— Ну, давай, ублюдок. Иди сюда, — прорычал кинетик, грохнув обухом по накладке умбона.

Мы стояли в десятке шагов друг от друга, посреди гостиной с видом на заснеженный бульвар. Я срисовал обстановку. Куча мебели, статуэток. Любой предмет можно использовать в качестве оружия.

Меня тут же подхватили незримые руки и швырнули в окно.

Безрезультатно.

Во-первых, окно было бронированным, и наружу я не вылетел. Во-вторых, духовная броня отлично держит подобные удары. Хотя, сила броска оказалась запредельной. Отлипнув от прозрачной поверхности и бросив взгляд через плечо, я заметил, как по окну зазмеились трещины.

Я выпрямился, но покой нам только снится.

Всё та же чудовищная сила обрушилась на мой доспех и начала его просаживать! Приди я сюда без защиты, Константин просто сломал бы меня, скомкал подобно листу бумаги и выбросил в урну. Давление со всех сторон, по площади! А ведь большинство кинетиков ограничивается швырянием…

Этот тип меня неприятно удивил.

Пришлось ещё больше энергии вкачать в поддержание щита и максимально сконцентрироваться на защите. Так, ладно. Есть вещи, которые очень сложно остановить.

Пули, например.

Выхватив «аллигатор», я начал стрелять. Практически не целясь, расстояние смешное. И тут же оценил мощь урода, который использовал против меня крайне редкую технику — кинетический щит. Впервые в жизни я увидел, как пули вязнут в невидимом киселе, так и не достигнув своей цели. Их просто останавливали силой мысли!

А что, ничем не хуже моего доспеха.

Константин продолжал просаживать мою броню, одновременно удерживая щит.

Убрать пушку в кобуру я не успел. Бородач вырвал из моих рук «аллигатор», и сделал это совершенно безнаказанно. Не прикасаясь физически. С глухим стуком оружие упало на паркет.

Интересно, нахрена чуваку топор?

А, понятно.

Наращивая давление, противник двинулся вперёд. Он не спешил и почему-то был уверен в победе. Я понял причину этой самоуверенности, бросив взгляд на лезвие секиры. Серебристую гладь топора исчертили неведомые узоры, светящиеся красным.

Гадство.

Артефактный топор.

Что ж, поиграли — и хватит.

Пол под ногами у моего оппонента взорвался простенькой «мясорубкой». Не земля, но почти. В составе бетонной стяжки есть песок, а этого вполне достаточно, чтобы управлять стихией.

Константин споткнулся в шести шагах от меня.

Паркет вспучился, начал с треском ломаться, и бородачу пришлось отпустить меня, а силу перебросить на кинетический щит под ногами. Вообще-то, не стоит играть с перекрытиями этажей, но я работал исключительно со стяжкой, не трогая несущие конструкции.

Кинетик отпрыгнул в сторону.

И тут же отбил сакс, брошенный мной, чтобы развеять концентрацию. Красиво отбил, выставив щит. Не учёл только стихийный урон, которым я напитал оружие.

Сакс врубился в щит, выжигая доски, умбон, боевую перчатку и руку моего врага.

Константин взревел и выронил щит.

Попытался сдавить меня по новой, но опоздал. Заморозка — безжалостная сука. Не оставляет даже шансов на выживание, если ты потерял темп.

А ведь засранец мог меня основательно потрепать!

Двинув посиневшему бородачу локтем в челюсть, я превратил его голову в каменные обломки. Подкрашенные красным и серым. Добавил коленом — и развалил то, что осталось от одарённого.

Непрерывная циркуляция быстро восстанавливала мой энергозапас.

Подняв с пола сакс и пистолет, я направился к устью лабиринта. Клинок сунул в ножны. «Аллигатор» перезарядил и отправил в кобуру.

Завернув за угол, обнаружил небольшое помещение, вроде рекреационной зоны, с парой кресел и телевизором на стене. Коридор уходил вправо, а прямо передо мной появилось нечто интересное. Бронированная дверь, распахнутая настежь. Заглянув туда, я обнаружил пост наблюдения с кучей экранов, пультом, вращающимся креслом и парочкой несгораемых шкафов.

Комната пустовала.

Экраны ничего не показывали.

Микрофон селектора ругался на испарившегося начальника СБ:

— Рамзанов, я тебя из-под земли достану! Ты где, подонок? Жив хоть⁈ Почему молчишь? Где телепаты? Вы что там, охренели совсем?

— Нарышкин, — сказал я, приблизив лицо к микрофону. — Ты меня слышишь?

Повисла напряжённая тишина.

Из селектора донеслось осторожное:

— Ты кто?

— Брат Ростислав, каратель пятой ступени.

— Володкевич?

— Он самый. Я тебе вот что скажу, животное. Вылезай из своей пещеры и сдавайся. Не так больно будет. А то ведь разнесём эту конуру к хренам собачьим.

— Мелкий ублюдок, — сделал свои выводы из услышанного Нарышкин.

— Оскорбление, — я сокрушённо поцокал языком. — При исполнении, между прочим. Но тебе терять особо нечего, да?

Пауза.

— Володкевич, — Нарышкин взял себя в руки. — Я тебе скажу одну нехорошую вещь. Ты в мои апартаменты ещё не вошёл. А живым из здания ещё не вышел.

Хмыкнув, я нажал кнопку отбоя.

Ну, пусть будет по-плохому.

Меньше всего ты ожидаешь напороться во дворце столичного аристократа на лабиринт, заполненный каббалистическими ловушками. С виду — обычный коридор, только поворотов многовато. И всезрение обнаруживает нехорошие устройства через каждые десять-пятнадцать метров.

Началось всё предсказуемо.

Как только моя нога переступила через невидимую черту, сзади раздался знакомый скрежет, и бронированная плита отрезала мне путь к отступлению. Вторая плита перегородила коридор прямо по курсу и тут же начала двигаться. В мою сторону. Суть ловушки сводилась к банальному расплющиванию жертвы. Меня «законсервировали» и включили пресс.

— Ряса не поможет, — раздался из скрытых микрофонов голос Нарышкина.

Пожав плечами, я шарахнул молнией в потолок у себя за спиной. Аккурат в неприметный квадратик, за которым скрывался блок управления всей этой механикой. Электрический разряд пережёг не только контуры самого устройства, но и проложенные в бетонной толще геометрические каналы.

Бронированная плита застыла на месте.

Быстро преодолев расстояние до перегородки, я положил ладонь на гладкую поверхность. Во все стороны разбежалась синева. За считанные секунды махина толщиной в десять-пятнадцать сантиметров проморозилась насквозь. Отняв руку, я полюбовался результатом своей работы.

— Неплохо, — похвалил Нарышкин.

Вторая молния расхреначила глазок телекамеры, повёрнутый в мою сторону. Такие шаровидные камеры встраивают в стены и потолки, если хотят скрыть наблюдение от посторонних глаз. Устройство плавающее и даже умеет выдвигаться наружу. Управление, насколько я помню, через джойстик. У меня такие есть, ребята из СБ показывали.

Удар ноги с усилением пробил в плите громадную дыру.

Выдохнув облачко пара, я перешагнул через острый обледенелый выступ и зашагал дальше. Под ногами хрустела металлическая крошка.

Заворачивая за угол, я уже догадывался о следующем «испытании».

Почти на уровне пола из стен выдвинулись трубки, по которым начала подаваться бесцветная дымящаяся жидкость. Повеяло запредельным холодом, почти как от моей магии.

Жидкий азот?

Да, это был он.

Накачивать доспех эфиром я не стал. Вместо этого прыгнул, уменьшив воздействие гравитации, оттолкнулся от одной стены, от другой, приземлился в десятке метров впереди и пробежал остаток пути до следующей заглушки.

Возиться со всей этой ересью стало скучно.

Поэтому я перетёк в многомерность и вывернулся по ту сторону плиты. Неторопливо прощупал пространство на предмет ловушек. И двумя точными ударами молнии выжег управляющие блоки. Камеру наблюдения спалил огненным шаром.

Задержался, чтобы просмотреть отчёт Вжуха.

Четвёртый этаж зачищен, живых не осталось. Понятия не имею, куда запропастились слуги, на всём пути нам встречались одни только эсбэшники. Клавдий через Валерия передал, что на подземных ярусах чисто. Нарышкина нет, попыток эвакуироваться князь не предпринимал.