— Ты говорил, что у вас у всех равные права, но как же рабы? — вполоборота глядя на меня, повела правым ушком нэка.

— Рабы?

— Те люди и нелюди, которых сделали собственностью конкретного хозяина. У нас чаще всего рабами становятся за невыплату долгов или если был захвачен в бою, — пояснила моя спутница. — Или у вас, как у эльфов, нет рабов?

— Хм-м… — а, собственно, чего я ещё ожидал от средневекового мира в стиле японского исекая с кошкодевочками? Уже чудо, что тут две трети населения в рванье и рабских ошейниках не ходят — это же один из главных японских фетишей. — На настоящий момент у нас в мире нет официального рабства. У некоторых горных народов, застрявших в первобытной дикости и не желающих из неё выходить, рабство ещё встречается, но все более-менее цивилизованные страны от него отказались и на публику громко осуждают. Хотя тема довольно сложная, ведь есть много способов сделать разумного полностью зависимым от тебя и готовым исполнять любые прихоти, и различные толстосумы очень любят эти способы.

— А как так получилось? Ведь ни один хозяин не захочет отказываться от рабов, а даже если и найдётся несколько достаточно добрых, то остальные всё равно не захотят отпускать своё имущество и возьмутся за оружие, если попытаться их принудить.

— Насколько я знаю этот вопрос, содержать рабов стало банально невыгодно, — пожимаю плечами. — Рабство выгодно, когда есть источник большого количества дешёвого живого товара. В моём мире так было, пока одна страна могла напасть на другую и или быстро полностью победить, или угнать весомую часть населения до того, как вторая соберётся с силами для контратаки. Но постепенно слабые страны, которые можно было так опустошать, кончились, а вокруг остались только сильные, нападение на которые обернётся тяжёлой войной, а не быстрой победой. Поэтому сперва сами рабы стали дороже, а потом и на их содержание пришлось тратить больше, ведь только что купленный и тут же померший от непосильной работы или плохих продуктов раб — это выброшенные на ветер деньги. Таким образом, в какой-то момент стало выгоднее нанимать для выполнения тех же задач формально свободных, но бедных жителей страны, готовых работать буквально за еду и о проживании которых при этом не надо заботиться.

— Понятно… — обронила нэка, озадаченно опустив ушки и глядя себе под ноги.

— А у вас с этим как? — спустя несколько метров нарушаю тишину. — Мне показалось, что рабов я в городе не видел…

— По-разному, — продолжая глядеть перед собой, отозвалась девушка. — В империи оно не очень распространено, потому что право на захват в бою не распространяется на конфликты одного лорда с другим. Если на тебя напали преступники, ты их победил, но не убил, то ты можешь продать их на рудники, но если какой-то лорд начнёт нападать на деревни соседа и угонять жителей, то его объявят преступником, ведь это же честные граждане империи, которые платят налоги, в том числе и в императорскую казну. Поэтому рабов нам в основном привозят с юга. Ещё некоторые лорды промышляют тем, что захватывают орков для тяжёлых работ, но это опасный промысел, к тому же ничего сложного орки делать не могут, а охранять их нужно хорошо.

— Ты ещё говорила что-то про долговое рабство.

— Да, если ты набрал много долгов, то по суду тебя могут отдать в рабство кредитору, но такой раб может всегда выкупиться, если отдаст сумму долга. Или его могут выкупить родственники.

— М-м… а что с обманами? Например, что мешает лорду тайно захватить население деревни на земле соседа, а потом сказать, что это были бандиты, которые на него напали, или кредитору, которому вернули долг, заявить, что никаких денег ему не возвращали?

— Бывает всякое, конечно, — пожала плечиком котейка, — но ведь раб всегда имеет шанс так или иначе добраться до храма Тириуса или иным образом обратиться к его жрецам за правосудием. У многих богов священники умеют определять ложь, а священники Бога Справедливости — это почти всегда ещё и главные судьи в окрестной местности. И если такой судья обнаружит обман, то виновнику не поздоровится.

— И они всегда действуют справедливо? — я не то чтобы воспринял новость скептично, но с некоторым недоверием.

— Конечно, — фиолетовые очи поднялись на меня с вопросительно-непонимающим выражением. — Если жрец нарушит заветы своего бога, он сразу лишится его покровительства и всей дарованной силы, поэтому священники Тириуса всегда совершают демонстрацию благоволения покровителя в начале суда и после приговора, и если магия молитвы внезапно не сработает, то приговор считается аннулированным самим Тириусом, как несправедливый, а судья-жрец — низложенным из своего сана. У вас в мире не так?

— Как тебе сказать… — ч-ч-чёрт, как же я их миру уже завидую… — У нас тоже по-всякому. Боги у нас… — как бы помягче сформулировать? — не так строго следят за своими жрецами и не так явно реагируют на их проступки, предпочитая наказывать за них уже после смерти, потому чаще всего приходится полагаться на честь и совесть конкретного судьи, который, увы, может быть куплен или на него как-то надавят. Или через связи наверху, или через родственников. Увы, в этом отношении наш мир далёк от идеала.

— Ну… — Нэроко дёрнула левым ушком, будто смутившись, — на самом деле, у нас тоже не всё идеально. Жрецов Тириуса мало, и на все суды их не хватает, к тому же… — замялась. — Иногда бывают случаи, когда под их видом действуют жрецы тёмных богов. Бога Обмана, Раздора, Воровства и других им подобных. Тогда всё становится довольно плохо, и не всегда получается это достаточно быстро обнаружить и исправить. Лучше всего так скрываются жрецы бога Обмана, говорят, их покровитель может укрыть от Тириуса даже молитвы, взывающие о справедливости из местности, где бесчинствует его жрец.

— Н-да, весело у вас. И что, у окружающих совсем нет способов определить ложного жреца?

— Есть, конечно. Сильные маги, друиды или жрецы могут уловить несоответствие. Сама я так не могу, но божественная сила, как и мана, имеет разные свойства в зависимости от бога, и если ты достаточно опытен и чувствителен, определить их не сложно. Просто покровитель Обмана, Тайн и Интриг обладает особой властью на этими вещами и наделяет такой же силой своих последователей.

— Ясно…

— А всё-таки, — выдержав паузу, вновь заговорила Нэроко, — как получилось, что в вашей стране все расы имеют равные права? Ведь когда страна одного народа подчиняет другую, то побеждённые всегда ставятся ниже победителей.

— Там сложилось много факторов, и не всегда всё было именно так, как сейчас, но вообще… — я задумался, пытаясь сформулировать и подогнать под местные реалии то, что знал из истории. — Очень давно наш народ был разделён на несколько небольших государств, даже скорее племён, которые даже назывались по местности, в которой преимущественно обитали, например, «Древляне» или «Поляне», но при этом мы были соседями, а окружали нас народы куда менее дружелюбно настроенные. Я не могу сказать, как точно тогда всё происходило, но так вышло, что в какой-то момент сразу в нескольких княжествах внезапно пресеклась правящая династия. Подробностей до моего времени не дошло, но в итоге на трон был приглашён то ли оказавшийся ближайшим родственником кому-то из погибших правителей успешный военный вождь из более северных земель, то ли просто уважаемый всеми правитель родственного народа. А так как кризис власти настал сразу в нескольких княжествах, то те и решили по такому поводу мирно объединиться, признавая своим правителем одного и того же монарха, что косвенно подтверждает теорию о том, что новый правитель был роднёй всем погибшим и имел все права претендовать на власть. Так и получилось, что страны, которые ещё недавно могли друг с другом воевать, оказались частью целого, при этом новый правитель был не связан ни с одной из них, чтобы как-то особо выделять её знать и население. Получив же таким образом огромную, по местным меркам, военную силу, новый князь не растерялся и поспешил упрочить своё положение, где мирно, а где и не очень, подчинив ещё несколько соседних племён, причём не только из нашего народа, и создав за короткий срок довольно большое государство, при этом продолжая никого особо не выделять. Думаю, именно это и заложило основы на будущее. Потом, конечно, всякое случалось — и наследники дрались за власть, и границы менялись вследствие войн, и народы вливались в государство уже гораздо более далёкие от нас, но общий принцип никого не выделять более-менее всегда сохранялся.