Сталкер еще раз всмотрелся в куртку пленника. Прямо над сердцем находилась чёрная нашивка с английскими буквами.

— HARTLI! — удивлённо прочёл орион, вспоминая всю шумиху вокруг этой фамилии. — Клейтон Хартли, — проговорил Артём.

Целый месяц этого американца искали военные. Направляли рейды, наводил шмон во всём «квадрате», но ни разу не сунули свои ноздри в эту заброшенную общагу.

— Стенд ап, стенд ап, гоу бля, к лестнице, гоу, — тараторил орион, пытаясь подтянуть американца к ступеням. Артём понимал, что с минуты на минуту сюда прилетят гранаты.

— Ноу, ноу, — хрипел американец своему оглохшему спасителю. — Пэйн…пэйн.

Хартли вдруг дёрнулся и упав под стеллажи направил руку в сторону лестницы. Орион тут же перекатившись принял позицию для стрельбы лёжа. Артём не слышал шум, череду автоматной очереди.

Над ним шёл настоящий бой. Стреляли в комнате из которой в подвал вела лестница.

Артём приготовился к отражению атаки. Подбегая к металлическим ступеням, орион почувствовал как резко начинает терять сознание. Казалось что всё пройдёт, как в прошлые разы. Резкие, мгновенные вспышки закончатся через несколько секунд. Сейчас же он осознавал, что это труба, всё аут. Картинка поплыла перед глазами, все завертелось и смешалось. Как будто попав в воронку, он осел на ноги и завалился, как раненый кабан, на пол. Это был полнейший провал. Дикие, острые боли разрывающие голову начали угасать…

Он не слышал громыхающие металлические ступени под тяжелыми шагами, вопли радости и мольбы американца, ругань каких-то людей. Уже окончательно теряя сознание, орион успел выловить силуэты спустившихся в подвал щитовцев с бойцами «Контроля» и останавливающего их Клейтона, кинувшегося из последних сил на автоматы.

— Ему осталось от силы дня два. Врачи базарят, долго пахан не протянет, — опустив взгляд, подавленно пробубнил в перебитый нос бандит в синем спортивном костюме. — Я сам лично с этого фармацевта грёбаного шкуру спущу!

— Бух, не кипятись ты! — успокаивал приятеля Тесак. — Сколько раз тебе говорить, что у нас дел по горло! Не надо драматизировать! Пахана надо отпустить. Проводим старика как полагается! Ничего не закончится: будем работать, дышать как и раньше! Зоны надо греть, пацанов подогревать, людей не забывать. По тихой грусти бабки вкладывать в «легалку» какую-нибудь на депутатов выходить. ЧОП свой замутить по-любому, чтобы вопросов никаких не было. Сейчас нахрапом не получится работать, надо ещё легавых подкормить. Короче, дел до хера и больше!

— Хорош, Тесак! Я в курсе, — вспылил Бухтияров, — что на этом ничего не закончится. Тебе этого не понять! Ты в братве всего лишь два года, а я с пятнадцати лет к Верстаку подтянулся. Он для меня больше, чем старший! Он мне отца заменил. Въезжаешь, нет?

— Глуши эмоции, — стальным тоном парировал Тесак.

Бух так и не взглянул на него и Тесак прекрасно понимал, что это может означать: или этот «бык» его опасается, или ненавидит. Второй вариант ключевой.

Тесак понимал какой сгусток из ярости, дикой силы, нестабильной психики, косности и невежества представляет из себя Бух и что ему не поможет даже тесак в схватке против этого двухметрового амбала с постоянно раскрасневшейся физиономией и ударом в пятьсот килограмм. Его бугристый череп мало чем отличался от поверхности скорлупы огромного грецкого ореха. Могучие, налитые тяжестью бицепсы выпирали внушительными буграми из-под олимпийки. У Буха всегда была власть над «пехотой» и неоспоримый авторитет. Бухтияров жёстко держал в своих маховиках три десятка отмороженных боевиков Верстака. А с такой задачей мог справиться лишь тот, кто на порядок выше каждого из них. Бух принимал один закон — закон кулака. Рядовые бойцы группировки уважали не интеллект, а пудовые, разбитые в хлам кулачища, которыми обладал Бухтияров. За каждую провинность он наказывал жестко и хладнокровно, забивая штрафника до смерти перед всей стаей. Смотря на казнь, каждому из боевиков становилось ясно, что жёсткая дисциплина должна царить в их рядах, как Пол Пот в Камбодже.

Тесак в свою очередь думал о себе любимом и надеялся на быструю кончину Верстака как Йоханнесбург на гуманитарную помощь и конечно же, не разделял чаяния Буха. Практически Тесак уже являлся лидером группировки, но только после смерти Верстака в его бразды правления сможет перейти вся структура сообщества и ключевые сферы влияния. Сходка в любом случае будет учитывать заслуги Тесака: его грамотные трафики, сделки, решения некоторых весомых проблем и самое главное грев «котла». Тесак уже видел себя на троне и никакого резона в выздоровлении босса не видел.

Мысли Тесака вдруг разорвал, заигравший айфон Бухтиярова.

— Да, чего надо Стёпа? — брякнул в сотовый, Бух. — Хорошо впускай его, сейчас выйду!

— Кто? — не поднимаясь с дивана, спросил Тесак.

— Этот говнюк заявился! — в гневе выдал Бухтияров. — Падла, сейчас ему глаз вырву!

Не прошло и пяти минут, как в гостиную влетел Сурженко, подгоняемый Бухом. Тесак видел фармацевта раза три и в принципе этого ему было достаточно, чтобы сейчас усомниться во внешности Анатолия.

— Говорит что он тот самый фармацевт, — улыбнулся Бух. — Думает наверное, что мы тут на «дусте» сидим? Заслал полупокера какого-то.

— Чушь, — смотря на покрытого потом визитёра, произнёс Тесак. — Это не он!

— Вы меня никогда не узнаете, — нашёл смелость для возражения Сурженко. — Я пришёл поднять на ноги вашего пахана, а не доказывать вам кто я такой. Я ему ничего плохого не сделаю…

— Хорэ базарить, ботаник! — выпалил в гневе Бухтияров, толкая Сурженко в спину. — Поднимайся! — бандит указывал на лестницу, ведущую на второй этаж особняка.

Помолодевший Анатолий Степанович почувствовал как пересохло во рту. Уверенность дала сбой. Голову начали заваливать вопросы, сомнения пустили свои ядовитые ростки.

«А что если не сработает? Ведь помимо всего, Верстак ещё и тяжело болен…» — думая о плохом, Сурженко все же успокаивал себя великолепными результатами проверки своего здоровья, проведённой после принятия им эликсира. Проблема с кишечником исчезла — Организм получил полное омоложение и обновление.

Поднявшись за бандитами по лестнице и выйдя в коридор, упирающийся в дверь покоев Верстака, Сурженко глубоко вздохнул и запустив руку в карман, сжал бутылек с жидкостью.

«Всё будет хорошо», — проговорил в уме Сурженко, пытаясь хоть как-то взбодриться.

Как только он переступил порог спальни Верстака, ему в нос ворвался запах лекарств и зловонного старческого дыхания.

Бандиты встали около своего босса, лежащего на широкой кровати. Верстак был похож на иссохшую мумию. Выхватив взглядом всю дорогую медицинскую аппаратуру, которой была обставлена половина комнаты, Анатолий Степанович вытащил из кармана пузырёк и шприц. Продолжая смотреть на спящего Верстака, Сурженко сравнил его с Кощеем.

Иссохший череп, обтянутый жёлтой кожей покрытой старческим пигментами, на белоснежной подушке был похож на большой гнойный нарыв. В чёрных, глубоких ямах-глазницах покоились морщинистые веки, закрывающие покрытые мутной плёнкой ослепшие глаза. Шея спускалась от головы к ключице тонкими верёвками жил. Вполне серьёзно студентам графических факультетов по этой мумии можно было изучать пластическую анатомию.

— Ну давай, терпила, начинай! — пихнул Сурженко Бух.

Набрав в шприц остатки эликсира, Анатолий подошёл к кровати и склонившись над телом старого уголовника откинул с его левого предплечья простыню. Найти вену на дряблом старческом теле ему не составило особого труда. Влив в кровь Верстака содержимое шприца, Сурженко отошёл от кровати, молясь чтобы всё прошло успешно. Под грозные взгляды бандитов, Анатолий закрыл глаза.

— Ну и чё это за порожняк? — выпалил раздражённо Бух, смотря на директора «Фармстара».