Мария втянула тонкими ноздрями воздух, утопая в легком аромате мужского парфюма. Она сделала это откровенно, без попытки скрыть свое желание буквально надышаться им. Пахло озоном, дождем, лесом, прохладой. И неожиданно клубникой. А, может быть, ей показалось.

Как же она боялась, что он сейчас очнется, передумает, уйдет! Маша, привстав на носочки, уткнулась носом в мужскую шею, прижалась губами к теплой коже. От свежего запаха приятно кружилась голова, и все вокруг плыло.

В этот момент мир вокруг перестал для нее существовать. Где-то в зале шумели аплодисменты, в коридоре стучали чьи-то каблучки, за окном выла автомобильная сирена. Всего этого Маша не слышала: в голове была глухая, давящая тишина, будто она вынырнула из воды. Хотя по ощущениям она, наоборот, только что спрыгнула с моста. Девушка провела кончиком носа по его шеи, едва коснулась мочки уха, обвела подбородок, подбираясь к главному.

Андрей слегка отклонил голову, прислушиваясь и к звукам извне, и к сбивчивому дыханию девушки. В паху приятно заныло, откликаясь на незамысловатые ласки. Хотя скорее возбуждали спонтанность, незакрытая дверь и неизведанное женское тело рядом.

От нее пахло мятой, вишней, летними вечерами. Легкостью, безрассудством. Но эта легкость была кажущейся. Андрей всем телом чувствовал, как ее трясет.

И сдается, что не от возбуждения. Девушка нервно втянула в себя воздух, выдавая волнение. Или страх?

— Боишься?

— Я не тебя боюсь. А себя.

Вот теперь стало по-настоящему интересно. И пикантно.

Она робко, будто спрашивая разрешения, прижалась к его губам. Андрей никак не отреагировал, ожидая, что же она будет делать дальше. Признаться честно, соблазнительница из нее была так себе… Демоны в ее голове так громко рычали друг на друга, что мужчина их слышал. Она буквально разрывалась: кинуться в омут или вон из кабинета? Нагорный находился в сложном положении: он давно перерос зажимания в подсобках, но девушка ему понравилась. Он еще в прошлый раз обратил внимание на ее огромные глаза и пухлые, будто истерзанные поцелуями губы.

Маша медлила, но Нагорному было достаточно опереться рукой о стену позади нее, чтобы у девушки возникла иллюзия объятия. Она оказалась еще плотнее прижата к стене, и мысль, что это он (он сам!) прижимает ее, сорвала крышку, выпуская демонов.

Она целовалась так жадно, будто этот поцелуй — ее последнее желание перед казнью. Сначала Андрей опешил от такого напора, потом начал втягиваться в ее состояние и в последний момент отбросил желание отодвинуться. Он сохранял разумную трезвость (по крайней мере, духа), ведь кто-то должен контролировать ситуацию. Но через некоторое время начал терять самообладание и расслабился, позволяя девушке делать то, что она хочет. И ей не обязательно знать, что он бы хотел сделать с ней.

Маша приняла этот жест как капитуляцию. Но ликование сменилось пониманием: она казалась себе более раскованной и рискованной (хм, может не зря эти слова отличает одна буква?), чем есть на самом деле. Мужчина почувствовал ее растерянность.

— Не все продумала, да? — в темноте каждое слово звучало глубоко, интимно.

— Это была импровизация, — хрипло прошептала Маша.

— Импровизируй дальше.

Естественно, он не собирался заниматься сексом в подсобке. Он привык, что все брачные игры проходят на его территории. Сейчас она одумается, и он предложит поехать к нему. Легкое похмелье приятно кружило голову. Возможно, потом он будет убеждать себя, что пошел на поводу у девушки именно по этой причине. Но сейчас он не мог анализировать себя и свои мотивы. Мозг уже отказывался это делать, апеллируя к отсутствию достаточного кровоснабжения.

Девушка на секунду отстранилась, дотянулась до двери и закрыла замок. Провела обеими руками по его плечам, перешла на грудь, скользнув под пиджак. Пальчики пробежались по бокам, вернулись обратно. Давно стоявшие на месте наручные часы сыграли с ней шутку: массивный ремешок зацепился за внутренний карман пиджака профессора. Вторая рука поспешила на помощь, задев содержимое кармана. Маша хмыкнула: шуршание этих «фантиков» ни с чем не перепутаешь. Обнаглев, она вытащила презерватив, сжала квадратик в руке и задумалась. Нет, она не сможет даже раздеться. Она слишком взволнована, слишком боится, что ее оттолкнут, слишком… Сегодня все было слишком. Мария до сих пор не могла поверить, что он здесь, рядом с ней. Кажется, в своей симпатии к профессору она перешла на новый уровень — она стала его боготворить незаметно для самой себя. Сейчас ей нужно почувствовать, что он настоящий, живой, человек, мужчина.

В последнюю секунду приняла решение, и, сделав пару шагов влево, нащупала ногой офисный стул. Опустилась на него, привлекая к себе профессора. Потянула пряжку ремня, молнию, белье, освободила возбужденный член, растянула по теплой коже презерватив. Вот это уже действительно слишком. Но остановиться она не могла.

Андрей до последнего момента не верил, что эта игра к чему-то приведет. И когда девушка быстро надела презерватив и сразу же обхватила губами головку, он неожиданно для самого себя застонал громче, чем следовало. Хотя он уже давно перестал трезво мыслить (а как гордился этим в начале прелюдии!).

Подался бедрами вперед, заставляя Машу брать глубже. И это было именно то, что ей сейчас было нужно. Увидеть в нем человеческое, мужское, страстное, бренное. Провела ладонью по бедру, погладила живот, грудь под рубашкой. Хотела успеть потрогать все, до чего могла дотянуться. На ее голову легла рука, большой палец коснулся виска. Поняла намек, ускорила темп, хотя самой хотелось помедлить, насладиться своей властью, почувствовать его

отзывчивость, ранимость в самом уязвленном мужском положении. Но, судя по участившемуся дыханию Андрея, долго он не продержится. Пара глубоких, страстных движений внутри Машиного рта, и она почувствовала, как резинка наполняется спермой. Мужчина ласково, наощупь обвел контур ее губ, и отступил на полшага.

Так идол стал человеком.

Маша поднялась, подтолкнув мужчину в сторону стула, уступая место. Он с молчаливой благодарностью опустился на него, ощущая бесконечную слабость после оргазма. Девушка пару секунд медлила, в нерешительности топталась около него, а затем наклонилась и порывисто поцеловала в щеку. Андрей закрыл глаза, собирая разбежавшиеся в пустой голове слова. И тут же открыл их от самого страшного в тот момент звука: щелкнул замок, следом захлопнулась дверь. Сбежала.

Никогда в жизни до этого дня Андрей так быстро не одевался. Как назло ширинка не застегивалась, рубашка не хотела заправляться. Еще презерватив: не оставлять же генофонд на месте преступления. Куда девушка дела упаковку, он не знал. В темноте обнаружил на столе офисную бумагу. Сложил из листа что-то наподобие конверта, завязав презерватив, положил внутрь. Тихо посмеялся сам над собой. Детский сад «Орленок» и пилотка из бумаги. Но зато как остро!

Конечно же, девушки в коридоре не было. Не было ее и на лестнице, и в фойе, и в актовом зале. Дальше можно было не искать. Элвис покинул здание. Андрей был разочарован. И очарован. О последнем напоминали приятная сонливость и желание продолжить общение в другой плоскости.

Кое-как дождавшись окончания мероприятия, он, опять проигнорировав призыв коллег продолжить вечер в приятной компании в не менее приятном месте, поехал к Алеше. В приятном месте он сегодня уже был. Ну не весь… Частично. Ему хватило впечатлений, и очень не хотелось портить их другими женскими лицами.

Планам Нагорного не суждено было реализоваться. Ему даже не дали выйти из такси, на котором он вернулся к дому Вавиловых. Его утрамбовали обратно, сжав с двух сторон: друзья не рассчитали с дозой опохмела, и перешли на новый уровень опьянения. Теперь им хотелось кутить. Последней в такси села Лена и жалостливо посмотрела на Андрея, мол, прости, я ничего не смогла сделать. При этом взгляд у женщины был лихой, что лишало Нагорного союзника в ее лице.