— Наверное, так, — сказал Ортон. — Я еще раньше слышал, что какой-то хоктав Вабога служит у желтого вождя шпионом. Что же касается самого вождя, то он, по-моему, не решится остаться в такой близости от этого форта, а, наверное, поспешит уйти со своими пленниками. Вабога, конечно, передал ему о вашей встрече с караваном и это могло внушить желтому вождю опасение, не вздумали бы вы поинтересоваться дальнейшей судьбой переселенцев. Поэтому я думаю, что он уже ушел, но знаю, куда он мог укрыться со своей шайкой и пленниками.

— Во всяком случае, нам не трудно будет напасть на его следы, — сказал один из молодых охотников.

— Ну, это вовсе не так легко, как вы воображаете, — возразил Ортон, — краснокожие очень искусны в уничтожении своих следов.

— Как же быть в таком случае?

— По-моему, нам следует направиться прямо к тому месту, где желтый вождь будет некоторое время скрываться.

— А ты, наверное, знаешь это место, Лихе? — спросил Гаррис.

— Кажется, знаю.

— Так веди нас туда! — воскликнул Гаррис. — Только бы нам найти его, а там уж мы расправимся по-своему, будь покоен: перевешаем всех краснокожих на ближайших деревьях, что же касается самого желтого вождя, то я задушу его своими собственными руками, не будь я Блэком Гаррисом!

— А я не буду Лихе Ортоном, если не проведу вас ближайшим путем к логовищу этого зверя, — проговорил старый охотник.

— Отлично. Когда же, по-твоему, надо отправляться?

— Да чем скорее, тем лучше. Времени терять не следует.

— Ну, так значит, едем сейчас, — произнес Гаррис. — Кто с нами, друзья? — обратился он к толпе охотников.

— Я! Я! Мы все идем! — раздалось в ответ несколько десятков голосов.

Охотники мигом собрались в путь, сгорая от нетерпения встретиться лицом к лицу со страшным желтым вождем хейенов и отомстить ему за смерть своих товарищей, имевших несчастье попасть к нему в руки.

Ортон и Нед едва успели, не сходя с лошадей, выпить по стакану коньяку, закусить парой сандвичей и напоить своих коней, когда охотники, тоже на лошадях, вооруженные с головы до ног, окружили их со всех сторон.

Их набралось только двадцать пять человек, но все были люди храбрые и вполне опытные в делах с краснокожими. Каждый из них, надеясь на свой длинноствольный карабин, был уверен, что справится с несколькими индейцами.

— Готовы, друзья? — спросил Ортон, окинув довольным взглядом группу всадников.

— Готовы, — в один голос ответили всадники.

— Ну, так с Богом, за мной!

С этими словами старый охотник выехал вперед и, пришпорив своего коня, быстро понесся вниз с возвышения по направлению к прерии. Вслед за ним направился и маленький отряд смелых искателей приключений.

Мы снова находимся в той лощине, откуда желтый вождь хейенов двинулся на лагерь переселенцев.

Отряд охотников еще не появлялся, и краснокожие наслаждаются отдыхом после своего подвига с сознанием полной безопасности в этом убежище.

День в полном разгаре; солнце медленно плывет по безоблачному небу, приближаясь к зениту.

Рамка картины осталась та же, какая была ночью, но содержание картины изменилось. Прежде всего прибавилось много новых людей, да и прежние ведут себя иначе, чем в то время, когда мы в первый раз увидели их ночью при свете луны и костра. Тогда индейцы держались тихо и с полным достоинством, как следует воинам, отправляющимся в экспедицию; теперь же, опьяненные победой, а отчасти и вином, они предаются самому необузданному веселью, выражающемуся в диких движениях, прыганье, беготне, громких криках и хохоте.

Одни бесцельно шныряют взад и вперед по лощине, другие лежат в высокой траве и, размахивая руками, что-то бормочут и кричат заплетающимися языками; третьи исполняют дикую отвратительную пляску, сопровождая ее наводящим ужас гиканьем, и только немногие, сдерживаемые уважением к вождю, настолько сохранили самообладание, что могут наблюдать за лагерем и за пленными.

Пленные были разделены на три группы, расположенные отдельно, недалеко одна от другой; к каждой из них приставлен караульный.

Негры — мужчины, женщины и дети — сидят тесной группой в углу, образуемом двумя утесами. Хотя они и не связаны, но возможности бежать у них нет, так как при первом подозрительном движении они будут беспощадно убиты стоящим рядом караульным.

Впрочем, они и не думают бежать. Ведь их положение в сущности очень мало изменилось: они только перешли из рабства в плен, а это почти одно и то же. И если бы не боязнь быть убитыми, они были бы совершенно спокойны.

Вторая группа состоит из пяти белых женщин и пятнадцати детей, самому старшему из которых лет тринадцать, а младшему пять. Среди этих женщин особенно выделяется одна, возле которой нет детей. Хотя она уже в таких годах, что тоже могла бы быть матерью, но по ее лицу и фигуре видно, что она еще девушка.

Эта девушка — мисс Клара Блэкаддер.

Сидя отдельно от своих товарок по несчастью, она погружена в грустные размышления.

Да, у нее нет детей, о которых трепетало бы сердце, зато она терзается скорбью при воспоминании о тех взрослых, которые пали жертвами индейцев, а главное — о своем старом отце; на ее глазах он был убит и оскальпирован. Никогда Клара Блэкаддер не забудет ужасного зрелища, при виде которого она лишилась чувств.

И теперь, как только бедная девушка поднимает глаза, она видит этот скальп, надетый на копье, воткнутое неподалеку от нее в землю. С этого скальпа капля по капле стекает на траву кровь — та самая кровь, часть которой течет в жилах самой Клары!

Третья группа состоит из шести крепко связанных белых мужчин. В караване находилось всего девять белых мужчин, трое из них были убиты.

И, действительно, рядом с тем копьем, на конце которого прикреплен седой скальп эсквайра Блэкаддера, находятся еще два таких же копья со скальпами, снятыми с убитых. Разумеется, подобная же участь постигла бы и пленников, если бы желтый вождь не распорядился взять их в плен живыми. Только это приказание спасло их.

Среди оставшихся в живых мы знаем только двоих: Блонта Блэкаддера и бывшего надсмотрщика плантации мистера Снивели. У последнего на правой стороне лица зияет глубокая рана, очевидно, нанесенная копьем. Внешность этого человека и раньше не отличалась привлекательностью, а теперь была прямо ужасна.

Индейцы сожгли все имущество злополучных переселенцев за исключением денег, драгоценностей и кое-какой одежды, в которую могли бы нарядиться их жены. Только с одной повозки они сняли кузов и устроили из него в лощине шатер для своего вождя, где в эту минуту он и отдыхает.

Вход в шатер охраняется Вабогой и воином, приставленным к вождю для его личных услуг. Оба индейца охраняют покой вождя не потому, что боятся какой-ни-будь опасности, а просто потому, что так было принято. Кроме того, они по опыту знают, что вождь проспит недолго и прежде всего будет нуждаться в их услугах.

Полуденный зной клонит и их ко сну, но они стойко противятся искушению прилечь тут же на траве и закрыть глаза; минутная слабость могла бы им дорого стоить, потому что вождь шутить не любит и не простил бы им подобного баловства.

Белые пленные шепотом передают друг другу свои впечатления, чувства и опасения за будущее. Они страдают не только от всего уже испытанного ими, но и от сознания того, что их могут предать самой мучительной смерти.

— Хорошо бы, — говорит Снивели, — если бы злодеи прямо убили нас, но они, вероятно, не это задумали. Иначе не стали бы тащить нас сюда, а покончили с нами на том месте, где напали… Впрочем, кто их знает, быть может, они и совсем не тронут нас, а только будут держать в плену и заставят работать на них. Бывает иногда и так. Дай Бог! Тогда у нас все-таки останется надежда когда-нибудь спастись бегством. На что им, в сущности, наша смерть?

— Им не смерть наша нужна, — произнес лежавший рядом с Снивели бывший плантатор и приятель Блэкаддера, — а наши скальпы. Разве вы не знаете, что индейцы больше всего дорожат скальпами, особенно, молодые, которым хочется отличиться. Ведь с каждым лишним скальпом растет слава доблестного воина. Нет, они никогда не откажутся воспользоваться этими трофеями ради каких-нибудь других интересов.