Огонь вырвался внезапно. Контролировать это Риска не могла, Джастин от неожиданности чуть хвост не спалил, но архимаг спас положение. Он вовремя успел восстановить защиту, а так же отодвинул аниморфа чуть в сторону от смертельного потока.

Риска тяжело дышала, уставилась на Ролана, указывая на него пальцем, пыталась подобрать нужные слова и не спалить нас перед архимагом, а затем, стоило на ее шее захлопнуться тонкому серебреному ошейнику, мгновенно успокоилась.

— Легче стало? — с надеждой спросил Калеб, нахмурив брови, — судя по всему, Джастин вел себя в деревне очень странно, но смею заметить — это его обычное состояние. Бояться нужно момента, когда его поведение становится нормальным, потому что именно в этот момент он мысленно сдирает с вас шкуру, а кишечки на люстру наматывает…

— Ну, хватит уже эти кишечки вспоминать при каждом удобном случае, — аниморф был возмущен, но печален, — я тогда был не в себе, с кем не бывает.

После его слов наступило неловкое молчание. Риска медленно повернулась в сторону аниморфа, нервно сглотнула, оскалилась, округляя глаза, и явно готова была разорвать несчастного на части. Тем временем Джастин нашел себе очередную жердочку, балансировал на стуле, вилял черным пушистым хвостом и смотрел на Риску с диким обожанием.

— Ты в лазарет из-за волчицы пришел? — Ролан нарушил молчание и явно что-то подозревал.

— Ты сам знаешь ответ, мой ученик.

И, кивнув в сторону еще одной двери, архимаг спокойно предложил пройти в соседнюю комнату, делая вид, что не замечает направленного на меня взгляда Риски.

Мы попались. Что Дьён себя выдал Эболу, что Риска архимагу. Я видела это, но удивлялась тому, что архимаг не выпытывает из нас информацию, не сковывает какими-нибудь магическими клешнями и не позволяет Джастину осуществить план с кишечками…

Вместо этого Калеб Розенфьерд выглядит крайне взволнованным, но не злым. Возможно раздраженным, но в тоже время обескураженным. Мужчина вел нас через всю комнату лазарета, Риска с кровати так и не встала, а вот я замерла на месте будто вкопанная, стоило двери открыться.

Морл.

Гном стал больше… Мощнее… Вся комната, в которой его приковали к единственной кровати, оказалась переломанной. Какая-либо мебель отсутствовала, окна дополнительно защитили магией, а чуть сбоку тянулась трубка, присоединенная к шее гнома. На конце виднелся тонкий маленький шип, с кончика которого еле заметно проступала капля желтой жидкости. Судя по всему, Морлу делают уколы в определенное время, но для чего и почему?

— Сэра… — стоило гному заметить нас, как он мигом очнулся. Его глаза воспалены, белок стал алым из-за лопнувших сосудов. Руки дрожали, кулаки сжимались до такой степени, что белели костяшки пальцев, — я пытался молчать…. Пытался… Я не хотел… простите меня…

— Ты ни в чем не виноват, — звучание моего голоса повергло Морла в шок. Он невольно выпучил глаза, открыл рот и замер, будто не верил в то, что я и правда могу говорить, — Ролан вернул мне голос, он вылечил…

— Так Кочевник и правда… Правда тот самый… Так ваш сын не врал мне…

— Я вообще стараюсь не врать, особенно тем, кто, возможно, умирает, — за спиной раздался еще один голос. Олов появился настолько неожиданно, что я невольно вздрогнула, а вот Ролан, судя по реакции, мага сразу заметил, — что происходит? Меня вызвали из-за разрыва барьера. Я думал, что волчица вновь все сожжет, а тут все целое… И даже стены не обрушились как в прошлый раз. Теряем хватку?

— Ну, извини, не сильно я старалась! — рычала Риска, явно невзлюбившая сына архимага.

— Никогда не прощу, женщина, — хмыкнули в ответ, — посажу на замок рядом с Джастином. И уйду. На целый день.

— А можно сразу меня убить? — волчица возмутилась, затем я услышала характерный щелчок, свидетельствовавший о том, что барьер пал, и увидела Риску, сильно растирающую кожу под ошейником. Магический артефакт раздражал кожу, вызывал яркие покраснения и сильно обжигал шею, но снимать его волчица не спешила, — я вам все-все расскажу, честно!

— Ага, и в очередной раз соврешь, — скептически заметил Олов, — знаем. Проходили уже. Ну, как тебе мое изобретение, Ролан? Я доработал ошейник, но почему-то именно у оборотней он вызывает реакцию на коже при контакте… Поможешь исправить? Я не могу себя разорвать на части и делать несколько дел одновременно. А вот мой отец, видимо, возомнил меня многорукой тварью, способной и горы свернуть, и врага обезглавить, и обед приготовить.

— Супчик сварил, смерд несчастный? — серьезным голосом поинтересовался Калеб, глядя на сына.

— Нет, поручил это Эболу.

— Вот сам и ешь эту отраву, — хором ответили мужчины, округляя глаза, — ты чего, Эбол же только яды варить умеет, у него даже масло на хлеб намазать не получается! Зато как кого-нибудь отпрепарировать, так он мастер.

— Так это из-за него я несколько дней в лазарете провалялся тридцать дней тому назад? — обреченно опустив голову, сын архимага щелкнул пальцами, и шип возле шеи Морла удлинился. Как только укол был сделан, гном мигом обмяк, его язык начал заплетаться, а глаза постепенно закрывались, — возвращаясь к нашему больному. Я понятия не имею, что с ним. За последнюю ночь он стал на голову выше, сильнее и теперь способен своими гномьими пальцами орехи ломать словно семечки. Он разрушает в комнате все, когда просыпается. Впадает в бешенство, не позволяет взять кровь для алхимиков и лекарей, из-за этого приходится успокаивать его зельем, а в нем ингредиенты, которые мешают разобраться в его крови. Порочный круг какой-то! И его даже не сдержать теперь! Магия просто не работает! Гном идет на таран и даже не помнит этого! И знаете, что, друзья мои?

Олов сложил перед собой руки, уставился на Ролана, но в разговор вмешался Джастин:

— Да-да, мой друг? — лицо аниморфа изображало недоумение, но больно наигранно, — ты хочешь о чем-то поговорить? Я к твоим услугам, всегда выслушаю, позволю поплакаться в жилетку…

— Лучше ответь, какого лешего в лазарете лежит гном, сбежавший от чумы, но не обратившийся в тварь, в соседней комнате из той же деревни все сжигает волчица, Ролан внезапно оказывается жив… — Олов перевел дыхание, продолжил тираду, — прости, друг, но все следы, которые я находил, все то, что предоставил в отчете Эбол, говорит о том, что ты должен быть мертв… Так о чем это я… А, с какого перепуга Джастин больше не ведет себя как лишенный ума гавнюк, хоть и продолжает показывать свой отвратительный характер, а ведьма, о существовании которой никто не знал, становится ученицей самого Ролана, да еще и сильная к тому же? Совпадения? Даже не думайте, что я во все это поверю! У меня от догадок руки опускаются, а от подозрений хочется всех вас запереть в темнице и допросить с особым трепетом и любовью к пыткам. Как в старые добрые…

— Прости, друг, но ты ищешь связь там, где ее нет, — Джастин спокойно пожал плечами, руками развел, играл при этом так правдоподобно, что даже я поверила в стечение обстоятельств, хоть и знала правду, — точнее косвенно связи есть, но не те, что ты ищешь.

Олов сложил перед собой руки, нервно барабанил кончиком носка ботинка по полу и медленно выходил из себя:

— Но больше всего меня бесит то, что вы все что-то скрываете, молчите, потому что не доверяете тем, кто всегда был на вашей стороне!

— Мне всегда есть, что скрывать, — Ролан вел себя спокойно, на провокацию не повелся, — звание обязывает, ты же знаешь, а что до остальных, то косвенно мы знакомы. Что волчица за твоей спиной, что гном и даже Сэра — они жили в одной деревне и это не секрет. После Лирдера я пришел к ним, но встретил Сэру — она тренировалась в лесу, пыталась совладать с даром и привлекла мое внимание. Джастин следил за ней, когда я не мог… Притворился псом, но малость перегнул палку. На месте Риски я бы давным-давно его удушил, честное слово. Я не знаю, что еще вам рассказать. Настоящего моего имени они не знали, видели в деревне редко, и связать с личным отрядом не могли — Сирис и Лимма находились в Мирграде.