— Нет. — Решительно мотаю головой. — Я же только недавно пришла, не успела обзавестись врагами.

— Наивная, — пробормотал Разумовский. — Для этого иногда и пары секунд достаточно, а то и просто самого факта твоего существования. Загляну к тебе на следующую тренировку. Когда она будет?

— Во вторник, нос уже должен быть нормальным. Но я не представляю, как оставаться в команде, если такое происходит.

— Выясним, — коротко бросил Янош.

Свет в лампе под потолком два раза моргнул и буквально через секунды погас, оставив нас почти в полной темноте. Почти — потому что свечка по-прежнему горела на столе, даря ощущение уюта и легкой загадочности.

— Могу еще включить фонарик. — Янош крутит в руках мобильный. — Оригинальный день рождения, нескоро его забуду. А когда тебя буду поздравлять, Заноза?

Я очень рада, что он не включил фонарь в телефоне, что мы сидим в полумраке и мое лицо видно недостаточно хорошо. Я не хочу, чтобы он видел, что я расстроилась.

— Летом, нескоро. Тебя уже здесь не будет.

— Не будет, — спокойно соглашается и тут же добавляет: — Но это не значит, что я не поздравлю тебя с днем рождения. Может, даже заеду.

Говорить о лете, его отъезде и моем дне рождения не хотелось совершенно. Хотелось жить здесь и сейчас. Не думать о будущем, не забегать вперед. Хотелось ловить кайф от этого вечера, от того, что мы так мирно сидим, болтаем ни о чем особенном, что нос уже не так сильно и болит. Что я чувствую себя в полной безопасности рядом с самым легкомысленным парнем на всей территории Российской Федерации и за ее пределами. Что мне просто хорошо. Чуть прикрыла глаза, стало еще уютнее.

Тело расслабляется, я чувствую, как усталость уходит, становится теплее. Мне снится лето, поляна с ромашками за нашим домом, я лежу на траве, щурюсь на яркое солнце, вокруг нещадно трещат цикады, но они совершенно не раздражают.

Я не сразу понимаю, что не одна на поляне. Кто-то берет меня за руку и ведет вперед. Я не вижу лица, лишь затылок. Что-то знакомое, но не могу уловить. Однако все равно продолжаю идти вперед. С каждым шагом становится все легче. Спутник не отстает, я по-прежнему его не вижу, но слышу голос. Янош?

— Отдыхай, Заноза. Спокойной ночи.

Утром просыпаюсь в своей кровати, в обычной одежде, совершенно не помня, как добралась до постели. Я одна, Яноша нет. Ну конечно, нет, одергиваю себя. Наверное, он ушел, а я спать легла. Только непонятно, почему не переоделась. Обвожу еще раз взглядом комнату: на столе ничего нет, никакой еды, пакетов, ничего, что принес с собой клоун. Я вообще уже начинаю сомневаться, что он был.

Долго лежать не могу: я отлично выспалась. Может, обезболивающие помогли, а может, просто организм хорошо отдохнул, но я вскакиваю с кровати и первым делом привожу себя в порядок. Такой подъем внутри, что хочется просто летать.

Свежий осенний воздух освежает и бодрит. Иду на остановку — оказывается, еще вечером прислали сообщение из деканата: сегодня до полудня нужно забрать несколько монографий из Международного культурного центра. Они нам понадобятся в понедельник. И кто должен этим заниматься в субботу? Разумеется, староста. Вот и еду сейчас в центр.

Подъезд к остановке загородил здоровый черный джип, стоит на аварийке, уезжать никуда не собирается. Я даже с середины салона слышу, как ругается наш водитель, а вместе с ним и половина пассажиров. Похоже, в машине просто нет никого. Честно говоря, хочу, чтобы сейчас просто открылись двери, а оставшиеся двадцать метров до остановки я сама дойду. Но нет, приходится ждать. От нечего делать смотрю по сторонам. Людей на улице много, несмотря на утро субботы. Из толпы выделяется колоритная парочка: высокая женщина и статный широкоплечий мужчина. Девушку узнаю практически сразу — просто по походке. Привет, Полина. А вот мужчина… даже не думала в ту сторону, пока он не повернулся ко мне спиной и я отчетливо не рассмотрела коротко стриженный светлый затылок. Тот самый затылок, который однажды так напугал нас с Яношем.

Первый по-настоящему холодный день. Та самая осень, которую я не люблю: хмурая, промозглая и ветреная. Но это во-вторых. А во-первых, четкое понимание, что тепла в этом году уже не ждать. Никаких камбэков лето уже не устроит. Еще очень хочется спать: вчера сначала с Ромой болтала, потом с клоуном полночи переписывались. Я почти засыпала, но Яношу надо было поговорить. Сейчас даже не вспомню, о чем, какие-то глупости, пустяки обсуждали, Разумовский отпускал свои дурацкие шутки, за которые его хотелось треснуть по макушке. Зато настроение улучшилось — после разговора с Ромой оно было где-то на уровне плинтуса.

Баскаков не приедет. Даже на рождественские каникулы, на которые у меня были особые надежды. Конечно, я не единственная, кто жаждал его видеть: родители, друзья, бывшие одноклубники — многие захотят встретиться, но хотя бы пару дней вместе!

Чуть не разревелась от досады, а потом пришел смешной стикер от Яноша. И понеслась… До четырех утра переписывались. И ведь уверена: первую пару точно проспит и на вторую не пойдет, потому что это испанский, от которого его освободили. Главное, чтобы на тренировку пришел, но тут я не сомневаюсь. Он всегда держит слово.

На истории Разумовского нет, что и требовалось доказать. Зато Солдатенкова, наконец, выздоровела, я рада ее видеть: после того как Солнцева от нас откололась, Арина осталась единственной, с кем я близко общаюсь в группе. Кроме клоуна, конечно.

— Я сегодня не учусь, — едва подавляя зевок, сообщаю нашей блондинке. — Полночи не спала, пошли на последний ряд.

Арина не спорит, хотя она наверняка все будет четко записывать, а я буду дремать. Иначе на тренировке меня просто сожрут. Так забросают мячами, что даже Янош не поможет. Написать, что ли, ему? Обидно, что я здесь, а он дрыхнет, хотя болтали оба. И вообще он первый начал. Ладно, пусть спит.

— Рассказывай, что я пропустила. — Арина забирается на самую галерку, да еще усаживается за двумя очень дородными парнями, теперь нас вообще не видно. — Про то, что тебе нос чуть не сломали, я в курсе. А почему отменилась вечеринка Разумовского? Я знаю, ее многие ждали.

— Слишком многие. — Киваю в спину нашим девчонкам. — Но мало кого туда позвали.

— Так почему? Я слышала, он даже с Лученко поругался из-за этого. Она же все устраивала и приглашала избранных.

Арина первый день после болезни, но универ — такой универ!

— Они расстались, — коротко сообщаю подруге последние новости.

— Кто?

— Янош и Лученко.

Ничего не смогла с собой поделать, рассказала то, к чему не имею никакого отношения, но я почему-то хочу, чтобы как можно больше людей знало об этом.

— Ого! — Солдатенкова округляет глаза и даже откладывает тетрадь в сторону. — Потом спишем лекцию. Почему расстались?

Я пожимаю плечами — дальше не пойду, обсуждать личную жизнь клоуна мне и так кажется чем-то неправильным, поэтому просто молчу. Но Арина уже закусила удила.

— Это было до или после того, как тебе «съездили» по лицу?

— После. Это несвязанные события.

— Ну как сказать… — недоверчиво протягивает подруга, а я на всякий случай озираюсь по сторонам: никого нет, можно даже чуть громче разговаривать. — Я же тебе говорила, твоя судьба в команде во многом зависит от того, как долго они будут вместе.

— Я хорошо играю, — возражаю, особо не понижая голос. — Меня же не по блату взяли.

Солдатенкова слишком красноречиво смотрит на меня и в итоге выдает:

— Сама говорила, да все говорят, что волейбольная сборная — это фан-клуб Лученко. Без ее разрешения никакой мяч не полез бы к тебе целоваться. Ты с ней не ругалась?

— Нет, все идеально.

— Ну смотря для кого, — хмыкнула Алина. — Я бы не в восторге была, если бы мой парень дружил с девушкой, да еще и так, как с тобой. Вы же всегда вместе.