— Рольф Лугер, — продолжал учитель, глядя в список. — Неплохо… Очень неплохо. Посмотрим, что удастся из тебя сделать.

Рольф закряхтел и начал нагибаться еще ниже.

— Макс Макдэниелс? — Месье Ренар приподнял брови и оглядел зал в поисках Макса. Тот поднял руку. Ренар подошел ближе и со стоическим лицом оглядел мальчика сверху донизу. — Необычный результат. Даже весьма. Ты знаешь, что девяноста пяти еще не было ни у кого?

— Найджел что — то такое говорил, — ответил Макс, стараясь не смотреть на одноклассников.

— Ты ленивый? — спросил учитель.

— Вроде нет.

— Посмотрим… — протянул месье Ренар и развернулся на пятках.

Начался мучительный час упражнений и растяжки. Вскоре месье Ренар довел Синтию до слез; когда уставший Омар после отжиманий скорчился, как младенец в утробе, учитель хладнокровно через него переступил. Наконец урок закончился, и ученики бросились в душ, а потом на завтрак.

С куском поджаренного хлеба в руке Макс взбежал по крутым каменным ступеням Мэгги так быстро, как позволяли уставшие ноги. В школьной форме было жарко и тесно. Ученики быстро разошлись по классам, захлопывая за собой двери.

Новый класс оказался меньше и уютнее спортзала. Столы и стулья были расположены полукругом на возвышении, чтобы все хорошо видели учительский стол и доску. На обшитых панелями стенах висели старые гравюры, гобелены, роскошные масляные пейзажи и батальные сцены. В открытые окна задувал теплый соленый ветер. У доски в старом кожаном кресле сидел небольшой старичок, курил пенковую трубку и кивал входящим. Когда все расселись, он низким баритоном проворчал:

— Так, знакомых лиц не вижу. Хорошо. Значит, я пришел куда надо. Добро пожаловать на урок гуманитарных наук для новичков. Я ваш учитель, Байрон Морроу.

Лючия закашлялась и подняла руку.

— Мистер Морроу, вы будете курить трубку каждый день?

— Да, юная леди, — он приподнял бровь. — Вы что — то имеете против?

— У меня аллергия на дым.

— Несладко вам придется на мистике! — хмыкнул и махнул рукой, отчего дым из трубки резко пошел вниз и зазмеился по полу до самого окна. — Так лучше?

Лючия, вытаращив глаза, кивнула.

Все занятие мистер Морроу раскатистым баритоном рассказывал Максу и его одноклассникам о курсе. Иногда он увлекался и вскакивал, иногда откидывался на спинку кресла и попыхивал трубкой, отвечая на вопросы. Оказалось, что его предмет — смесь истории, литературы, письма и мифологии. Будет нелегко, заявил мистер Морроу, но можно всегда прийти на дополнительную консультацию в его уютный белый домик за дюнами Убежища.

Математика и естественные науки оказались сложными, но хотя бы знакомыми предметами. На математике писали контрольную для определения уровня знаний. Макс сдал работу всего через десять минут, потому что в задачах пошли значки, которых он вообще никогда не видел.

Учитель естественных наук задал прочитать длиннющую главу и строго наказал к следующему уроку выучить все основные экосистемы Земли.

Перед уроком языков Макс стоял, облокотившись о перила, и смотрел на пенистые океанские волны. Днем старый и красивый «Ястреб» был совсем не похож на бесноватое чудище, от которого они недавно убегали.

Кто — то тронул Макса за плечо. Он обернулся и увидел Джули Теллер. Та с улыбкой протягивала ему фотографию.

— Эй, хочешь посмотреть на себя? Мне точно дадут Пулитцера!

— А — а… Привет! — Макс старательно выпрямился, чтобы казаться выше. — Конечно.

Джули вручила ему черно — белый снимок восемь на десять дюймов: голый до пояса Макс в прыжке над сэлки. На лице — абсолютный ужас, руки и ноги бегут в разные стороны. Хельга смотрит на него, а Фригга преспокойно загорает.

— О боже… — простонал Макс и вернул фотографию. — Еще хуже, чем я думал! Может, не надо ее никому показывать?

— Не так и плохо, — хихикнула Джули, еще раз глянув на фото. — Даже мило!

— Ничего себе мило, — покраснел Макс. — Меня весь год дразнить будут…

— Ну, перестань! Как уроки?

— Нормально. Только домашку делать некогда… Зато мистер Морроу ничего.

— Он вообще класс! Некоторые из наших ходят к нему домой. Кажется, ему скучно одному.

Макс кивнул, а сам лихорадочно искал хоть какую — нибудь тему для разговора.

— Ну, ладно, — Джули забросила на плечо сумку, — я пошла на прибороведение. Сегодня первый урок. Говорят, Винченти страшно строгий! Побегу!

Джули помахала ему и сбежала на тропинку к лесу, блеснув рыже — каштановыми волосами. Макс проводил ее взглядом. Из дверей Мэгги высунул голову Коннор.

— Что за красотка?.. — спросил Коннор по пути на урок.

— Одна девочка с третьего курса, — осторожно ответил Макс. — Мы познакомились в Убежище… Щелкнула меня для газеты.

— Может, глаз положила? — с явной завистью спросил Коннор.

— Нет, — покраснел Макс. — Просто кадр получился хороший.

Когда Макс с Коннором вошли в класс, остальные уже сидели. Кабинет языковедения напоминал концертный зал в миниатюре: полированные стены и купол были как раз такой формы, чтобы лучше разносился звук. У доски стояла полная женщина с кудрявыми черными волосами. На ней было яркое летнее платье и необычное медное ожерелье. Макс и Коннор сели, и она раздала всем листочки с надписями на нескольких языках и тонкие хромированные наушники, мигающие ярко — зелеными огоньками. Потом вернулась к доске и написала:

Добро пожаловать на урок языковедения.

Меня зовут Селия Вавилонс.

Она отвернулась от доски и улыбнулась, а потом жестом предложила представиться Коннору, за ним — всем остальным. После этого, опять — таки взмахом руки, попросила их заглянуть в листки. Удивляясь, что учительница до сих пор не сказала ни слова, Макс прочитал:

Пожалуйста, возьмите со своего стола наушники с микрофоном. Это переводящий аппарат, он уже включен. На экране с надписью «ввод» с помощью стрелок выставьте слово «греческий». На экране с надписью «субтитры» выберите родной язык и наденьте наушники. Выслушайте дальнейшие указания.

Миссис Вавилоне дождалась, пока ученики выполнят все инструкции, и лишь потом заговорила. Ее голос оказался высоким и немного гнусавым, а слова — совершенно чужими и незнакомыми. К своему изумлению, Макс обнаружил, что все понимает.

— Здравствуйте, ребята! — сказала учительница. — Я рада, что вы пришли ко мне на урок. Сейчас вы слышите греческий — язык, всем вам неизвестный. Ваше подсознание одновременно воспринимает его перевод на родной язык. Скольким из вас трудно воспринимать на слух английский?

В воздух взмыл десяток рук. Миссис Вавилоне улыбнулась.

— Берите эти приборы на другие уроки. Вы быстрее выучите английский, когда мозг начнет соотносить его с родным языком.

Одна девочка из Португалии закричала «ура!». Все рассмеялись.

— Независимо от того, на каком языке вы говорите, — продолжала миссис Вавилонс, — эти приборы вам пригодятся для общения со мной. Пожалуйста, выключите их, и я покажу вам, почему.

Миссис Вавилоне сняла медное ожерелье. Макс выключил устройство, и к нему в уши ринулась целая какофония звуков. Говорила миссис Вавилоне. Точнее, ее губы двигались, но из них выходила непонятная смесь слов, криков, хрюканья и щелчков. Она беспомощно улыбнулась, пожала плечами и снова надела ожерелье. Потом знаком попросила учеников надеть наушники.

— Много лет назад я работала в полевом центре Ганы. Один из наших информантов обвинил меня в двуличии и проклял. Так я заговорила на всех языках одновременно. Мистер Винченти и шестикурсники разработали для меня это ожерелье. Оно фильтрует языки, на которых я говорю, оставляя только греческий. Помеха для учителя языковедения, хотя в целом лишь мелкое неудобство.

Сара Аманкве подняла руку.

— Извините, а если этот прибор помогает выучить любой язык, зачем нам языковедение?