– Но…

– Какие-то возражения, господин майор? – уже по-новому обратился к нему начальник Центра.

– Нет, но… Все это так неожиданно…

– Привыкай, – снисходительно улыбнулся и подмигнул ему Лазненко. – Ты как, женат?

– Нет, – начал Антон, но тут же спохватился. – Никак нет, господин генерал-лейтенант!

Николай Петрович кивнул. Правильно, мол, привыкай к уставу.

– Жильем обеспечен?

– Квартиру снимаю.

– Не годится! Сейчас пойдешь к полковнику Грязнову, я ему позвоню, он тебе отдельный коттедж в нашем поселке выделит. Негоже начальнику ответственной лаборатории по углам скитаться!.. Давай оформляйся, и за работу!..

– Есть оформляться! Разрешите идти, господин генерал-лейтенант?

– Иди, иди, – досадливо, как от назойливой мухи, отмахнулся от него Лазненко, которому уже не терпелось отправиться домой и провести небольшой эксперимент над Машей.

Растерянный, если не сказать убитый, Антон отправился к себе в отдел. Все произошедшее с ним за последние несколько часов казалось невероятным сном, сказкой.

Чувствовал себя едва ли не волшебником Изумрудного города или каким-нибудь магом из читанных в юности романов фэнтези. Чудесный артефакт, случайно попавший к нему в руки, открыл перед ним новые, еще не осознанные до конца перспективы.

А сталкер с диковинным, тоже фэнтезийным именем Дракон виделся добрым духом, сродни Деду Морозу или Санта-Клаусу. Думал ли старый бродяга, отдавая Антону пару удивительных кругляшей, что круто изменит жизнь случайно спасенному ученому? Вряд ли. Хотя, говорят, сталкеры, неоднократно побывавшие в Зоне, приобретают там невероятные способности…

– С возвращеньицем, Антон Викторыч, – внезапно раздался за спиной неприятный бабий голос.

– А, Турчинский, – узнал завхоза Арсеньев. – Что ж это вы меня похоронили-то?

– Ошибочка вышла, звиняйте, – приподнял над головой кепочку толстяк, волочащий за плечами увесистый рюкзак.

– Никак в экспедицию собрались? – без особого интереса, просто из вежливости справился новоиспеченный начлаб.

– В экспедицию, как же, – обиженно поджал губы Турчинский. – Вытурили меня, подчистую. И это за мою верную и преданную беспорочную службу. Каким-то финтифлюшкам поверили!

Он в сердцах сплюнул.

– Ладно. Не больно-то и нужен мне этот ихний ЦАЯ. Я уже, может, давно и сам уволиться хотел. Меня, эвон, заведовать продовольственной базой кличут…

– Да, да, – рассеянно молвил Антон, уже не слушая завхоза и идя дальше по коридору.

Его ожидала новая жизнь и новая работа.

Антону всегда хотелось иметь собственный дом. Не в общем понимании, какой-нибудь угол для жилья или квартиру со всеми удобствами, а именно ДОМ. Чтобы большой, в два этажа, на несколько комнат (как говорят америкосы, «спален»), с огромной гостиной, где можно было бы принимать кучу друзей, усадив их за громадный стол.

Жизнь как-то все складывалась так, что обзавестись приличным обиталищем не выходило. Сначала ютился с мамой, матерью-одиночкой, в комнатушке пусть и большой, но коммунальной квартиры в центре Питера (тогда еще Ленинграда). Потом маме на заре перестройки, когда Минеральный секретарь посулил каждой советской семье по отдельной квартире, таки дали однушку в новом районе на окраине северной столицы. Здесь они и жили, пока Антон оканчивал биофак ЛГУ, затем учился в аспирантуре, вкалывал в университетской лаборатории за нищенский оклад… Потом мамы не стало. Места в квартире образовалось вроде больше, но это отнюдь не радовало – слишком высокой и горькой была цена лишних метров.

Случайная встреча с одним из руководителей ЦАЯ, заинтересовавшимся научными разработками молодого и перспективного ученого, изменила судьбу Арсеньева, но мало способствовала решению жилищных проблем. После переезда в Москву он получил комнату в ведомственном общежитии. Сказали, что временно.

Времени у нового сотрудника Центра на обзавод хозяйством и впрямь не было. Сначала одна длительная, чуть ли не в полгода, командировка в Чернобыльскую Зону, где Антон впервые столкнулся с аномалиями и артефактами и, едва не погибнув, сразу по возвращении из кромешного ада написал заявление об уходе. Уговорили остаться.

Он еще три заявления писал, всякий раз возвращаясь из Зоны. На этот раз уже Припятской. Затем случилось то, что случилось. Из Москвы их эвакуировали в Калугу, где Антон по рекомендации тети Вали снял недорого двушку.

Поэтому, получив от полковника Грязнова ключи от отдельного коттеджа, свежеиспеченный начлаб тут же отправился осматривать новые владения и, оказавшись в хорошо охраняемом поселке ЦАЯ, возводимом в живописном калужском районе со странным названием Кукареки, просто обомлел. Выделенное ему жилище (пусть пока и служебное, но со временем всяко может быть, начальник АХЧ не зря намекнул на возможность приватизации) полностью совпадало с арсеньевским представлением об идеальном Доме.

Прежде всего ему понравилось, что коттедж был деревянным, а не кирпичным (в поселке были и те, и другие – на любой вкус). Полковник словно прочел его заветные желания (в принципе почему и нет, начальство на то и начальство, чтобы внимательно следить за психологическим состоянием подчиненных, особенно если начальство конторское).

Большое, в полтора этажа сооружение, собранное из деревянных, пахнущих смолой бревен. Деревянные же окна, украшенные резными в русском стиле ставнями (финны расстарались). Средних размеров прихожая, из которой можно было попасть в один из трех (!) имеющихся в доме туалетов, в просторную кухню, напичканную всевозможной техникой – от вместительного холодильника, посудомоечной машины, микроволновой печи до профессиональной кофеварки, а также в огромную гостиную. Посреди нее стоял большущий обеденный стол под карельскую березу, окруженный дюжиной мягких стульев с высокими спинками и на изогнутых ножках. У окна – кожаный диван, покрытый ворсистой шкурой, тут же пара кресел, между которыми поместился журнальный столик. У глухой стены, увешанной чьими-то охотничьими трофеями, наверное, изготовленными китайскими умельцами, стоял большой плазменный телевизор со стереосистемой.

Остальные комнаты, общим числом пять, еще светили голыми стенами. То ли у отделочников материала уже не хватило по причине недофинансирования, то ли обставить помещения предоставили самому новому хозяину на свой вкус – кто знает.

Антон особо не заморачивался. Были бы кости – мясо нарастет. То есть, конечно, были бы стены… Мебель – дело наживное. Покамест можно под спальню приспособить и гостиную.

Перевезя весь свой небогатый скарб, он было подумал, а не привести ли сюда сразу и «хозяйку». Имея в виду, конечно, Киру. Но затем здраво рассудил, что появление девушки в закрытом ведомственном поселке наделает шума. А шум беглянке был совершенно ни к чему. До решения ее вопроса следовало сидеть тихо-тихо, будто мышка в норке.

Предложил девушке хотя бы переехать к нему на старую квартиру, благо, за нее уплачено за два месяца вперед. Но тут воспротивилась тетя Валя.

– Ишь чего удумал? – всплеснула она руками. – А обо мне подумал? Может, мне одиноко здесь, на такой большой жилплощади! Нет уж, не придумывай, Кирюша останется у меня, и точка! Ты как, Кир?

Та согласно кивнула.

«Хм, Кирюша, – подумалось Арсеньеву. – А мои дамы, кажись, подружились».

И поймал себя на том, что Кира для него уже стала «своей».

Странно. Ведь вроде бы знает эту девушку без году неделю, а вот, вишь, запала в душу. И что бы он ни делал, а забот и хлопот с новой должностью привалило выше крыши, мысли о Кире нет-нет, да и являлись непрошеными гостьями.

Ему нравилось в ней все – и милые ямочки на щеках, и манера разговаривать, и то, как она держит чашку с кофе, отставив далеко мизинчик, и…

Валентина Алексеевна посматривала, как племянник преданным теленком смотрит на Киру, забыв о фирменных теткиных пирожках с капустой, сварганенных к кофею, да украдкой посмеивалась. Знать, созрел Антошенька для серьезных отношений. Вот и славно, а то Валентина уже переживать стала, что племяш четвертый десяток почти разменял, а все бобылем ходит. Впрочем, когда ему за девками ухаживать при его-то работе.