Я начал медленно подниматься.

И затрепетал. Но не от страха, а от волнения. По мере того как из воды на полное обозрение возможного соглядатая постепенно вырастало мое тело, я чувствовал себя все отважнее и сильнее.

Как разительно это отличалось от тех ощущений, которые я испытывал, когда был здесь в последний раз! Всего пару дней тому назад я стоял под этим же водопадом весь разбитый, больной и опустошенный. Надо будет описать это подробнее. Скоро. Но не сейчас. Пока что хотелось бы рассказать о прошедшей ночи.

И о том, как я все поднимался и поднимался под водопадом.

Когда вода обнажила меня до пояса, я прикрыл глаза. От головы, плеч и протянутых рук разлетались брызги. Вода стекала по моему телу, словно теплое масло.

Как раз здесь стояла тогда обнаженная Конни. Стояла и растиралась своей скомканной тенниской. Спиной ко мне.

Мое воображение развернуло ее.

Я стал ею.

Я был Конни, стоящей под водопадом с вытянутыми в стороны руками, вздрагивающей от щекочущих нагое тело потоков воды и демонстрирующей себя воображаемому Руперту.

Теперь, когда я пытаюсь передать эти ощущения на страницах дневника, все это представляется несколько странным.

Что ж, будем считать, что прошедшей ночью там, у водопада, у меня просто разыгралось воображение. Меня захлестнула такая волна противоречивых эмоций, что я чудом не повредился в уме. И мне повезло, что я благополучно вышел из этого состояния.

И наконец вспомнил, зачем сюда пришел.

А именно: чтобы поискать Конни, Билли и Кимберли.

И не их призраки, а их тела – живые или мертвые.

И еще попытаться разузнать что-нибудь о местопребывании Уэзли и Тельмы.

И, при возможности, убить их.

Поэтому я побрел к плоскому камню, куда мы тогда уложили потерявшую сознание Конни. Выпрыгнув из воды, я встал на ноги и полез к вершине водопада.

Несмотря на то, что мысли мои вернулись к реальности, я все еще чувствовал себя странно. Я был весь мокрый и дрожал – вернее, меня всего трясло, с головы до пят. Даже челюсть подпрыгивала. Вряд ли настолько похолодало, пока я находился в воде, но мне казалось, что температура упала градусов на двадцать К тому же меня охватило смешанное чувство страха и возбуждения.

Я стоял на лунной поляне над водопадом и смотрел на лагуну.

Свою лагуну.

В тот момент она показалась мне на редкость удивительной. Моей и только моей. Это был мой личный плавательный бассейн, место, где я мог ощущать себя совершенно свободным и в полной безопасности, где мог наслаждаться воспоминаниями о Кимберли, Конни и Билли, и где они оживали в моих фантазиях.

Лучше иметь воображаемых друзей и возлюбленных, чем никаких.

В определенном смысле они даже стоят выше реальных. Ведь если они существуют лишь в твоем воображении, их невозможно убить.

К тому же они гораздо покладистее, чем...

(Это меня снова понесло. А что, если у меня было тогда – или сейчас – небольшое умопомрачение? Разве такое невозможно? Та-та-та. А я еще и не подошел к худшему. А худшее прошедшей ночью, то есть – в противоположность тому худшему, когда на нас напали несколько дней назад, и все три женщины... Не буду сейчас об этом. Это я припас на потом. Сейчас следует вернуться к прошлой ночи.)

Пропущу кой-какие дерьмовые ощущения и мысли, которые испытывал или которые приходили мне в голову, пока я голым рыскал по джунглям с бритвой в носке. И без того есть о чем написать, не останавливаясь на подобной ерунде. (Не говоря уже о том, что я исписал больше, чем три четверти тетради. Осталось примерно с сотню чистых страниц, и это считая обе стороны бумаги.)

Так вот что происходило прошедшей ночью. С вершины водопада я пошел вверх по ручью, пробираясь сквозь тени и лунные поляны к тому месту среди скал, где мы обнаружили Кимберли в тот день, когда произошел наш “последний бой”.

Мне хотелось посмотреть, где это случилось.

К тому же с этого места лучше всего было начать поиски.

Прежде чем продолжить рассказ о том, что случилось со мной прошедшей ночью, я поведаю о происшедшем со мной и женщинами у пропасти. Это позволит лучше понять события прошлой ночи.

Я остановился на том, что Конни вела нас вверх по ручью. Еще раньше на берегу от нас убежала Кимберли. Она опасалась, что мы попытаемся смягчить ее месть, поэтому решила померяться силами с Уэзли в одиночку.

Мы же испугались, что она погибнет, если пойдет одна.

И спешили к лагуне. Хотя брызги под нашими ногами разлетались во все стороны, шли мы молча.

Время от времени мы с Конни шлепали комаров. Хотя и не такие злющие, как в день нашего первого похода к лагуне, они зудели вокруг нас, садились, сосали кровь и щекотались, так что нам обоим было чем заниматься – давить их. (Разумеется, эти мерзкие твари совершенно не беспокоили Билли. Согласно моей теории, они не желали портить ее сказочное тело маленькими красными прыщиками.)

Как бы там ни было, мы поднимались вверх по ручью хорошим быстрым шагом и какое-то время не произносили ни слова, опасаясь выдать свое местонахождение. Никого, мне кажется, особо не прельщала преждевременная встреча с врагом. Коль скоро схватки с ним не миновать, мы хотели, чтобы с нами была Кимберли.

Но примерно на полпути к нашей цели Билли неожиданно запела:

– “Однажды веселый свэгман!..”

Конни резко обернулась.

– Ма!

– Что?

– Тсс!

– Давайте споем все вместе, – предложила Билли.

Нрав Конни настолько улучшился, что вместо привычного “Какого хрена?” послышалось “Какого черта?”

– Хороший день для пения, – Билли взглянула на меня через плечо и улыбнулась. – Ты со мной согласен, Руперт?

– Нас услышат, – возразил я, пришлепнув на шее комара.

– А нам того и надо, – сказала она. – Надо привлечь их внимание, если это еще не произошло. Конни подняла брови.

– Чтобы они беспокоились о нас, а не о Кимберли?

– Совершенно верно, – промолвила Билли. – Им и в голову не придет, что Кимберли с нами нет.

– Пока они нас не увидят, – добавил я. Билли усмехнулась.

– Если они наблюдают за нами, то не наблюдают за Кимберли.

– Ладно, – согласился я. – Но тогда нам нужно быть готовыми в любой момент отразить нападение.

– К черту! – гаркнула Конни.

– Начнем? – предложила Билли.

И мы замаршировали по ручью, в три глотки распевая “Вальсирующую Матильду”. Видимо, Билли и Конни знали слова наизусть – Эндрю, всю жизнь проведший на флоте, должно быть, выучил эту песню в одном из австралийских портов, получив увольнение на берег или еще как, и научил ей своих домашних. Я и сам знал почти все слова. (Еще с детства я взял себе за правило заучивать наизусть слова песен, стихи и всевозможные цитаты, поразившие мое воображение.) И у нас чертовски здорово получалось, хотя и не очень музыкально.

Хотя песня в основном была посвящена смерти и призракам, трактовалась эта тема настолько беспечно, что петь “Матильду” было сплошным удовольствием.

Вели мы себя крайне вызывающе, словно дразня Уэзли и Тельму – если они, конечно, были настолько близко, чтобы услышать нашу задорную и дерзкую строевую.

После “Вальсирующей Матильды” мы запели “Катись своей дорожкой, Джек”. Вначале я не знал слов, но легко их запомнил, прослушав раз Билли и Конни, и присоединился к ним. Затем мы пели песню “Хей, Джуд!”, большинство слов которой веемы знали.

В качестве следующей песни я предложил “В гости к Мудрецу страны Оз”.

Что вызвало смех Билли.

– Вот забавно! – Забавно было, главным образом, потому, что на плече я нес топор. – Из тебя получился бы очень симпатичный Железный Дровосек, – продолжала она. – А я буду Трусливым Львом.

Симпатичным. Она назвала меня симпатичным.

– Перестаньте, – обиделась Конни. – Мы что, делим роли? А что тогда остается мне, Страшила? Не выйдет. Что там у него не хватало? Мозгов? Нет уж, огромное спасибо.

– Ты могла бы быть Дороти, – улыбнулся я ей.