Трипольский замолчал неожиданно. По бледному лицу скользнули тени, заиграли хилые желваки – он злился и выглядел так, точно сболтнул лишнего.

Внезапно Роман ощутил эхо вмешательства. Но поразило даже не то, что оно случилось на ровном месте, а кто подвергся ему. Буров! Истукан выглядел спокойным, как и всегда. Одни глаза полнились кипучей смеси злости и разочарования. И смотрел он на Трипольского.

– Да не тяни ты кота за тестикулы, Лёша!..

Фарадей глянул на командира, как на слабоумного, которому предстоит разжевать почему именно он не поймает молнию в мешок, даже если тот будет «очень-очень стараться».

– Я могу использовать такую же антенну-краба, чтобы подать «Кондору» сигнал на сброс челнока. Тот одинокий поросший холм слева от отрога, который вы, командир, накануне выхода увидели первым – наверняка она, ещё одна антенна.

– Ты либо головой ударился, Алексей Сергеевич, либо...

– Я – смогу это сделать, я – видел их сигнал, – с упором на «я» перебил Бурова Трипольский. – Потребуется только дождаться прохода «Герольдов» над нами. Для этого нужна ночь – чтоб видеть небо. И не надо будет лезть в голову ни к Ганичу, ни к тому, что в Милош. Мой вариант лучше, он исключает риск, – договорил Алексей и спешно добавил: – Для жизни психосервера!..

– Каким образом ты подашь сигнал? Поясни.

Трипольский зыркнул на Бурова быстро, колко, как на родителя, пытающегося подловить нерадивого подростка на лжи. Остальные смотрели на Фарадея кто с интересом, кто в попытке понять здоров ли он. Подробно разложить почему они не смогут поймать молнию в мешок оказалось в его собственных интересах.

– Также. С помощью заражённой ифритом «Осы».

– Чем?

– Кем. Ифриты – это такие исполнители желаний из мифологии арабов, которые всегда оставались в выгодном положении, а загадывавший желание – в дураках в лучшем случае. Я даю местным аборигенам такое название, потому что уверен – это они убили Александра Александровича и попытались проделать то же самое с Ренатой Дамировной, – Трипольский подождал, но все молчали. – Теперь это ясно, как день. Остаточное присутствие такого существа в экзотеле Романа Викторовича позволит нам взаимодействовать с антенной-крабом. Это экзотело как бы ключ, катализатор. Я просто-напросто заложу отправку сигнала на «Кондор» по определённым параметрам, а всплеск, который наверняка повторится, усилит его настолько, что он достигнет орбиты. Всё просто. Нам надо будет только приблизиться к крабу в определённое время, но и это я высчитаю, можете не беспокоиться.

– Ты уверен, что получится? – откинулся Роман.

Буров не возразил Трипольскому. А значило это, что озвученная задумка как минимум не из пальца высосана. Но при этом он смотрел на паренька так, как если подозревал в нём мимика. Словно бы не узнавал.

– Нет, – почти гордо ответил Фарадей. – Ни в чём нельзя быть уверенным. Сомнение – двигатель науки. Но шансов на успех столько же, сколько и при погружении. Можно попробовать оба эти варианта, я не против. Просто не вижу смысла во всех этих... Словах, Храмах, Купелях. Да ещё и погружение в голову кому? Теологу! Кроме галиматьи там нет ничего. И быть не может. Но решать вам, командир. Я всего лишь предложил...

Неумение Трипольского играть выдавало его с головой. Он искренне верил, что натянул маску безразличия, но окружающие видели его переживания. Даже одержимость найти причину галлюцинаций на челноке не шла в сравнение с его нынешним рвением выйти в ночь...

– Что это вообще был за сигнал? Есть предположения? На холме мы с Иваном видели... кхм... витающие в воздухе иероглифы, которые потом испарились. Повторяющийся набор одних и тех же символов, кстати, очень, очень похожих на символы в челноке-морге белотелых. Разве что первых было больше и они были немного... другими. Как почерк другой, что ли. Или...

– Или как если бы одни иероглифы произошли от других, – договорил за командира Иван и получил одобрительный кивок – «соображаешь».

– Я уже отсмотрел ретроспективу и не знаю, что это был за сигнал. Но скажу с шестидесяти процентной уверенностью, что он не ушёл дальше орбиты, – важно заявил Трипольский. Всеобщее внимание всегда несказанно льстило ему. – И если и можно перевести те иероглифы, то, опять же, словесной катавасией. Тут нарушена очерёдность и структура... В общем, если мы снова натягиваем сову на глобус и эксплуатируем китайский, то получаем: «тревога», «скорлупа» и «инкубатор». Как-то так. Хотя первое, как мне кажется, лучше бы заменить на «атака». В обоих случаях. И, к слову, женщину с проектора белотелых я не знаю.

– Её не знает и Ординатор, – кивнул Роман. – Иначе опознал бы сразу.

– Да. Более того, я уже проверил и по записям. На всякий случай – сбои Орешка теперь не нонсенс, ведь верно?.. Среди двадцати шести человек спецназа и учёных её нет. Точно. Они все так или иначе попали под объектив. А вот по кисловцам того же сказать не могу. На проекциях мы так и не видели троих: одного психосервера и двух безопасников. Но среди последних один мужчина, поэтому...

– Возможно, тут помогу я, но... позже, – Рената улыбнулась слегка виновато, и всем стало ясно, что от погружения она откажется только если на то будет прямой приказ. – Я не могу начать операцию! Но и возвращать его обратно на реаниматор, не используя шанс... глупо, ведь так? Воспоминания Леонида Львовича могут оказаться очень ценными. И нет никакой гарантии, что затея с сигналом реализуема.

– Не факт даже, что на том холме вообще есть такая же антенна, – заметил Иванов.

– Она там есть! И всё получится! Я ручаюсь за это! – вспыхнул Трипольский. Он был настолько уверен в себе, что это невольно передавалось остальным. Но не всем.

– От погружения нельзя отказываться. И ждать времени уже нет, – Роман поочерёдно посмотрел на каждого. Решение выдалось тяжёлым - придётся идти без поддержки Ординатора. – Мы поступим следующим образом. Рената Дамировна проводит погружение, затем операцию, если она вообще понадобится. С ней остаётся Тимофей Тимофеевич. Мы – выступаем к холму. Моя «Оса» успеет зарядиться?

– Угум... – не поднимая взгляда, кивнул Буров.

– Всё, что я вытащу из него – после операции запишу на физические носители. У нас может ничего и не выйдет, но мы предупредим последующие экспедиции, – со сказанным контрастировало улыбчивое округлое лицо Ренаты и её бодрый голос. – В ЦУПе это так не оставят – прилетит новый «Герольд», «прыгнут» другие космопроходцы. И у них уже будет больше шансов довести дело до конца. Докопаться до сути.

– А мы тут геройски помрём. Как и было задумано.

Никто не обратил внимания на фразу, брошенную Буровым как бы в сердцах.

– За дело.

– Я соберу необходимые инструменты! – почти подпрыгнул Трипольский и скрылся первым.

Иван пошёл вслед за Ренатой – ей понадобилась физическая помощь. Роман с Буровым проверили уровень заряда «Ос» в ангарном, в частности той, которой предстояло сыграть роль катализатора. Стойки «Сапфиров» не вмещали экзотела Альянса, да и энергопорты для подпитки были иными, но Буров и Роберт давно уже соорудили из проводов замысловатый переходник. Выглядело не очень, зато работало.

– Я тебе говорил, что списан?

– За ворчливость? – усмехнулся Роман.

– По состоянию здоровья. Незадолго до утверждения в состав у меня обнаружили «кукушку».

Улыбку Романа смыло.

– Как?!. – только и выдал он ошарашенно. Понятное дело как – диагностика одна. Для выявления смертельного врага люди так и не придумали ничего лучше «люминесцентных» клеток, которые работали слишком медленно. Точнее, выдумали – нанитов. Но война стёрла все наработки, и снова технология обнаружения Q-рака с помощью нанороботов появилась совсем недавно.

– Я должен был отправиться на Цереру. Это был бы почти отпуск, Роман Викторович. Но медосмотр показал, что в печени у меня засела «кукушка». Засела и, как сказали девчата из медлаборатории, пока не начала свой счёт.

– Но...

– Вот и у меня тот же вопрос возник. Какого хрена меня сюда допустили? Я ж не дурак, понимаю, что времени у меня даже не вагонетка. Что по уму я бы по возвращении умер.