Словно в подтверждение ее слов на дороге показалась процессия из нескольких крутых иномарок. В одной из них наверняка Кощей, но вот все остальные?..

— Мы поедем вместе, — заявляю усатому, который, между прочим, не представился до сих пор. — Таня и Игорь со мной. Хорошо?

Он не смотрит на меня, его внимание приковано к останавливающимся машинам. Ощущение сразу, будто в кино попала: черные костюмы, непробиваемые лица. А еще властью запахло ощутимо. Усатый весь подобрался, напрягся, а я с облегчением смотрю на высокую широкоплечую фигуру, которая неторопливо движется к нам.

— Какая же ты молодец, что тогда смогла написать мне, — Васька в сотый раз, наверное, повторяет одну и ту же фразу, но меня это совсем не раздражает.

Я сижу на диване, укрывшись пледом, и пью чай.

— Молодец, что догадалась мне не звонить тут же — кто знает, что бы произошло.

Мы уже во всех деталях обсудили произошедшие сегодня события. Мало чего знаем, но Вася обещала, что «Олег все выяснит». Еле уговорила сестру не говорить моей и своей мамам — тогда бы точно родители уже через несколько часов были здесь.

— Яношу расскажешь? — интересуется Васька и засовывает в рот очередное печенье, а я есть до сих пор не могу: кусок в горло не лезет.

— Не знаю, не уверена… — Помолчав, добавляю чуть тише: — Наверное, не сейчас. У его мамы инфаркт.

— Понимаю, — грустно выдыхает Васька. — Хочешь пирожное?

— Я бы ему уши надрала, будь сейчас рядом. — Сильнее укутываюсь в плед. — Надо же было не сказать такое. А Рома… не увидь я все своими глазами…

— Не хочешь поговорить с Баскаковым? Ты имеешь право все знать!

— Конечно, но, боюсь, не сдержусь. Знаешь, как больно от этого всего? Получается, он мне врал, почему-то прилетел раньше, но Янош… Янош не сказал! Вот этого не понимаю!

Василиса помалкивает, я уже не спешу выразить вслух, что чувствую. Сегодня был такой выброс адреналина чудовищный, что, кажется, сил никаких не осталось, что они буквально покидают меня.

Тишину нарушает рингтон моего мобильного. Номер незнакомый, хотела уже нажать на отбой, но замечаю, что код иностранный…

— Да?

— Заноза! Привет! — Голос невеселый, такой, что рассказать ему про сегодняшние события я точно не смогу. Хотя очень хочется.

— Янош, как ты? Как твоя мама?

— Неважно, Юль, плохо. Ты как?

— Я? Я с Ромой рассталась, — выпаливаю, хотя еще секунду назад не собиралась рассказывать.

Молчание в трубке, я слышу тяжелое дыхание. Потом какой-то грохот, что-то упало на той стороне…

— Янош? — осторожно спрашиваю.

— Я не смогу вернуться, Юля, — выдавливает из себя, а у меня все внутри холодом обдает от его слов. — Не сейчас, понимаешь? Я… я не знаю, когда смогу.

— Мне на самом деле неудобно, Вась. Я не хочу никого стеснять, у меня есть прекрасная кровать в общаге. Сама знаешь, если долго там не буду появляться, то места могут лишить.

— Всего неделю у нас и пожила! — Стрельцова вздыхает, но не настаивает.

После того как случилась облава в баре, все мои родственники сразу же объединились и решили, что мне угрожает смертельная опасность. Мама с тетей настаивали на том, чтобы я переехала к родителям Василисы, сама Васька топила за шикарную квартиру Бессмертного, а я хотела оставить все как есть. А то и так столько изменений…

— Вась, мне ничего не грозит, даже твоя мама с этим не спорит.

Обнимаю сестру и, еще раз поблагодарив ее, спускаюсь на улицу. Сумка легкая — учебники я еще вчера перевезла в общагу, оставались только мелочи. Я и правда рада вернуться, хотя прежней моя жизнь уже точно не станет.

Рому я больше не видела и не знаю, когда теперь его увижу. Уехал, даже не попрощался. Да просто сбежал, точнее говоря, его родители эвакуировали. Я зря думала, что он уже обрезал пуповину и смог избавиться от их влияния. Ничего подобного! Не успела ему лично сказать, что все знаю — и что он мне врал, и что явно изменял, и что Яноша оболгал. Он и его родители явно не знали, с кем решили связаться.

Никогда злорадством не отличалась, но когда вчера прочитала в новостях об отставке в связи с уходом на пенсию зампрокурора Баскакова, испытала удовлетворение. Чуть было не отправила ссылку клоуну. Но он наверняка и сам все знает. Не думаю, что Кощей что-то скрывает от него и от Андрияша.

«Привет, не успеваю латынь сделать. У тебя уже готово?»

Ну надо же! Солдатенкова просит списать. Это что-то новенькое.

— Привет! — Арина отвечает со второго гудка. — Скажи, что, Янош уже все перевел?

— Перевел! Утром прислал, а еще испанский. Кстати, у меня есть до конца семестра все лекции по языкознанию. Хочешь?

— А то! Как же все-таки выгодно с тобой дружить, Вьюгина. Ты где сейчас?

— Еду в общагу, знаешь, а ведь реально соскучилась. Вчера поняла, когда книги отвозила.

— Странная у тебя ностальгия. Ну раз у тебя еще и испанский готов… — Аринка задумчиво тянет слова, явно ждет моего предложения, и оно, конечно, поступает.

— Приезжай в общагу, поболтаем.

— Уже! — Мгновенная реакция Солдатенковой заставляет улыбнуться. — Купить что-нибудь?

— Если только себе, меня за эту неделю так откормили, что еще пару килограмм — и от тренировок могут отстранить. Считай, я на диете.

Нажимаю на отбой и вижу пропущенный — Таня звонила. А у нее что? Вроде же все разрулили. Никаких наркотиков, конечно же, не нашли, это был просто предлог для того, чтобы изъять запись драки Яноша и Ромки. Дядя Баскакова понажимал на нужные рычаги в местных органах, ну они и проявили ретивость.

Мне Олег под большим секретом показал скан заявления моего бывшего парня. Я читала и глазам не верила, хотя почерк действительно Ромкин. Он написал, что никогда прежде не встречался с Разумовским до драки, но тот угрожал его застрелить. Якобы Рома даже оружие у него видел.

— Могли бы потом и подбросить, реши они его упрятать надолго. Интересные родственники у твоего бывшего приятеля, Юлия, — говорил Бессмертный спокойным ровным тоном, а у меня волосы на голове шевелились от страха.

Не представляю, что случилось бы, не будь Андрияш другом Кощея, не будь Васька его девушкой.

— Вмешалось бы посольство, папа подогнал бы мировую общественность, — лениво комментировал в скайпе Янош. — Мы тоже не пальцем деланные, Заноза. Но это заняло бы время, а тут все на территории Кощея. Ты, кстати, знаешь, кем был его отец? Баскаковы самоубийцы отмороженные просто и многим дорогу перешли в этой жизни. Вот их радостно и сожрали, когда они так открыто полномочия свои превысили.

Улыбаюсь, вспоминая наш утренний с ним разговор. Обычных сообщений клоун теперь не признает — всегда звонит по утрам, зевает через слово, но звонит.

Так, моя остановка!

Подхожу к нашему подъезду и вижу Солдатенкову на скамейке. Надо же, быстрее меня добралась.

— Так рада сюда вернуться?

— Да. Латинский тебе уже перекинула. Видела?

— Спасибо, но все равно с ним надо поработать, Андреева всегда видит при разборе, кто списал, а кто нет. Как дела у Яноша?

— Нормально, — коротко отвечаю и молчу, пока мы с другими студентами толкаемся в коридоре.

— Скучаешь? — С Солдатенковой такое бывает. Обычно в душу она не лезет, но иногда так капитально за меня берется, что пока все не вытрясет, не успокоится. По-моему, сегодня именно такой день.

— И да, и нет, — честно отвечаю. — Он же всегда в телефоне, мы разговариваем по нескольку раз на дню. Мне иногда кажется, что мы, когда он здесь был, не всегда так много общались, как сейчас. И знаешь, все не так, как с Ромой. Я ведь даже ни одного его товарища по команде не знала, он присылал мне несколько селфи на фоне символики «Барселоны», ну еще виды красивые моря и гор. И все. Я на самом деле понятия не имела, как он живет и что делает.

— А с Разумовским по-другому, хочешь сказать? Он же…

— Бабник? И тоже мне врет? А смысл? Мы с ним не встречаемся, он мне не парень, мы общаемся как друзья. Мне кажется, я тоже живу сейчас в Кракове, уже начала польскую речь различать, он же любит по улице ходить и болтать со мной. Я даже один раз с его мамой говорила, недолго, правда, но сам факт. Янош тогда у нее в больнице был.