Наконец пыльные, измученные, полуживые (или полумертвые — это с какой стороны посмотреть) мы добираемся до города. Нечто, отмеченное на карте как город, по моим современным и довольно строгим меркам таковым не является.

Занесенные песком полуразрушенные стены высотой не достигают и метра, местами совсем сходят на нет. Такие же пыльные дома, сложенные из крупных песочно-желтых камней, находятся на достаточно большом расстоянии друг от друга. По краям мощеных дорог растут невысокие зеленые кустарники, однако даже такая скудная зелень, впервые встреченная нами за все время путешествия по пустынным землям, вселяет в душу надежду.

Входим в город. Ощущаем, что жара слегка спадает, становясь менее надоедливой. Теперь ее вполне можно терпеть, не боясь потерять сознание. Вынужденные избавиться от сотканных из тьмы головных уборов еще до приближения к городу, мы искренне радуемся смягчению агрессивных условий.

Чем дальше продвигаемся в глубь города, тем больше на улицах встречается народу. Здесь кипит своя жизнь, ведь люди привыкают ко всему. Местные жители сумели приспособиться к жаркому климату и, кажется, не испытывают никаких неудобств. Широкие одежды белых цветов, скрывающие людей с ног до головы, легко и свободно развеваются при малейшем движении. Наверное, они в самом деле могут уберечь от жары.

Спустя некоторое время добираемся до широкой площади и видим самое прекрасное творение на свете — фонтан! В нем нет ничего особенного и удивительного, но разве это имеет значение, когда перед тобой с веселым журчанием разлетаются брызги воды, опадая в прямоугольной формы чашу, полную этой восхитительной, манящей жидкости?! Не раздумывая боле ни секунды, мы вчетвером бросаемся в воду.

Как маленькие дети, с веселыми вскриками плещемся, толкаемся, падаем в воду, погружаясь в нее с головой и поднимая тучу брызг. Когда способность трезво мыслить возвращается, мы с опаской осматриваемся, но ловим на себе слегка заинтересованные, вполне доброжелательные взгляды. Значит, не совершили никакой ошибки. А то мало ли, вдруг этот фонтан — местная святыня, которую ни в коем случае нельзя осквернять пыльными телами людей?

Обошлось, однако.

— Вы издалека пришли? — интересуется женщина, наблюдающая за нами. — Путешественники?

— Они самые, — кивает Стас, выбираясь из воды. — Не знаете, где мы могли бы остановиться?

— У нас нет постоялых дворов, — качает головой женщина. — Слишком редко захаживают путники. Но вы походите, поспрашивайте, быть может, кто пустит к себе в дом.

— А перекусить где-нибудь можно?

— Да, есть харчевня. — Она указывает дорогу. — Пройдете один квартал, потом повернете направо. Не ошибетесь!

Благодарим за помощь. Выжимаем одежду, насколько это возможно, не снимая ее, и отправляемся в указанном направлении.

Сразу за фонтаном начинается шикарная аллея. Вдоль ухоженной ровной дороги, выложенной из аккуратных гладких плит белого цвета, растут высокие деревья с длинными узкими листьями. Почему-то они напоминают мне земные пальмы, а вся атмосфера в целом вызывает ассоциации с каким-нибудь египетским курортом.

Сильная жара больше не настолько нестерпима. Деревья отбрасывают тень, наполняя воздух приятной свежестью. Вода стекает с волос и одежды, оставляя на коже прохладные следы. Эх, купальник бы сейчас, мягкий шезлонг, коктейли с кубиками льда и разноцветными зонтиками… несбыточные мечты!

Таверна ничем не отличается от остальных домов. Лишь вывеска подсказывает, что мы не заблудились.

Внутри довольно прохладно и пусто — всего два посетителя, не считая нас. Делаем плотный заказ, чтобы отъесться за последние дни, проведенные буквально на сухом пайке. Обедаем молча. Какие разговоры, когда наконец-то можно расслабиться, больше не измерять во имя экономии количество сделанных глотков и вдоволь насладиться настоящей, хорошо приготовленной пищей!

После обеда выходим на улицу, намереваясь отыскать доброго человека, который согласится впустить нас немного погостить. За определенную плату, конечно. Очень уж хочется скорее отдохнуть от долгого пути, быть может, принять ванну. Однако нам не везет: в наши миролюбивые планы жестоко вторгаются.

В первое мгновение мы даже не понимаем, что происходит. На дальней улице кто-то кричит. Люди тут же поднимают панику и начинают кидаться из стороны в сторону без какой-либо цели, постоянно меняя направление и натыкаясь друг на друга. Наконец среди криков удается разобрать слова: «Пожар! Аллир!»

Перед мысленным взором вдруг возникают ужасающие картины ночного кошмара. Отчетливо вспоминается черная выжженная земля, покрытая пеплом и сохранившая в себе запечатанные в веках эмоции боли и страданий. Неужели это повторяется? Нет… я не боюсь! Не боюсь…

— Мы можем это остановить, — говорит Терран.

— Значит, давайте остановим! — восклицает Стас, отвечая решительным взглядом.

Городок совсем небольшой. Вскоре мы выбегаем к окраине. Взбираемся на невысокую стену и ужасаемся.

Издалека на нас несется огромная волна огня. Жадно поглощая все на своем пути и выжигая землю дотла, она стремительно приближается. Магическое пламя, наполненное мощью силы аллиров, целенаправленно движется к поселению. Люди в панике разбегаются, перепрыгивали через городские стены в надежде спастись, но слишком широка стена огня, чтобы от нее убежать.

— Это аллиры, они специально все устроили, — с ненавистью выплевывает Стас.

Ненависть. Невероятная ненависть бурей поднимается в душе, бурлит в крови, ища выхода, чтобы ядом пролиться в окружающий мир. Они находят друг друга. Ненависть и тьма сплетаются воедино, поддерживая и подпитывая друг друга. Ненависть дает силы тьме, а тьма обещает ненависти дорогу к свободе.

Огонь приближается. Уже можно ощутить неестественный жар, исходящий от него. Кажется, будто среди дикой, яростной и смертельной пляски языков пламени мелькает человеческая фигура. Рев пламени оглушает могуществом, он никогда еще не встречал сопротивления, уничтожая все на своем пути. Не в этот раз. Мы не отдадим ему город.

Беремся за руки, чтобы лучше чувствовать друг друга. Одновременно выпускаем тьму. С ответным яростным ревом она устремляется навстречу огню. Две стихии встречаются, схлестываются в смертельном бою за человеческие жизни.

Магическое пламя поражает силой, которая питает и направляет его. Нам еще не доводилось сражаться против аллиров, но мы не можем проиграть, не имеем права!

Кусая губу, я бросаю тьму в атаку, до последней капли выжимая ее из собственной души. Огненная волна то приближается к нам, отвоевывая для себя все новые позиции, то отступает под натиском тьмы, не желающей сдаваться. Наверное, я впервые жалею, что использовала тьму так редко и не позволяла ей расти. Но быстро отбрасываю ненужные мысли, вкладывая всю себя в единственную цель.

Голова кружится, тело дрожит от перенапряжения. Пелена тьмы, преграждающая дорогу жаркому огню, держится из последних сил. Нельзя проиграть, ни в коем случае… Нельзя! Впереди что-то вздрагивает, и бушующее пламя начинает стихать, бесследно растворяясь в темных глубинах. Одержавшая победу тьма рассеивается. Взору открывается странное зрелище.

На выжженной земле среди медленно оседающего пепла стоит человек. Нет — аллир. Красные, с вплетением оранжевых узоров одежды ярким, кощунственным пятном выделяются на фоне мрачного пейзажа. Полные удивления огненные глаза изучающе скользят по нам.

Выплеснутая с волной тьмы ненависть с новой силой разгорается внутри меня. Кажется, я уже готова вновь броситься в атаку, если не с помощью тьмы, то с мечом в руках.

— Вы нарушили мой эксперимент, — недовольно замечает аллир.

— Эксперимент?! — одновременно кричим мы со Стасом.

— Эксперимент, — невозмутимо подтверждает аллир. — Я давно не разминался и хотел проверить, на что способен мой огонь.

Несмотря на всю абсурдность ситуации, я зло смеюсь:

— А ты оказался слабоват! Великий аллир, проигравший в магическом сражении жалкой кучке смертных! Вы только посмотрите на это! Позорище!