На несколько часов реальность растворяется в дымке, переставая для меня существовать, как бывает каждый раз, когда я с головой погружаюсь в творчество.

С приближением работы к концу вновь возвращаются мысли, медленным потоком вливаясь в сознание.

Упирающийся в скулу кулак придает Альрайену задумчивый, слегка отстраненный вид. Синие глаза смотрят вдаль, но в то же время создается странное впечатление, будто взгляд аллира пронизывает насквозь.

Кажется, Альрайен сейчас витает где-то в другом месте, но не один, а вместе со мной. Этот взгляд, идеальные черты словно фарфорового лица, тонкие изящные пальцы, виднеющиеся из-под длинного синего рукава и привлекающие внимание, — все это в процессе рисования запоминается мне в мельчайших деталях. Теперь, даже закрывая глаза, с легкостью могу воскресить образ аллира в своей памяти и воспроизвести рисунок заново, больше не глядя на Альрайена.

Холодная красота, внимательно изученная за время рисования, притягивает к себе. Как когда-то в замке Альрайена на вершине самой высокой башни среди белых облаков, хочется прикоснуться к аллиру и озарить эту величественную красоту своим теплом. И на этот раз никто не держит меня взаперти, никто не заставляет, не принуждает…

Что-то тянет меня к аллиру, заглушая боль в груди, от которой так трудно дышать. Может, он способен помочь избавиться от совершенно бесполезных, обреченных чувств? Что если впустить его в свое сердце, что если дать ему шанс? Не задумываясь, чего он добивается — разве это имеет значение, когда душа рвется на части от одной только мысли о Тэане?

Отвлечься, приглушить боль, спрятать ее за другими чувствами. Ведь какая мне разница, чего добивается Альрайен? Удовлетворить с моей помощью мужское самолюбие? Пусть. Поиграть с обыкновенной смертной девушкой, которая ничего для него не значит? Пусть. Никакая боль, которую может причинить мне Альрайен, не сравнится с той, что терзает мою душу сейчас. Так пусть новые эмоции, не такие яркие, не такие болезненные, заглушат все, что я испытываю к Тэану. Может ли Альрайен помочь и пробудить во мне хоть какие-нибудь чувства?

— Я закончила, можешь взглянуть.

Поднимаюсь из-за стола, беру в руку рисунок и переношу на кровать, предлагая Альрайену расположиться рядом. Аллир встает. Потягивается, разминая затекшее тело. После чего, не скрывая интереса, садится сбоку от меня, чтобы взглянуть на результат творчества.

Я же смотрю на Альрайена, внимательно всматриваясь в его лицо и пытаясь прочитать эмоции. Почему-то очень хочется, чтобы ему понравилось.

Изучающий взгляд медленно скользит по рисунку, огибая, кажется, каждую линию, каждый штрих. Идеальная серебристая прядь падает на лицо аллира. Ловлю себя на мысли, что никогда не дотрагивалась до его волос. Интересно, какие они? Белое серебро, сверкающее сотнями снежинок.

— Не знал, что ты так видишь меня, — с улыбкой произносит Альрайен. А я вдруг замечаю, что ждала вердикта не дыша.

— Как? — растерянно спрашиваю.

— Ты будто читала мои мысли. Рисунок очень верно отображает меня, — странным завораживающим голосом поясняет Альрайен. — Ты увидела и нарисовала то, чего я сам не замечал до этого момента.

— И что же это? — спрашиваю, уже догадываясь, каким будет ответ.

— В своих мыслях… — Альрайен наклоняется ко мне, оказываясь совсем близко, — я с тобой, — выдыхает он, слегка касаясь моих губ своими. Мягко, ненавязчиво, предоставляя выбор.

И я отвечаю на поцелуй. Протягиваю руку, касаясь пальцами серебристых волос. Оказывается, они гладкие и слегка прохладные, почти как у Тэана. Если закрыть глаза и представить себе… Нет! Я же хочу забыть Тэана, а не представлять его на месте Альрайена! И волосы у аллира все-таки другие. Те черные волны будто сотканы из самой тьмы, шелковистой, воздушной и почти нематериальной.

Собираясь с силами, я выталкиваю из головы мысли о Тэане и подаюсь навстречу новым эмоциям. Горячие прикосновения Альрайена, так не вяжущиеся с его холодным обликом, помогают отвлечься от рвущейся на части души. И воздуха теперь не хватает не только из-за удушающей боли, но и благодаря поцелую.

Забыть, растворяясь в синих, словно бездонное море, глазах. Синий… красивый цвет. Синий и серебряный — живые цвета, заключающие в себе отражение света и небесную высь. Никакой тьмы, никакого янтаря, полыхающего хищным, опасным огнем.

Щелчок в замочной скважине возвращает в реальность. Резко отстраняюсь от Альрайена. Он нехотя выпускает меня из объятий. Как раз вовремя!

В комнату входит Лина. Хочет что-то сказать, но, замечая Альрайена, лишь приветственно ему кивает. Чувствуя неловкость, словно меня застукали за каким-то предосудительным занятием, я перевожу смущенный взгляд на аллира. Тот усмехается, но все-таки подчиняется немой просьбе. Поднимается на ноги и направляется к выходу, бросая через плечо:

— До завтра.

— Ну что, поговорили с Терраном? — спешу поинтересоваться, пока подруга не начинает расспрашивать, для чего приходил Альрайен.

— Поговорили, да все без толку, — устало откликается Лина. — По-моему, он просто-напросто не понимает или не хочет понять. Он никак не хочет признавать, что тьма может полностью им завладеть, для него такой возможности не существует, а следовательно, не существует и проблемы.

— Он слишком долго использует тьму и уже не различает, где он сам, а где тьма.

— Да, ты права. Но я все-таки хочу ему помочь… Может, с ним нужно больше беседовать, чаще напоминать ему, какими должны быть люди? — Немного помолчав, подруга вздыхает и направляется к двери, ведущей в соседнюю комнату: — Ладно, пойду я спать.

Остаюсь одна. Еще некоторое время смотрю на сделанное своими руками изображение Альрайена, пока все вокруг не погружается в кромешную темноту. Пора ложиться спать, но мысль о снах, в которых постоянно ощущается присутствие Тэана, заставляет содрогнуться.

Вспоминаю, что сегодня не ужинала. Это поможет отложить возвращение в царство сновидений.

На первом этаже устраиваюсь за свободным столиком с бокалом яблочного сока и булочкой с сахаром. Уже собираюсь насладиться лакомством, как вдруг чувствую приближение тьмы. Дверь, ведущая на улицу, отворяется. В гостиницу входит Стас.

— И где ты весь вечер гулял? — интересуюсь, когда он присаживается рядом.

— По городу бродил, — Стас пожимает плечами. — А я что-то пропустил?

— Нет, ничего, — в свою очередь, пожимая плечами, с удовольствием откусываю кусочек булочки.

Делая вид, что занята едой, незаметно разглядываю друга. Куда-то пропала его прежняя веселость, больше нет беззаботности, с которой раньше он шел по жизни. Наверное, всех нас изменили последние события, наделив излишней ответственностью, слишком тяжелой для обыкновенных ребят, которыми мы остаемся, невзирая на разрушительную силу тьмы. Кто знает, сможем ли мы стать прежними, когда все это закончится? И закончится ли?

Так, определенно я думаю не о том. С чего вдруг тянет на эти странные философские мысли? Вот уже и Стас улыбается, как раньше, весело:

— А ты почему не спишь?

— Булочку ем. Хочешь?

— С чего это ты вдруг такая добрая? — с шутливой подозрительностью спрашивает Стас.

— Да ты так жалобно выглядишь, что смотреть невозможно! — говорю я и почти насильно запихиваю в рот друга остаток булочки, после чего спешу вернуться к себе в комнату.

Уже поднимаясь по лестнице, оглядываюсь и среди посетителей вижу чье-то смутно-знакомое лицо. Но стоит моргнуть, как светловолосая шевелюра теряется среди поднимающейся из-за стола веселой компании парней.

Списывая все на параноидальные галлюцинации, я пожимаю плечами. Больше не оглядываясь, возвращаюсь к себе.

Еще на восточной окраине города, с которой мы выехали, впервые увидели поразительное зрелище, а теперь, когда каменные дома и стены позади, оно завладевает нашим вниманием.

На противоположном краю просторной долины, у самой линии горизонта, виднеется лес. А над ним расцветают целые пучки молний. И ничего удивительного для земель Повелителей Молний в этом нет, если не считать странное направление самих молний. Они начинаются где-то внизу, среди деревьев, и пучками расходятся в разные стороны, словно фейерверки.