— Правда? А пари свое держит, а, Юлия? А то у нас договор с сыном, слишком много на кону. Верно, Янош?

— Ага. — Смотрю на Вьюгину. Знаю, о чем она думает: о том же, о чем и я. О той записи моей сентябрьской драки с ушлепками, где я пару раз переходил на русский матерный.

— Ну как, Юль? Неужели ни разу не проговорился? Вы знаете, Яношу было лет семь-восемь, когда он нашел на моем столе диссертационную работу по обсценной лексике в русском языке. Она произвела на ребенка огромное впечатление.

— В семь-восемь? — Заноза замерла с открытым ртом.

— Янош буквы знал уже в четыре года, в шесть бегло читал, — подтверждает мама.

Холодов вскидывает голову, вижу, что сейчас вставит свои пять копеек. Но Тамара кладет руку ему на плечо и что-то шепчет, видимо, заклинание какое-то, что змей успокаивает. А ведь приручила его — по крайней мере, Ярик больше не пытается острить. Я-то помню, что не находил никакой диссертации: несколько страниц из нее мне Ярик вручил, который каким-то боком оказался у нас в гостях на пару дней.

— Так, значит, с сентября ни одного плохого слова?

Папа! Не сдаст меня Заноза, не сдаст. Ведь не сдашь, Юль?

Не сдала. Врала отцу прямо в глаза. Горжусь тобой. Мой ведь человек!

Разговор постепенно переходит на Андрияша, потом на Кощея, который с Васей сидит за нашим столом. Спокойный ленивый обмен репликами, даже Проф с Яриком перестали плеваться ядом. Понятно, что на время.

Завтра, выходит, будем обсуждать мое будущее? Ну завтра так завтра. Я потерплю.

Ужин заканчивается довольно быстро — не для меня, а для родителей. Не надо быть Вангой, чтобы видеть, как они устали.

— Янош, проводишь нас?

— Да, конечно.

Я самый предупредительный сын сегодня, жаль только Занозу оставлять одну с этими стервятниками. Сейчас провожу родителей и рядом с ней сяду: хочу понять, что в этой светлой голове крутится.

— Какая хорошая девочка, Янош. Никогда таких не было рядом с тобой.

— Мам, ты не всех видела, но За… Юля — это Юля. Не сравнивай ее с другими.

— Почему? Хочешь здесь остаться? — Отец, похоже, действительно так думает.

— Завтра поговорим, хорошо?

В гардеробе сталкиваюсь с Ладой и Мамаевым, обхожу эту парочку и вдруг слышу за спиной мамин голос.

— Лада? Это вы? Какая встреча!

— Добрый вечер, Полина Андреевна. — Голос «ледяной стервы» недвусмысленно обозначает, как именно Лада рада видеть мою мать.

— Вы изменились, я вас еле узнала.

Интересно! Оборачиваюсь и смотрю на растерянную маму, рядом отец, который, как и я, не понимает, что происходит. Не знал, что они знакомы.

— Я все та же, никаких изменений. Простите, мы торопимся.

Холодно кивает нам и тянет за рукав Мамаева, который только и успел, что рот открыть. Хотел, видимо, познакомиться с героем торжества, а не дали.

— Лада?

Даже не обернулась.

— Полина, кто это? — Отец хмурится, не привык, чтобы на него так реагировали.

Мне вот тоже интересно.

— Это… знакомая.

— Чья?

— Поехали в отель, дорогой, я устала.

Давно ли ты перетряхивала свои скелеты в шкафу, мам?

Возвращаюсь обратно в зал и застываю. Рядом с Занозой, на месте, где собирался сесть я, развалился здоровый белобрысый мужик. Не может быть таких совпадений! Я этот бритый затылок на всю жизнь запомнил. Что он делает рядом с Вьюгиной?! Та его точно узнала: бледная сидит, но вроде спокойная.

— Извините, но это мое место! — Смотрю в холодные голубые глаза бритого.

Взгляд цепкий, опасный, взгляд уголовника. Что он делает за этим столом? Что он делает рядом с Занозой?

— Да мы уже уходим, просто поздороваться подошли. — Голос не такой, как тогда, когда он Жабину угрожал пулей в лоб, но это точно он. — Кать?

За столом, оказывается, еще холеная блондинка, которую я сразу не заметил. Это еще кто?

Целует в щеку рыжую приятельницу Андрияша, потом улыбается Ваське и Кощею. И наконец, отрывает свой зад от стула.

— Увидимся, нам и правда пора. Хорошего вечера!

Жду, когда они отходят от стола, и потом опускаюсь рядом с Занозой. Хорошо так посидели с родителями!

Хочу спросить Кощея, кто это, он точно знает подноготную каждого здесь присутствующего, но морщусь от боли — Вьюгина под столом заехала каблуком по лодыжке. Твою же…!

— Янош, уже поздно, — тихо, не привлекая к себе внимания соседей по столу, шепчет Заноза. — Может, поедем? Пока до общаги доберусь…

Я молча киваю, не споря. На сегодня впечатлений более чем достаточно. Не удивлюсь, если завтра в восьми утра родители объявятся на пороге. Так что Заноза права, надо валить.

— Поехали!

Вьюгина озирается в коридоре, раза три обернулась, просканировала все и всех, и лишь после этого сказала:

— Блондинка — подруга девицы Андрияша, как ты понял. Но главное — это родная сестра Мамаева. А мужчина — он представился Кириллом — ее друг, типа они встречаются.

Киваю головой. Пора «звонить другу». Можно, конечно, спросить у Кощея, но лучше обратиться к профи.

На улице садимся в тут же подъехавшее такси. Заноза молчит, но хоть не шарахается в сторону, уже хорошо.

— Ты как? Он что-то сказал тебе?

— Нет, просто сидел рядом и все. Но неприятно было.

Она молчит, смотрит в окно на мелькающие огни.

— Спасибо тебе. — Беру ее за руку. — Такую речь толкнула, не ожидал. Матушка в себя не сразу пришла, как и я. Чуть не прослезился.

— Без проблем, мы же друзья, клоун. А друзья должны помогать друг другу.

— Я не просил.

— Не просил, — соглашается. — Но точно не был против. И я действительно верю в то, что сказала. Ты очень хороший друг, Янош. Лучший. Так что, может, тебе и не придется ждать, когда «выстрелит» ваш с Бо стартап, родители быстрее передумают.

— Хочешь, чтобы я поскорее уехал? — тихо спрашиваю.

Она отворачивается и молчит.

Что за черт?!

— Ты же сам собирался, — в конце концов прерывает молчание Заноза. — Объективно говоря, тебе и правда здесь не место. Как и Андрияшу, кстати. Твои родители наверняка это понимают. И еще, кажется, они неправильно поняли наши отношения. Твоя мама точно. Не надо было целовать мне руку, Янош.

— Захотел и поцеловал. В чем проблема-то?!

— Ни в чем. Я не хочу, чтобы они думали, будто мы с тобой вместе. У меня парень есть, вообще-то.

— Никогда мне не даешь забыть об этом! — зло выдыхаю, да и плевать, не хочу сдерживаться. — Что ты им вечно прикрываешься, Хулия?!

— Приехали! — Доносится хриплый голос таксиста. — Кто оплачивает?

— Я!

— Я!

Сую ему деньги и упускаю мгновение, когда Заноза выскальзывает из машины.

— Юля?

— Спокойной ночи, Янош. В понедельник поговорим.

Она быстро идет к подъезду, не оглядывается.

Сбежала.

Черта с два! Раньше поговорим. Раньше. Но не сейчас. Сейчас надо подумать о твоей и моей безопасности.

Редко набираю этот номер.

— Привет. Есть разговор, срочный… Уже еду.

Три часа ночи. Отбрасываю телефон на одеяло и закрываю глаза. Снова. Аленка тихонько посапывает на соседней кровати, а у меня сна ни в одном глазу. Не уверена, что вообще смогу заснуть этой ночью. Раз десять, наверное, в голове прокрутила весь сегодняшний вечер, все по полочкам разложила, снова вместе собрала и заново упорядочила. Легче не стало. Для клоуна все игра и развлечение, но сегодня он чуть не перешел грань. Не знай я Разумовского, могла бы себе придумать лишнего и ненужного. Вот же поганец! Снова касаюсь пальцами правой ладони, я до сих пор ощущаю на ней его губы. Что происходит?

Юля, это же клоун! Твой приятель-оболтус Разумовский, который ни одной юбки не пропускает. И он точно не имел в виду ничего такого, из-за чего ты заснуть не можешь.

«С тобой у меня не будет ни здесь и ни сейчас, да вообще никогда не будет. Не в моем вкусе, прости». Вспоминаю нашу первую с ним перепалку. Тогда он назвал меня Занозой, а я его — Клоуном. Сколько времени прошло с тех пор? Месяц? Полтора? Да, не больше, а такое чувство, что я знаю его не меньше, чем Рому или даже Васю. Как такое возможно? Словно под кожу проник и поселился во мне.