Тем не менее до последнего момента Турчинский держался. Но последний шаг, видимо, совершить ему было не по силам.

– Что там у вас? – поморщился подполковник Шельменко.

– Живо-от, – страдальчески прохрипел завхоз. – Не иначе, аппендицит.

– Вот же ж, – сплюнул подпол. – Навязался на нашу голову. Значит, так, времени возиться с вами у нас нет. Остаетесь на месте, дожидаясь нашего возвращения. Если в назначенный день и час мы не вернемся, возвращаетесь в Центр и докладываете начальству.

На жирной физиономии Турчинского появилась торжествующая ухмылка, но тут же исчезла. Он снова застонал, заохал, закряхтел, показывая всем своим видом, как ему плохо.

Но Шельменко, уже не обращая на завхоза внимания, отдал команду, и вся специальная разведгруппа двинулась вперед – за ворота КПП.

Дальнейшие дни помнились, как какой-то тягучий кошмарный сон.

Развалины и внешне целые дома, от которых несло гниющей мертвечиной. Раздутые трупы на улицах. Мухи, облаками вьющиеся над ними. Копошащиеся в мертвом мясе личинки.

Семьи и целые группы по двадцать – тридцать человек, погибшие от пуль, огня или еще чего-то неведомого, о чем мог сообщить лишь страх, и после смерти уродующий лица.

Жуткие твари, вроде бескрылых голокожих грифов, раздиравшие мертвые тела на куски, при этом довольно попискивая – так могла бы попискивать мышь размером с сенбернара.

Школьный класс с двумя учительницами возле автобуса, который их так никуда и не увез.

Свадьба, вероятно застигнутая первым ударом нарождающейся Зоны, – жених и невеста так и не разжали сплетенных пальцев рук, с которых крысы обглодали плоть….

В те дни и часы он окончательно понял: Москва умерла, хотя в ней оставалось еще много живых.

Неся потери в перестрелках с бандитами или просто горожанами и в ходе выполнения основной миссии по отлову… хм… «Детей Зоны»… отряд двигался извилистым маршрутом, обходя совсем уж гиблые места, и пока все шло более-менее удачно. Дважды прилетали вертолеты, забирая раненых и контейнеры со зверьем и привозя еду. Один раз даже доставили пополнение – двух аспирантов, и не откуда-нибудь, а со съевшего (во всех смыслах) собаку на мутантах биофака Киевского национального университета.

Но настал день, когда удача им изменила.

Это было на двенадцатые сутки после того, как они вошли в Зону.

Тогда отряд сделал привал в здании кинотеатра. Еще недавно здесь показывали кино в «три дэ» и «четыре дэ» форматах, со звуком «долби-стерео», ели попкорн и мороженое, назначали свидания парочки и ходили на фильмы для семейного просмотра московские обыватели. В перерывах между сеансами люди могли попить кофе в буфете или опрокинуть бокал-другой пива за стойкой бара.

По стенам фойе были развешаны афиши премьер, среди которых выделялся большой постер фильма «Коготь химеры» – его съемки проходили в Припяти почти на глазах у Антона. На нем, впрочем, был изображен по традиции рекламного бизнеса вовсе не одноименный мутант, а совсем даже наоборот – полуголая девица в камуфляжных штанах, чей бюст четвертого размера вываливался из разорванной и кое-как связанной узлом на пузе тельняшки (восходящая голливудская звезда Регина Шарки в роли русской сталкерши с типично русским именем – Лаура Профт).

Сейчас же тут висел запах смерти – тяжелая, дерущая горло вонь, которой, казалось, пропитались стены и мрамор пола. На полу валялись россыпи гильз, виднелись бурые засохшие лужи.

Шельменко приказал проверить здание, и биолог, держа на весу ДБС («датчик биоформ специальный»), двинулся вместе с бойцами. Датчик помогал мало – согласно его показаниям, мутанты были повсюду, но это и так было понятно.

Они остановились у входа в зрительный зал, и начальник их силового прикрытия, старший лейтенант Дымов, вдруг посмотрел на Антона и покачал головой.

– Что-то неуютно мне! – пробормотал он.

И Арсеньев вдруг понял, что командир «группы физической защиты» просто боится идти дальше, боится того, что может ждать его в темном зале, за чуть приоткрытыми двустворчатыми дверями. Супермен, машина для убийства, пять горячих точек… А вот поди ж ты!

И не сговариваясь, они вышли на улицу.

– Смотри, – толкнул его Палочкин, и Антон, повернувшись, увидел то, что потом долго приходило во сне.

В открывшемся на месте рухнувших зданий проеме в серой дымке – башни Кремля, на которых плясали фиолетовые огни.

Выслушав доклады членов группы, подполковник приказал остановиться и переждать, а сам по многу часов проводил в попытках связаться с Центром. Он просил разрешения вернуться, матерился, чуть ли не плакал, связывался с Лазненко, со штабом командующего силами Периметра Хмельковского и уже в полном отчаянии – с канцелярией Минобороны.

Затем набрал чей-то номер на специальном телефоне, который возил с собой в переносном сейфе, и долго о чем-то говорил в палатке. Выйдя из нее, Шельменко первым делом растоптал телефон, причем не в ярости или с матерной бранью, как можно было ожидать, а хладнокровно и сосредоточенно. И приказал поворачивать назад, наплевав на приказы. На возражение Рунова он молча достал «Стечкин» и ткнул в морду подчиненного.

Но, увы, было уже поздно.

Стоило им собраться, как из дверей кинотеатра вырвалась плотная волна живой плоти.

Впереди неслись псы – и обычные, и мутанты, вперемешку. За ними – что-то вроде сусликов с питбуля величиной.

И члены группы побежали, отчаянно отстреливаясь. Военные, сталкеры, ученые – все бежали, что-то выкрикивая и паля наугад, а вокруг проносились все новые табуны тварей Московской Зоны. Иные из них не обращали на людей внимания, кто-то рычал, но потом отбегал обратно в общий поток, а некоторые в ярости набрасывались на людей, и бывало, что добирались до горла, даже простреленные очередью из автоматов.

Загрохотал РПК в руках Дымова, но это мало помогло. Потом впереди появился Шельменко с трубой «Шмеля» на плече и выстрелил, однако заряд взорвался слишком близко, и пламя накрыло и их командира.

Антон тоже стрелял в атакующих тварей, моля всех богов и чертей мира помочь. Если на них повернет основной поток, то не спасет ничего.

Последними им попалась стая существ, похожих на припятских крысособак, но меньше и с мордами, уродливо похожими на человеческие. У Арсеньева промелькнула мысль, а что, если это бывшие люди? Бред, конечно, но если ему, биологу, такое в голову лезет, то что говорить о прочих?

Монстры вызывали безотчетный ужас у всех уцелевших зонопроходцев. Разумных мутантов им в Москве только не хватало! Впрочем, и простые мутанты любой Зоны нередко обладают острым интеллектом, по крайней мере если речь идет о ловле и преследовании добычи.

Следующие несколько часов они пробирались по бывшему Центральному округу, вступая в схватки с арьергардными отрядами местного Гона (или как там назовут это явление).

Двух последних бойцов из группы лейтенанта Дымова они потеряли, когда пришлось отбиваться от ракопрыгов (так определил этих созданий Арсеньев, ибо ничего другого в голову не приходило).

Существа эти напоминали больших, с крупную собаку, креветок в толстом крепчайшем костяном покрове. Огромные фасеточные глаза выдавали насекомое происхождение уродцев, а цепкие костяные лапы с острыми мечевидными копытцами могли одинаково хорошо использоваться и для бега, и для того, чтобы терзать добычу. При этом передвигались, забавно подпрыгивая на всех шести конечностях. Да только вот ничего потешного нет, когда такая живность прыгает на человека, насаживая его на свои костяные мечи, как букашку на булавку.

А потом их маленький отряд встретил трех созданий, напоминавших нечто среднее между тигром и медведем, хотя по размерам не дотягивали ни до того, ни до другого – с мелкую пони.

Вынырнувшая из-за гаражей здоровенная мохнатая тварь буровато-серой расцветки и с белым пятном на морде при виде людей издала низкий утробный звук, готовясь к атаке, и прыгнула. На того, кто оказался ближе, на Арсеньева, подняв при этом длинный хвост.