металлическими суставами, первый боец, остановился перед Артёмом в двух метрах. Второй стоял позади своего товарища, внимательно смотря по сторонам, готовый в любую секунду выжать спусковой крючок пулемёта.
Пока постовой сверял его фэйс с базой данных, Артём смотрел на ворота и думал лишь о чашке чая и раскладушке.
— Ты точно Фил? Может ты клон? — глупо шутил постовой. — Как там дела обстоят?
— Давай живее, Боря! — улыбнулся Артём, понимая, что эти все вопросы просто служебная обязанность. — Я с тобой потом потрещу.
— Чё там у тебя? — мотнув скафандром в сторону рюкзака и «сумки» с отрезанной головой, спросил постовой.
— Отрезанная башка, хабар, кровь, грязь, — усмехнулся орион. — Смотреть будешь?
— Я ещё в твоём дерьме не ковырялся, — по-дружески отрезал часовой. — Был бы ты, гостем каким-нибудь, я бы тебя проверил. Да ладно тебе! Давай входи, Фил! — произнёс охранник.
Подняв свою ношу, Артём вошёл в приоткрытую дверь, вмонтированную в ворота и тут же оказался напротив железной решетки, преграждающей дальнейший путь по коридору. С левой стороны, на манер приёмника денег и ценных бумаг в кассе банка, располагалось в бетонной стене отверстие на уровне груди.
— Фил 1121! — произнёс в отверстие орион.
— Давай лапу сюда, — услышал он в ответ голос медика.
Засунув в проём правую руку, Артём почувствовал укол. Вытащив ладонь, он повздыхал ещё минут шесть и в итоге услышал из отверстия всё тот же уставший голос:
— Нормально всё, топай домой.
После этих слов решётка поползла вверх, открывая ориону путь.
По всему периметру лагерь охотников защищал высокий монолитный забор толщиной в метр с четырьмя вышками в углах, на которых располагались пулемётные расчеты. Оборона была серьёзной.
В конце пятидесятых, когда здесь развернули крупное строительство. На этом месте располагалась база-склад, куда свозили строительные материалы. Сначала были построены временные деревянные склады, потом на их месте выросли кирпичные цеха для будущего ремонтного завода «Красный резерв», на котором планировали заниматься всей совхозной техникой из близлежащих посёлков и деревень. Успели возвести два огромных цеха, двухэтажное здание управления, несколько складов. Вблизи завода с западной стороны хотели воткнуть АЗС. Но этим социалистическим мечтам не суждено было сбыться…Массивное монолитное ограждение и ещё несколько инфраструктурных построек — это уже итог работы старателей. На территории лагеря продолбили несколько скважин, построили теплицы, санчасть, столовую, свинарник, баню, установили ветряки, в ямах уличных туалетов развели «бульон». Бульон…Создавая в лаборатории колонию прожорливых микроорганизмов из внутренней среды жкт «жруна», учёные видимо думали именно о «бульоне». Все пищевые отходы скармливали свиньям, а остальное скидывали в тот же «бульон», яму для которого выкопали с восточной стороны. Культура бактерий не выделяла никаких токсинов и аэробных патогенов — она просто жрала всё подряд, от камней до самого прочного полимера. Она не размножалась, не воняла, просто в виде гороховой каши прела и жрала, жрала, жрала. Холодильник уходил за час, человек за пять минут. Хороший утилизатор мусора и трупов. Ну а в центре лагеря, в двух цехах жили старатели, в корпусе здания управления, выходящего на южную сторону жил командующий состав сообщества. Жили дружно и любую проблему одного артельщика старались решить сообща — это было настоящее братство. Бытовые, эмоциональные конфликты решали на ринге, выявленных наркоманов и распивающих алкоголь на территории лагеря, выгоняли сразу же. Бухали мужики за пределами артели. Вне лагеря, артельщики не только уходили в запой, но и "крысам" самосуд устраивали. Лагерь — дом, где отдых, хлеб и мир. Свои глубинные, жестокие законы, мужики соблюдали за пределами базы. Эти мужики-работяги, не были живодерами, они просто жили в суровых условиях, где все положительные мужские качества ставились во главу угла и самое основное, за что уважали и ценили — это умение держать СЛОВО. Если ты дал слово, сделай, кишки порви себе, но выполни. Трусы, сплетники, завистники и лицемеры — весь этот сброд виден сразу и этих "друзей" надо отправлять на все четыре стороны оперативно, не давая заразе ни единого шанса.
У артели был свой торгаш. Но торгаш, какой-то альтруистичный… Не адепт мамона, простой русский мужик, умеющий не тратить капитал понапрасну и всегда готовый помочь. Скупщик «Майор» вполне эффективно вёл предпринимательскую деятельность на территории лагеря. Можно только догадываться каким он был порядочным торгашом, раз влился в этот социум. Вплотную, он конечно сотрудничал с орионами, которые продавали ему свои семьдесят процентов от хабара. Тридцать процентов шло в «котёл» на поддержание жизни лагеря. Но, помимо орионов, с ним работали и учёные из внешних лабораторий. Встречали их тепло и впускали на территорию без проблем, для всех остальных топтунов вход к скупщику был закрыт.
