Напоминаю себе, что Гевин опытен и достоин доверия. Сомневаться в своем суждении сейчас контрпродуктивно и просто глупо. Я ничего не могу сделать. Поздно пытаться что-либо менять, особенно если это поставит под угрозу Оливию. Я нутром чувствовал, что Гевин мне нужен. Надо доверять себе. И точка.

Заехав в гараж, вижу, что дверь в квартиру открыта, и тут же вспоминаю: беспокойство о роли Гевина в этой истории — меньшая из моих проблем.

Нэш.

Оставляю мотоцикл в гараже, вхожу в дом и застаю Нэша в ванной. Он бреется. Ополоснув водой щеки, он смотрится в зеркало и встречается взглядом со мной. Бородка уцелела, я очень рад. Не хочу, чтобы он был похож на меня больше, чем должен быть в силу неустранимых причин. Это было бы невыносимо. И вообще, мне этот парень не нравится. Он вырос еще большим засранцем, чем был в юности.

— Чувствуй себя как дома, — саркастично бросаю я.

— О, не беспокойся. Я так себя и чувствую.

Спрашивать, что он имеет в виду, никакого желания. Ответ может взбесить, а мне нужно быть собранным в ближайшие двенадцать часов. И в центре внимания должен находиться вовсе не мой братец.

— Если тебе надо поспать пару часов или вымыться получше, дам ключи от квартиры в городе. Можешь поехать туда на машине.

— Уже пытаешься избавиться от меня?

— Сказать по правде, да.

— Это не по-братски.

— Слушай, приятель, давай пока что отложим выяснение отношений. У меня нет времени реагировать на твои подначки. Просто выполняй план или оставь меня в покое.

— Ладно, по плану нужно забрать видеозапись, которую я припрятал в надежном месте. Могу принять твое предложение насчет машины. Своей у меня нет, я ведь семь лет был в ссылке.

И снова мне хочется от злости выкатить глаза, но я только скрежещу зубами и сдерживаю порыв. Очевидно, хоть один из нас должен вести себя по-взрослому и сохранять выдержку. И ясно как день, что Нэш не собирается брать эту роль на себя.

Иду в спальню, открываю верхний ящик тумбочки и достаю запасной набор ключей.

— Бери бимер. Золотистый ключ — от квартиры.

Диктую Нэшу адрес. Он поднимает брови и кивает с благодарностью, в которой почти нет сарказма. Меня это радует. Может быть, я до него достучался.

— Мило.

— Может быть, для адвоката, но я лично предпочитаю жить здесь.

Нэш смотрит мне в глаза, будто пытается определить, вру я или нет.

— Не могу поверить, что ты сделал это.

— Сделал что?

— Закончил школу и поступил в колледж. Получил диплом и действительно стал адвокатом.

Просеиваю его слова в поисках скрытого смысла, насмешки или злобы, но ничего не обнаруживаю. Нэш выглядит просто… удивленным.

— Не то чтобы мне все это нравилось. Это всегда было твоей стезей, не моей. Но я должен был делать это, чтобы помочь отцу. По крайней мере, я так думал.

Приходится напрягаться, чтобы в голосе не звучала горечь. Мне все еще больно от осознания того, что от меня столь многое утаили, от воспоминаний о том, чем я пожертвовал, потому что считал, будто отцу нужна моя помощь.

— Думаю, у нас обоих жизнь сложилась не так, как мы ожидали.

— Не согласен. Надеюсь, в каком-то смысле мы оба выиграли от того, что сделали, и от того, как сложились обстоятельства. Возможно, так было лучше для нас обоих. Мне нужно было взять немного от тебя.

Нэш пожимает плечами:

— Может быть, мне тоже нужно было кое-что от тебя. Только не так много.

Его улыбка кажется искренней, и мне легко на нее ответить, легче, чем я думал, учитывая, как возобновились наши отношения.

Может быть, еще не все потеряно.

Я замечаю несколько вещей Нэша на своей кровати.

— Даю тебе минуту на сборы. А мне нужно забрать кое-что из машины.

Это ложь. На самом деле мне нужно вынуть книги из сейфа, и я не хочу, чтобы Нэш видел, где я храню самые важные вещи. Я все еще не доверяю брату полностью, поэтому считаю эту маленькую уловку разумной и необходимой.

Нэш кивает, и я возвращаюсь в гараж, прикрывая за собой дверь.

Прохожу мимо вешалок и штекерных панелей на противоположной от машины стене. На второй панели есть маленький рычажок и скрытые петли. Панель открывается бесшумно, за ней — вмонтированный в стену сейф. Набираю код. Щелчок оповещает меня, что операция прошла успешно.

Кроме гроссбухов, в сейфе лежит папка с документами по клубу и тонкая пачка стодолларовых купюр. Не люблю, когда под рукой нет наличных.

Достаю книги, закрываю дверцу и возвращаю на место панель, которая прекрасно скрывает то, что под ней. Забираю пиджак с заднего сиденья БМВ и направляюсь обратно в квартиру. Когда вхожу, Нэш надевает темные очки.

— Серьезно? Ночью?

— За все эти годы из-за солнца, отражающегося от поверхности воды, мои глаза стали очень чувствительными. Свет фар беспокоит меня и ночью. Кроме того, так я выгляжу отморозком.

Кривая усмешка Нэша напоминает мне счастливчика из детства, мальчика, которого ждет удача.

— Все, что тебе нужно, это кожаные штаны и австрийский акцент, и ты сможешь напугать до смерти некоторых детишек, как Терминатор.

— В таком случае я позаимствую твой байк на Хеллоуин.

Улыбаюсь, но ничего не говорю. В словах Нэша — намек, что он намерен тут задержаться, а я пока не уверен, как относиться к такой перспективе.

— Сначала переживем одну ночь ужасов, приятель, — отвечаю беззаботно. — Справимся с тем, что есть. Ты сможешь вернуться к восьми?

— Ага.

— А сможешь заехать на обратном пути в канцелярский магазин и купить несколько вот таких штук?

Я показываю Нэшу гроссбухи. Он хмурится, протягивает руку и берет один. Пролистнув страницы, тихо произносит:

— Так вот из-за чего у нас столько проблем?

— Нет. Проблемы у нас — из-за поступков отца, — отвечаю я ровным голосом.

Нэш поднимает на меня глаза. Взгляд тяжелый, многозначительный, но брат ничего не говорит и отдает мне книгу.

— Я принесу, что надо.

— Тогда до скорого.

На этом мы расстаемся. Нэш уходит из моей квартиры.

До приезда к матери осталось всего минут двадцать. Я совершаю мозговой штурм — выдумываю объяснение, с чего это вдруг я появилась на пороге ее дома посреди ночи. С каким-то странным типом под ручку.

Я уже так давно не звонила матери, что правильно набрала номер только с третьей попытки. Он записан в моем телефоне, но телефон-то — в квартире у Кэша. А пользуюсь я одним из тех дешевых, которые, по совету Кэша, должна выкидывать в мусорный бак каждые день или два.

На другом конце провода раздается сонный голос моего отчима Лайла. Издаю вздох облегчения. Других вариаций для набора мне не придумать, так что если бы и этот оказался неправильным, я бы уже не знала, что и делать.

— Лайл, это Оливия. Прости, что звоню так поздно. Можно поговорить с мамой?

Слышу раздраженный вздох и какие-то приглушенные звуки — это Лайл прикрывает трубку ладонью. Через несколько секунд раздается голос матери:

— Оливия, юная леди, тебе разве неизвестно, который час?

Оставим на совести моей мамы, что ее больше волнует соблюдение правил приличия, чем нежданный звонок дочери в несусветную рань.

— Мам, у меня дома утечка газа. Можно я останусь на ночь у вас?

Слышу несколько разных звуков, ни один из которых не предвещает ничего хорошего, после чего она отвечает:

— Почему ты не можешь переночевать у отца? Разве у тебя нет ключа?

— Папа сломал ногу. Ему трудно передвигаться. Если бы я ему позвонила ночью, он мог бы упасть и еще что-нибудь себе повредить. Если бы просто приехала — то же самое.

Все, что я ей говорю, — правда, за исключением утечки газа.

— И со мной кое-кто едет. Это… мой друг. Надеюсь, ты не против.

Забавно, я не смогла заставить себя соврать, что Гевин для меня больше чем друг. Похоже, даже мой язык привязан к Кэшу, а это до ужаса странно. Но, зная маму, нетрудно предположить: она-то уж точно чего-нибудь себе напридумывает. Она увидит, услышит и почувствует то, что захочет, и сделает выводы на основании того, что скопилось у нее в голове. С ней всегда так.