Хитро прищурившись, Долгов глянул на него, сделав бойцам жест, дескать, продолжайте, не обращайте внимания.
– Те-те-те, господин майор, вы, кажется, давненько устав внутренней службы в руках не держали. Если, конечно, вообще удосуживались ознакомиться с этой необходимой для каждого военнослужащего книгой, – он сделал акцент на слове «военнослужащего».
– Не занимайтесь казуистикой, Степан Булатович! – возмущенно хмыкнул Антон. – Лучше прямо ответьте на вопрос: зачем вам понадобился подопытный образец? Его надо изучить, описать, чтобы разобраться в этом явлении…
– Ой, да не морочьте мне голову, майор, – отмахнулся, словно от назойливой мухи, от него начальник базы. – Вы себе еще раздобудете. Мне доложили, что там, под землей, этих самых «лобстеров» как дерьма. Так что одним больше, одним меньше…
– И все-таки я бы вас попросил отдать приказ остановить погрузку и вернуть материал в лабораторию! Иначе…
В голосе Антона появились стальные нотки.
– Иначе что? – переспросил Долгов.
Его лицо стало злым и налилось краской.
– Мне придется подать рапорт лично генералу Лазненко.
Полковник смерил его тяжелым, не сулящим ничего хорошего взглядом и вздохнул.
– Видит Бог, не я начал первым. Извольте следовать за мной, майор.
Он развернулся к Арсеньеву спиной и пошел в административный корпус.
– Господин полковник, – крикнул ему в спину старший погрузочной команды. – А нам как, грузить? Или нет?
– Выполняйте приказ! – не оборачиваясь, отрезал начальник базы.
В своем кабинете Долгов не пригласил Антона присесть. Сам же, развалившись в стоявшем за огромным антикварным столом мягком и таком же антикварном кресле (небось по его приказу какую-нибудь комиссионку, а то и музей обчистили), принялся внимательно рассматривать начлаба, будто в первый раз его увидел.
Пауза затягивалась.
Наконец полковник, порывшись среди папок, лежавших перед ним на столе, извлек оттуда одну и положил перед собой.
– Если я не ошибаюсь, майор, тебя послали сюда с определенной целью? – начал он неспешно, цедя каждое слово сквозь зубы.
«О чем это он? – подумал Арсеньев. – Неужели Лазненко ввел его в курс дела?»
– Ну, да, – подтвердил. – Мне поручено изучать мутантов, встречающихся в водных ресурсах…
– Ага, – осклабился Долгов. – И в придачу к этому разыскать некие артефакты. Лично для генерала Лазненко. Не так ли?..
Антон промолчал.
– Вот и занимался бы делом, – ласково молвил полковник, напомнив учителя, мягко распекающего нерадивого ученика. – А ты вместо этого стал совать свой длинный нос не в свои дела! Да еще и кляузы принялся строчить!
Он грохнул кулаком по столу. Раритетная вещь отозвалась жалобным скрипом.
– На хрена, спрошу я тебя! Оно тебе надо? Оно тебя чешет?! Ну, одним артом больше, одним меньше к умникам попадет, какая разница?
Биолог недоумевающе глядел на полковника. Из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Из-за его рапортов, что ли?
– Чего зенки вылупил? – рявкнул Долгов, выходя из себя. – Павлик Морозов фигов! Пионерское детство в жопе играет? Так вроде ж не должен ты был пионерский галстук носить, возраст не тот.
Не дожидаясь ответа, начальник базы продолжил.
– Вот и сейчас – скажи, чего рогом попер? Ну, поднесу я от имени руководства ЦАЯ этого рака к министерскому… – спохватившись, Степан Булатович поправился, – высокому столу, ублажу начальство. Кому от этого худо будет?
– Это подопытный экземпляр, – упрямо молвил Антон. – За который высокую цену уплачено. Кровью, между прочим!
– Фу ты, ну ты, – сплюнул в сердцах Долгов. – Вижу, ты простых слов не понимаешь. Ладно, перейду на более понятный тебе язык. Вот тебе для начала одна бумага, ознакомься.
Он передал Антону конверт. Взяв его в руки, начлаб увидел, что адресованное лично ему послание уже распечатано. Видимо, кто-то счел нужным ознакомиться с его содержанием. Внутри конверта находился листок с набранным на компьютере текстом. Подпись же была «мокрая». Автор письма, генерал Лазненко, справлялся, как продвигается порученное Антону задание, и торопил его с результатами. Под конец шеф ЦАЯ написал какие-то неясные фразы в том плане, что, дескать, их с Арсеньевым уговор находится под угрозой. И только в руках самого Антона сделать так, чтобы договоренности были выполнены.
– Что он имеет в виду? – поинтересовался начлаб, не сомневаясь, что Долгову известно содержание письма.
– А вот это.
Полковник, с любопытством наблюдавший за тем, как Арсеньев читает письмо, подал ему вторую бумагу.
Это был рапорт начальника особого отдела ЦАЯ на имя генерала Лазненко, в котором сообщалось, что органами ФСБ задержана и отправлена в карантинный лагерь некая гражданка Гордина Кира Альбертовна, по некоторым сведениям, состоящая в связи с начальником лаборатории аномальной аквафауны майором Арсеньевым Антоном Викторовичем…
Темная волна нахлынула на Антона. Сжав кулаки, он сделал несколько шагов вперед, намереваясь раздавить эту мерзкую жабу, нагло смеющуюся ему прямо в лицо.
Заметив его состояние, Долгов сунул руку в ящик стола и через минуту уставил в грудь начлаба пистолет.
– Но-но, полегче, сынок! – пригрозил. – Не кипешуй, покамест это только предупреждение. Твоей девахе ничего не грозит. За ней присматривают, она живет, как в санатории. Пока… Пока ты не делаешь глупостей. Иди, занимайся делом, порученным тебе начальством. Сам читал: найдешь жемчуг – получишь девку назад целой и невредимой. Нет… – развел руками полковник.
Возвращаясь в свою комнату, Антон наделал немало шума. Прежде всего облаял на чем свет стоит бдительного «коменданте», попытавшегося было сунуться к начлабу с очередной предъявой. Даже замахнулся на Шестопалова, норовя дать тому в морду. Капитан резво отпрянул, так что кулак Арсеньева разрезал пустоту, но все равно схватился за щеку, словно ее таки ожег удар. Потом развернулся на сто восемьдесят градусов и буквально дал деру, грозя «совсем съехавшему с катушек» майору трибуналом.
Этим буря, поднятая Арсеньевым, не закончилась. Он завалился в покои академика Горкина и, взяв того за грудки, поинтересовался, не мерещится ли ему бесславно погибший Бессонов? Михаил Борисович пролепетал, что ему, конечно, до глубины души жаль павшего смертью храбрых доцента, но он не Господь Бог и воскрешать умерших не может, так что какие к нему могут быть претензии.
Антон и сам понимал, что профессор виноват в гибели Бессонова ровно столько же, сколько и он сам, но поделать с собой ничего не мог. Его просто рвало на части от переполнявшей ненависти ко всему окружающему.
Выскочив от перепуганного академика, Антон вломился в собственную лабораторию. Там Гриша с Гошей колдовали над чем-то заваленным лабораторным столом. Он и им задал перцу, обозвав бездарями, не способными родить ни одной плодотворной научной мысли и паразитирующими на чужих открытиях. Затем отругал за халатность и разведенный кругом бардак. И уже затем поинтересовался, какого хрена они тут делают в два часа ночи?
Ребята, уставившись на бушующее начальство двумя парами синих испуганных глаз, чуть заплетающимися языками поведали, что изучают внутреннее устройство ракоскорпионов, в частности, сейчас заняты их железами и пытаются выделить секреторную жидкость.
Интересно, откуда взялись лабораторные материалы, если Долгов конфисковал их членистоногого?
Да вот, поведали «братцы-акробатцы», десантура старшего лейтенанта Ракова расстаралась в благодарность за спасение своего командира. Парни тоже затарились всяким разным «пивным набором», но ради такого случая пожертвовали часть трофеев на нужды науки. Само собой, начальству базы об этом не доложили.
С угрюмым видом Антон разглядывал части гигантских ножниц-клешней, фрагменты панцирей и сегментарных хвостов, несколько пар усов и глаз. Один из мертвых зрительных органов Jaekelopterus rhenaniae, как показалось начлабу, пялился на него уж больно вызывающе. Поэтому Арсеньев и грохнул по нему кулаком, размазав лабораторный материал по покрытой металлом столешнице.
