Ма сразу же прониклась к Фитцу симпатией. И не столько потому, что он был красив, а скорее оттого, что казался таким искренним. В нем не было фальши. Он взял Порчи на колени и приласкал его. Маленький поросенок похрюкивал от удовольствия, выставив кверху брюшко, которое Фитц усердно чесал. Фитца все приводило в восторг, даже чувство юмора Ма, что было несколько необычно, поскольку людям, недавно с ней познакомившимся, требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к ее непростому характеру. Сама же она отвечала Фитцу симпатией, вовсе не возражая против его остроумных насмешек… Скорее, ей это даже нравилось…

Что касается Фрейи, то Ма внимательно наблюдала за ней и за Люком. Ромина поведала ей о том, что они были очень давними друзьями и что Фрейя подозревает мужа в измене. Ма не могла понять, почему люди женятся. В природе мужчины не заложено оставаться верным одной-единственной женщине. А то, что Фрейя была влюблена в Люка, было видно невооруженным глазом. Люку, похоже, она тоже явно нравилась. Но любовь ли это? Будь Ромина собакой, можно было бы сказать, что она взяла ложный след. Объект страсти Люка находился в совершенно другом лесу. Ма откинулась на спинку стула, прокручивая ленту событий прожитых лет. И воспоминания о любви были лучшими эпизодами ее жизненного сериала.

Во время ленча Ромина ознакомила гостей с кровавой историей этого замка. На Фитца словно надели маску, он ничем себя не выдал. Розмари и Фрейя слушали, поеживаясь, жадно ловя каждое слово.

— И только подумайте, семья Валентины по-прежнему живет здесь, в Инкантеларии, — сказала Ромина, заканчивая рассказ. На какое-то мгновение Фитц сбросил непроницаемую маску и покрылся румянцем. — Дочь Валентины держит тратторию, которая по-прежнему принадлежит ее семье.

Розмари стиснула зубы, стараясь сохранять самообладание. Она-то надеялась, что бывшая большая любовь Фитца куда-нибудь переехала или умерла.

— Альба, вероятно, замужем, — сказала она.

— Да, за Панфило! — напомнила Ромина.

— А, это фотограф, — произнесла Розмари. Фрейя вспомнила, как ее отчим стал очень тихим, когда они с Люком упомянули об Инкантеларии.

— Вы были здесь раньше, не так ли, Фитц? — спросила Ромина.

— Много лет назад.

— Вы приходили сюда, в замок?

— Он лежал в руинах.

Ромина с ликующим выражением лица потерла руки.

— И как же он выглядел?

Розмари сидела в напряженной позе, когда Фитц рассказывал собравшимся за столом людям о зловещем холоде, пронизывающем это место, о зловонном запахе, исходящем от него, о разросшемся саде и осыпавшихся стенах.

— Мы занимались исследованием, — пояснил он.

— Мы? — переспросила Ма.

— Со старым другом.

Его уклончивость лишь раззадорила ее интерес.

— Старый друг. Звучит очень таинственно.

— Совсем нет, — холодно сказал Фитц. — Это Альба. Я не видел ее уже тридцать лет.

Над столом повисла гробовая тишина. Розмари ужаснулась тому, что он упомянул имя своей бывшей возлюбленной. Фитц задел ее самолюбие, заведя разговор об Альбе. Фрейю поразило то, что женщина, на которой Фитц едва не женился, была так тесно связана с историей об убийстве в замке. Мужчины смотрели на Фитца с восхищением — ведь, что ни говори, Альба была настоящей красавицей.

— Ну разве после этого ты не темная лошадка! — воскликнул Билл, передавая по кругу вино. — И как поведет себя Альба, когда ты явишься в тратторию?

— Не думаю, что она меня вообще узнает. Прошло ведь тридцать лет.

— Тебе и не надо туда ходить, — сказала Розмари, сдержанно улыбаясь. — Мы можем оставаться здесь. Не представляю, чтобы где-то могло быть красивее.

— Нет, конечно же, вам следует пойти, — поддержала Фитца Ма, раскусив уловку Розмари. — Нельзя же приехать сюда и не увидеть ее.

— Мне было бы любопытно посмотреть на старую любовь Фитца! — подхватила Ромина.

— Не делайте из этого драмы! — Фитц попытался обратить все в шутку. Он почувствовал, что Розмари очень неловко. Казалось, ее кожа внезапно покрылась острыми колючками.

— Я не могу этого пропустить, — заявила Ма. — Это напоминает мне шекспировскую пьесу.

— Какую именно? — спросил Карадок.

— А это зависит от того, как будут развиваться события!

У Розмари было чувство, словно она идет ко дну.

— Это будет здорово, — сказала она, желая добавить «за счет моих нервов». Она вдруг спохватилась, понимая, что ведет себя крайне неразумно. В конце концов, прошло целых тридцать лет.

Пока старики переваривали ленч, забывшись полуденным сном, Люк вызвался поводить Фрейю по частным владениям. Он знал, что следует рассказать ей о Козиме, но пока не хотел создавать неловкую ситуацию. Фрейя приехала сюда, чтобы отдохнуть и набраться сил после потрясений. И, вероятно, весть о том, что он собирается просить руки другой женщины, вряд ли приведет Фрейю в восторг. Люку совершенно не хотелось огорчать ее подобным сообщением, тем самым портя настроение и себе самому.

Ему было очень неловко, что он флиртовал с ней, и он хотел взять обратно все свои слова, сказанные так неуместно. Фрейя была права: пока он чувствовал неуверенность, она была знакомой тихой гаванью. Однако он был человеком глубоких морей, и теперь, обретя силу, больше не нуждался в безопасности. Он надеялся, что Фрейя не собирается бросать Майлза.

Люк поводил гостью по саду, а оттуда они отправились к флигелю, который, как и следовало ожидать, Фрейя нашла просто очаровательным. Они сели на кровать, на которой он недавно занимался любовью с Козимой, и, порассуждав немного о красоте этого маленького строения и трагизме его истории, наконец заговорили о ее супруге.

— Я никогда не думала, что Майлз относится к типу мужчин, которые сбиваются с пути, — сказала Фрейя, заправляя прядь волос за ухо. — Он ведь не из тех, кто пользуется популярностью у женщин.

— Кто она?

— Одна из его постоянных партнеров во время игры в бридж. Она даже не привлекательна. У нее жидкие темные волосы и круглое лицо. — Они оба рассмеялись.

— И что на него нашло?

— Не знаю. Может, я слишком целомудренна для него.

— Это не самое плохое качество для женщины, — ласково сказал Люк.

— Возможно, Майлз ищет грязного секса, кого-то, кто бы делал все эти сексуально-извращенные штучки, которые я делать не хочу.

— А какие сексуально-извращенные штучки ты не хочешь делать? — Люк не удержался, чтобы не спросить.

Она вспыхнула румянцем.

— Не знаю. Майлз никогда не просил меня делать что-то конкретное. Он очень консервативен. Я просто пытаюсь найти объяснение.

— Так ты поставила ему ультиматум?

— Я велела ему прекратить эту связь, или я возьму детей и уеду от него.

— Представляю, какого страху ты на него нагнала…

— Думаю, ты прав.

— Я уверен, что он сделает все как положено…

— Но смогу ли я доверять ему теперь? Я в этом не уверена…

— У тебя четверо детей, которые нуждаются в том, чтобы ты ему доверяла или, по крайней мере, просто сохранила брак…

— Но ведь твои же свыклись, не так ли?

— Думаю, что да. Но я никому бы не пожелал такого. Коко и Джуно приезжали на неделю, и это было здорово, но, конечно же, им было бы намного лучше, если бы мы с Клер остались вместе.

— Но зато теперь каждая сторона сможет спокойно дать им все самое лучшее, что у нее есть. С мамой им хорошо в Англии, а с папой они были счастливы здесь.

— Это было для них нелегко. Каждый ребенок хочет, чтобы его родители любили друг друга. — Люк, не отрывая взгляда, посмотрел на Фрейю.

— Ты все еще любишь Майлза?

Она не колеблясь ответила:

— Конечно. Но он ранил мое сердце.

— Понимаешь, если бы ты его не любила, он бы не смог ранить тебя.

— Мы женаты уже десять лет. Я не представляю жизни без него. Я была достаточно самоуверенной, полагая, что являюсь центром его мира, и никогда не представляла, что он может кем-то увлечься. Я чувствую себя так, словно он выбил у меня почву из-под ног. — Она застенчиво улыбнулась. — Я уже больше не так самоуверенна.