...Машина постепенно снижала скорость, раза два резко притормозила перед горящими «стопами» перед­ней «тойоты». И, наконец, остановилась.

— Что там случилось? - спросил Родион у таксиста.

— Ленинградка стоит, обычное дело, - зевая, поде­лился шофер.

Родион выглянул в окно. Впереди, метрах в ста, ми­гали проблесковые маячки патрульной машины, бегали фигурки в серо-синем камуфляже.

— Наверное, авария, - предположил Мигунов-младший и откинулся на спинку сиденья, приготовившись терпеливо ждать.

Он не знал, что Родина приготовила ему еще один маленький подарок.

Утро — время допросов. Поэтому в коридорах управ­ления СК толпятся свидетели, потерпевшие, родствен­ники и соседи обвиняемых, эксперты, бухгалтеры-ре­визоры... Все при паспортах, все настроены на офици­альный лад и подчинение власти, поэтому отказ в просьбе старшему следователю маловероятен. Напро­тив, любой охотно вдет навстречу: а вдруг маленькая услуга зачтется в будущем? Так что понятых найти здесь нетрудно.

Впрочем, сегодня Воронов руководствовался опре­деленными критериями, поэтому приглашать первых попавшихся не стал: индифферентно прошел в прием­ную, потом обратно, внимательно рассматривая каждо­го Посетителя, затем вернулся еще раз...

С третьего прохода он выбрал анемичную даму лет тридцати пяти, типичную старую деву, субтильную и внушаемую — такая вряд ли станет кричать и царапать­ся; и высокого худощавого мужчину в допотопных оч­ках и шляпе — типичного сельского интеллигента, роб­кого и послушного, не привыкшего к рукопашным схваткам и другим глупым проявлениям геройства. С ними явно не будет хлопот. Правда, мужчина вдвое тоньше Мигунова, но его длинный синий плащ на два размера больше, чем нужно, да и широкие брюки - то­же ему явно велики.

— Товарищи, можно вас на минуту? — взяв отобран­ных кандидатов под руки, он отвел их к лестничной площадке.

— Я попрошу вас быть понятыми при следственном эксперименте. Это займет не больше пятнадцати-двад- цати минут. Потом вы подпишете протокол, и я прове­ду вас к кому надо без всякой очереди и ожидания. На­деюсь, возражений нет?

Понятые переглянулись и покорно потупились.

— Да нет, если нужно...

— Какие могут быть возражения...

Он понял, что сделал правильный выбор.

— Очень хорошо. Тогда пройдемте со мной.

Воронов завел их в криминалистический полигон.

— Посмотрите пока плакаты или просто посидите, я скоро приду.

Он быстрым шагом спустился в вестибюль, на ходу поправляя пистолет, засунутый сзади за ремень. Так но­сят оружие в фильмах крутые ребята. В реальной жизни пистолет держался плохо и все время норовил прова­литься в штаны. Патроны Воронов в последний миг вы­нул, сам не зная почему.

На улице уже дважды просигналила машина — при­везли Мигунова.

На часах 8-47.

В вестибюле, кроме Максимыча, дежурили еще два постовых милиционера — сегодня управление под уси­ленной охраной. Белобрысый сержант говорил по ра­ции.

— Товарищ следователь, там обвиняемого достави­ли, — доложил он, опуская рацию.

— Знаю, — сказал Воронов и направил палец бело­брысому в грудь. - Вы контролируете вход в здание и лестницу. Четверть часа никого не пропускайте вообще. Только по прямому указанию сотрудников!

Он повернулся к совсем молоденькому рядовому милиции. Ему лет двадцать, не больше, лицо совсем мальчишеское...

— А вы очистите мне правое крыло коридора на вто­ром этаже! Чтобы у кримполигона никого не было. Пусть ждут в приемной или под кабинетами!

— А моя задача? — браво поинтересовался Макси­мыч.

— Запереть дверь, как только мы войдем, — приказал Воронов и вышел на улицу.

Патрульный «УАЗ» стоял у крыльца, развернувшись задом к ступеням. У зарешеченного окошка задней дверцы жадно дымит сигаретой капитан Кардашов, ко­мандир взвода ППС, а сейчас — старший спецконвоя. Он в бронежилете и каске, на правом плече висит АКС-74У [6], капитан придерживает его локтем, чтобы не болтался, а правая кисть свободна и готова мгновенно схватиться за рукоятку. По обе стороны автомобиля стоят остальные конвойные: пэпээсник лейтенант Личко и участковый Гулямов. Они тоже в полном боевом снаряжении, с автоматами, и выглядят весьма внуши­тельно.

Увидев следователя, капитан почтительно поздоро­вался и отбросил сигарету. Искры брызнули на мокрый асфальт. Полгода назад Воронов проверял факт приме­нения Кардашовым оружия и признал его правомер­ным. При другом решении капитана бы уволили из ор­ганов. А мог и за решеткой оказаться...

— Так что, выгружаем?

— Выгружайте, — несколько нервозно сказал Воро­нов. — Чего ждать?

Подняв голову, он заметил в окнах любопытные лица коллег, среди них выделялась огненно-рыжая челка Вильчинского. Американский шпион, трижды убийца, «пожизненник» — такое в Заозерске увидишь нечасто.

8-49, Время идет.

— Ну, живо! Работаем быстро! — взвинченно крикнул Воронов в спину капитана, отпирающего стальную дверь отделения для задержанных.

8-50.

Лязгнуло железо, дверь распахнулась, из крохотного зарешеченного отсека тяжело вывалился Мигунов со скованными за спиной руками. Поскользнувшись, он с трудом удержался на ногах.

«Сломает ногу — все пропало!» — мелькнула тревож­ная мысль. Воронов почувствовал, что весь вспотел.

Мигунов смотрел на мокрый асфальт, не поднимая глаз. Личко и Гулямов стали по сторонам, Гулямов взял­ся за наручники. Кардашов контролировал двор, пово­дя стволом автомата в поисках неведомого врага. Он не мог знать, что враг находится за его спиной.

— Заводите! - скомандовал Воронов.

Он зашел первым, за ним Личко и Гулямов ввели Мигунова, Кардашов замыкал процессию.

Торжественно-суровый Максимыч запер дверь.

Они прошли через опустевший вестибюль, подня­лись по пустой лестнице. В коридоре правого крыла го­рели все лампы, там тоже было пусто, если не считать молоденького милиционера, молча застывшего перед дверью полигона. При виде Кудряшова и Личко он вы­тянулся и отдал честь своим начальникам.

—Спускайся, контролируй входную дверь! - прика­зал Воронов.

—Есть! — милиционер побежал вниз.

Пять человек вошли в полигон. Понятые напряжен­но повернулись.

8-55.

—Итак, мы воспроизводим показания обвиняемо­го, — объявил Воронов. Голос его подрагивал.

—Мигунов покажет, что именно происходило в его ка­мере на Огненном Острове, воспроизведет действия, ко­торые производил с Блиновым в момент совершения пре­ступления, прокомментирует все, что делает, ответит на мои вопросы громко и четко... Я зафиксирую все на ви­деокамеру, потом составим протокол, который подпишут не заинтересованные в исходе дела граждане...

Он повернулся к анемичной особе и сельскому ин­теллигенту.

— Товарищи, ваша задача — внимательно смотреть и слушать, затем подтвердить происшедшее своими под­писями. Ясно?

Понятые кивнули.

Наступила тишина, и стало слышно, как гудит лам­па дневного света под потолком.

— Товарищ капитан, снимите с подследственного на­ручники.

Кардашов перевесил автомат за спину, подошел к Мигунову, отстегнул браслеты, снял, быстро отошел назад и вновь взял оружие наперевес. Мигунов потер запястья, обвел глазами лабораторию, осмотрел поня­тых, следователей и конвой. Презрительно скривил гу­бы.

— Не понял, это что, цирк, что ли? — с блатны­ми интонациями произнес он. — А я у вас вроде за клоуна? Или за дрессированную обезьяну? Так вы еще двадцать лохов приведите, пусть на меня поска- лятся!

Конвоиры переглянулись. Воронов удивленно раз­вел руками.

— Как это понимать, Мигунов? Вы же дали согласие показать все под запись!

— Так я для суда обещал! Для суда! А не для этих...

Он показал пальцем на понятых, потом на конвои­ров.

Воронов скосил глаза на часы, подведенные утром по сигналам точного времени.