К моменту, когда он подъехал к центральному входу Малого театра, ассистентка уже сделала свой ход.

* L'Air du Temps — духи дома Nina Ricci, популярные в СССР в 60-70-е года. С французского переводится как «Дух времени».

Признаваться студентам, что она не может пересекаться с Нагорным, Маша не могла. Поэтому она опять выбрала легкий путь — соврать.

"Ребята, я не смогу присутствовать на спектакле. Извинитесь за меня перед Андреем Евгеньевичем. Я предупредила администратора, что вас нужно посадить вместе, на один ряд. Приятного просмотра!", — написала она, подумав, что все равно будет находиться за кулисами весь спектакль. Шансы встретиться со студентами, а также с Андреем (если он, конечно, пойдет, узнав, что ее не будет) близятся к нулю.

Когда студенты подошли к Малому театру, староста прочитала сообщение ассистента в чате и с очевидным облегчением сообщила Нагорному, что Мария Владимировна не придет. Ей было неловко за себя и всю группу: они же обещали никому не рассказывать, как проходят семинарские занятия.

Профессор подошел к колоннам, за которыми крылись резные входные двери. На первой же ступени топтались ребята с третьего курса. Они оглянулись на Нагорного, и от группы отделилась староста.

— Андрей Евгеньевич, а Мария Владимировна написала, что не придет.

— Ну еще бы… — усмехнулся Андрей.

У Нагорного день не задался с самого утра. Собака не дождалась выгула, кофе выкипел, пришел штраф за превышение скорости, два зачета пришлось самому принять, заседание кафедры посетить, бабу Галю жалеть, Евстигнеева домой тащить… И как он мог поверить в то, что под вечер удача повернется к нему нужным местом?

Мог бы и догадаться, что студенты, находясь в преступном сговоре с ассистенткой, не упустят шанса сообщить ей о его вероломном набеге на театр. И следовало полагать, что предупрежденная Мария Владимировна не преминет возможностью посмеяться над наивной верой Нагорного в их встречу и сбежит, махнув пушистым хвостом.

У входа в театр змейкой вилась очередь. Студенты "встроились" в нее и уже перестали обращать внимание на профессора, увлеченные обычными внутриочередными делами: вынимали все из карманов перед сдачей вещей в гардероб, рассматривали афиши на крахмально-белых стенах театра, толкались, ища место поближе ко входу.

Нагорный еще пару минут постоял у колонн и, плюнув, пошел к машине.

Чего он там не видел в этом театре? Настроение было низко напиться, а не приобщиться к высокому. Пока профессор брел к парковке, он выстроил в голове пирамиду из обсценной лексики, пришедшей ему на ум по поводу ассистентки и ее выкрутасов. Пора уже ее прижучить! Бабу Галю на нее что ли натравить?! Нет, это слишком жестоко. Никто в этом мире не заслуживает подобной участи. Тем более что заведующая и так не в восторге от нового кадра. И, видимо, не зря.

— Андрей? — знакомый бас отвлек мужчину от невеселых мыслей.

Станислав Холин (в девичестве, ой, то есть по паспорту Станислав Сергеев) — человек и режиссер, перескакивая через сугроб с искрящейся сигаретой наперевес, несся к Нагорному.

— Андрей! Ну, ты бы мог позвонить, что придешь! Мы бы тебя встретили.

Нагорный надел свою обычную вежливую улыбку и молча пожал протянутую руку.

— Я трижды звонил к вам на кафедру, приглашал товарищей этнографов на премьеру. Какая-то тетка бубнила в ответ про сессию. Какая сессия? Ну какая сессия может сравниться с этим спектаклем?! Боже, я так и знал, что именно ты не сможешь пропустить такое событие, именно ты оценишь всю важность этой постановки.

Андрей, хоть убей, не помнил никаких разговоров на кафедре ни об этой постановке, ни о каких-либо других… Но Стас, когда-то преподававший на кафедре культурологии, был отличным мужиком, хоть и со своими заплетами. Культуролог все-таки… Его восторженный вид и отсутствие планов на вечер помогли принять Андрею решение, а последовавшее далее предложение укрепило его.

— После спектакля коньячка выпьем, как в старые добрые.

"Уболтал, черт, я согласная", — подумал Андрей, но вслух сказал так:

— Стас, наша кафедра никогда бы не оставили такое театральное событие без внимания. Я с удовольствием посмотрю твою новую постановку, а потом с не меньшим удовольствием с тобой выпью. Но сначала постановка.

— А может, сначала выпьем? — как можно более игриво подмигнул двухметровый бородатый Стас, выдыхая сигаретный дым.

— Уболтал, черт, я согласная! — сказал Андрей вслух, а про себя подумал, что должно же и с ним произойти хотя бы что-то хорошее в такой отвратительный день.

Стас жестом пригласил новоявленного рецензента ко входу для сотрудников. В тамбуре пахло сигаретным дымом, и не было света. Поэтому Андрей на секунду зажмурился, попав в ярко освещенный коридор, по которому мимо них пробежала наряженная лошадью актриса. Она оставила после себя потрясающий аромат духов. Хвост у костюма то ли отсутствовал изначально, то ли был отпорот временно, но на том месте, где он должен был быть, сияла нежная кожа бедра.

— Модерново, — похвалил костюм (и бедро) Андрей.

— Это не из моего спектакля, — вздохнул Стас.

— Жаль, — хором произнесли мужчины, рассмеялись и пошли следом за порно- пряно-парнокопытной.

Уже дали второй звонок, и большинство зрителей заняли свои места. Малый театр имел форму правильного квадрата и всего два этажа высотности. Оно было выстроено специально для Александровской женской гимназии. На одной из стен зрительного зала до сих пор сохранились барельефы с изображением императорской семьи. Нагорный перевел взгляд со стены на своих студентов: они занимали седьмой ряд практически полностью.

Стас провел Андрея в режиссерскую, после чего его вызвали по рации за кулисы. Профессор неторопливо походил по кабинету, рассматривая старые афиши и весьма тоскливый вид из единственного узкого окна на кирпичную кладку стоящего напротив дома.

На душе было, как писал Маяковский, хмуро и декабро. Нагорный прекрасно знал, что это состояние исправит. И нет, это не коньяк. Он только временно заглушит одиночество. Ему нужна встреча с незнакомкой. Она неожиданно очаровала его своим натиском. А ее шепчущиеся демоны вызывали такой интерес, что от одной мысли найти ее и украсть уже становилось до невозможного хорошо. Но этим балом пока правил не он… "Случайные" встречи инициировала Мариам, а Андрюше оставалось только безропотно ждать.

— Пойдем, я тебе наше подворное хозяйство покажу! — заглянул в приоткрытую дверь Стас.

— А спектакль? — для проформы спросил Нагорный.

— А я уже видел, — пошутил режиссер.

— А коньяк?!

— А я уже выпил, — их хохот перебил третий звонок.

До первого антракта Андрей успел понять, что за несколько своеобразной подачей скрыта огромная работа. Особенно в вопросах исторической достоверности. Реплики актеров были выверены, и ни один архаизм не резал Андрею его этно-слух: все было органично, к месту. Это же касалось и костюмов. Не было ни пресловутых кокошников, ни кос размером с корабельный канат, ни расхристанных рубашек с вышивкой. Одежда была выдержана в стиле этно-кэжуал. Это давало зрителю понять, что перед ними герои из прошлых веков, но при этом не возникало ассоциации с типичными лубочно-пасторальными сценами.

Но это, пожалуй, все, что его заинтересовало в спектакле. В тексте пьесы чувствовалась борьба автора-рационалиста, который хотел объективности и той самой достоверности, и автора-творца, жаждущего образности и спецэффектов.

— С диалогами нам консультант помог. И с костюмерами, кстати, тоже поработала, — кивнул Стас. — Я не со всем согласен… Но она мне чертовски убедительно все объяснила.

На сцене дородная актриса поправляла на голове хитро повязанный платок. Ритмичный узор обрамлял подол тканого платья. Волосы прибраны, как положено: коса уложена полумесяцев надо лбом. Весь наряд будто был снят с музейного манекена, однако, после над ним поработал современный модельер.