– С вами когда-нибудь такое случалось?

– Нет. Но я видела подобные инциденты.

– Вы скучаете по... бронзе? – спросил он, держа свой журналистский блокнот, словно болванку.

Лорен рассказала ему о бронзовой фазе своей карьеры, но ничего не сказала о том, как она относится к самому материалу.

– И да, и нет. В бронзе есть что-то очень примитивное. Вы берете что-то твердое, металл, превращаете его в жидкость, и потом, внезапно, он снова становится твердым, но уже приняв новые формы. Это скрывает в себе какое-то странное чувство нестабильности. Даже плохая скульптура в бронзе может произвести впечатление. Вы сталкиваетесь с этим постоянно. Посредственное произведение искусства может выглядеть значительным из-за материала, который использовали для ее создания. Смотрите... Вот они идут.

Ухватный и отливщик подняли стальную палку с дымящимся тиглем и двинулись к формам, расставленным на грязном полу отливочной площадки. Бронза сверкала. На Лорен это производило впечатление. Так много работы и так много вдохновения. Искусство сродни азартной игре казино со своим рулеточным колесом и карточным столом, крутящимися костями и бесстрастным крупье. Ты ставишь все свое состояние на произведение, потом вручаешь его владельцу галереи, который возьмет себе пятьдесят процентов цены, и надеешься на прихоть публики. Но все это может оказаться тщетным, когда ты выставишь свою скульптуру на показ. Есть еще и жидкость, которая может подвести тебя в течение секунды.

Хотя она может заполнить самые отдаленные уголки формы, принять самые изысканные очертания, сохранив изгибы и углы, которые превзойдут саму жизнь.

Огромное облако пара поднялось из формы. По помещению пополз сладковатый запах металла, который начал твердеть и рождать для мира новое чудо. Она ощущала напряжение согнутой спины отливщика. Но он все держал под контролем. Хотя она видела волнение в глазах ухватного, когда он из-под маски смотрел на форму.

– Подожди-ка, – сказала сама себе Лорен, когда снова взглянула на ухватного. – Да это же Керри.

Девушка, очевидно, наконец-то начала работать в литейке. Студентам иногда приходится ждать месяцами возможности поработать здесь. Керри уставилась на отливщика, подчиняясь каждому его знаку, предоставив ему руководство. Хореография в паре. Между ними сверкает солнце. Но оно твердо держится своей орбиты.

Они закончили наполнение первой формы и сделали два коротких синхронных шага вправо, навели тигель на форму, и отливщик начал наклонять его. Но тут его охватило сомнение.

– Нет, нет. Не надо! – прошептала Лорен, прекрасно понимая, что она может только молиться. Капля бронзы упала в форму, стала плоской и начала твердеть.

С того места, на котором она стояла, она не могла увидеть, расплескалась ли капля, закупорила ли проход, свела ли на нет все усилия по созданию скульптуры.

Керри подняла голову. Лорен видела напряженность в ее взгляде. Ошибка была не ее, но это ее первая отливка. Лорен решила, что девушка вполне могла винить во всем себя.

Лорен заметила, как она шепчет под защитной маской, но ее никто не может услышать:

– У тебя все отлично получается. Все просто превосходно. Отливщик сделал небольшой шажок, нацелил тигель и на этот раз начал лить прямо в форму, которая принимала бронзу.

Лорен вдохнула теплый воздух литейки, ощущая, как по телу стекают капельки пота. Для женщины она всегда слишком сильно потела. Зачем, ну зачем она так оделась?

Лорен повесила шлем на один из крючков у двери и стянула тяжелый защитный костюм. Ее пальцы коснулись бровей, потом пробежали по волосам, стирая пот. Ее бледное лицо внезапно стало красным, как огонек светофора.

Кожа у Рая тоже выглядела влажной. На верхней губе у него скопились капельки пота, и она с трудом удержалась, чтобы не смахнуть их.

Когда они вышли в холл, то обычный теплый воздух показался им прохладным.

– Ну, и что ты думаешь о процессе отливки?

– Там как в сауне, – вздохнул Рай, небрежно вытирая пот с лица.

Он надолго приложился к бутылке с водой.

– Ты заметил ту маленькую ошибку, которая чуть было не привела к катастрофе? – спросила Лорен, когда они подымались на третий этаж.

– Так это была ошибка? Я в этом не был уверен. Я заметил, что парень, стоящий лицом к нам, уставился на того, который отливал.

– Это был не парень. Керри. И она тут ни при чем.

– Керри? Правда? Никогда не подумал бы.

– Трудно узнать человека под маской, да еще в защитном костюме.

Они обошли заграждение, которое все еще стояло перед ее кабинетом.

– Они собираются ремонтировать здание? – Рай посмотрел на щель, которая была неровно замазана цементом.

– Понятия не имею. Они никогда нам ничего не говорят, – Лорен открыла дверь кабинета. – Но какие-то работы ведутся.

Он вновь взглянул на ограждения.

– Они, очевидно, не доверяют собственной работе.

– Кстати, – сказала она, подходя к своему письменному столу, – я нашла это в интернете. Думаю, у тебя появится желание просмотреть эту статью.

Лорен протянула ему распечатку статьи под названием «Треугольник жизни».

– Оказывается, когда был толчок землетрясения, мы делали все неправильно. Нельзя задерживаться в дверных проемах. Очень многие пострадали именно из-за этого.

– Серьезно? А я слышал, что двери самое безопасное место во время землетрясения.

– Я тоже. Но теперь они утверждают, что надо найти ближайший прочный предмет и встать рядом с ним или, если надо, то присесть рядом с ним. Если упадут потолок и стены, ты сможешь спастись, – она продемонстрировала сказанное руками. – Нужно встать между стеллажами или залезть под письменный стол. Тогда не получишь по голове куском потолка.

Рай взглянул на распечатанную статью, потом снова на Лорен.

– Если ты неосмотрителен, то каждый день узнаешь что-то новое.

Он с улыбкой протянул ей статью обратно.

– Можешь оставить себе. Я распечатала ее специально для тебя.

– Спасибо. Ты так щедро тратишь на меня свое время. Как ты смотришь на то, чтобы вместе пообедать? Или поужинать?

То, как он сказал «Или поужинать?», подсказало ей, что они достигли перекрестка: пообедать – это безопасно. Поужинать – означает секс. Разница очевидная, как трещина в потолке.

– Пойти обедать я не смогу. По крайней мере, сегодня. У меня назначена встреча со студенткой. А вот поужинать... можно. Сегодня вечером? – она подумала, что именно это он имеет в виду. Ему надо будет ехать от самого побережья.

– Великолепно. В семь?

Лорен кивнула, отчасти сожалея, а отчасти предвкушая вечер. В животе у нее что-то сжалось.

– Куда за тобой заехать?

Она назвала ему свой адрес, и они пожали друг другу руки, как делали это каждый раз при прощании. Лорен задумалась о том, как они пожелают сегодня друг другу спокойной ночи. Студенткой, с которой у нее была назначена встреча, была Керри. Лорен не хотела выяснять, не подогреет ли интерес Рая перспектива присутствия девушки, и определенно не хотела больше терпеть флирт Керри.

Керри, по привычке, опоздала на несколько минут. Лорен это злило, так же, как то, что ее студенты протыкали свои пупки, носы, уши кольцами, шпильками и булавками. Она с удовольствием отметила, что Керри ограничила свое самоистязание дыркой в пупке, носу и непременной полудюжиной дырок вдоль внешнего края каждого уха.

Лорен пришла к выводу, что чаще всего себя прокалывают те студенты, которые выглядят слишком агрессивно, непривлекательно, но в конце концов все они оказываются очень милыми. Она верила, что избыточный пирсинг является защитой от сексуального интереса. Предсказуемая реакция на культуру, которая порождает сексуальность с самого детства, используя для этого рекламу, музыку, кино и иногда, что самое печальное, общение.

Керри обхватила длинными ногами ножки стула и наклонилась вперед.