Эти изменения нужно принимать во внимание прежде всего при подводном фотографировании. Цветные снимки в естественном свете можно делать лишь на очень малых глубинах при определенном сочетании состояния воды и освещения. Тот, кто хочет воспроизвести на фотографии истинные краски на больших глубинах, должен снимать с использованием различных вспомогательных средств, например электрических осветителей.

Тому, кто пожелал бы составить исторически верное описание зарождения и развития водолазного искусства, пришлось бы, подобно составителю исторического очерка альпинизма, столкнуться с большими трудностями.

И в том и в другом случае сложно, практически невозможно установить, где кончаются сказки и легенды, где начинается описание действительных событий. Неизведанные морские глубины, так же как и непокоренные высоты покрытых вечными снегами горных вершин, скрывают неразрешимые загадки. Из этих неразрешимых загадок возникли в течение тысячелетий саги, сказки и легенды, которые в своих основных чертах, о горах ли они или о морях, лишь незначительно отличаются друг от друга.

Одно во всяком случае бесспорно ясно: с тех пор как существует человек, он может плавать. Так же как лошадь со своими слишком длинными ногами, как кабан со слишком короткими ножками получили умение плавать от природы. Почему бы и человеку не иметь такой способности? А поскольку человек плавал, он в той или иной мере вынужден был погружаться под воду.

Тот, кто овладевает искусством плавания, должен овладеть и искусством ныряния. Так, современные педагоги по плаванию прежде всего учат своих питомцев нырять. Только так можно приучить человека совершенно свободно чувствовать себя в воде.

Форма человеческого тела как нельзя лучше приспособлена для плавания. Исследования показали, что грудные младенцы гораздо быстрее могут выучиться плавать, нежели подражать нашему прямому хождению по твердой земле. Их тело оказывается слишком тяжелым для слабо развитых мышц.

В соответствии с известным законом Архимеда каждое тело, погруженное в воду, теряет такую часть своего веса, сколько весит вытесненная им вода. Погружение с головой облегчает тело еще примерно на килограмм. Только привыкнув к воде, можно начинать учиться правильному дыханию и технике плавания. Научившись плавать и вооружившись даже тем ограниченным запасом воздуха, который помещается, в легких, можно без труда плавать в верхних слоях воды и даже на время опускаться на небольшую глубину.

Биб в своей книге "923 метра под морской гладью" пишет об этом так: "Когда мы спускаемся в глубину морской пучины, нам суждено возвращаться обратно к нашей прародине, которая никоим образом не походила на царство воздуха..."

Чтобы лучше понять историю развития погружений человека, мы должны прежде всего обратиться к его предшественникам - природным ныряльщикам и водолазам.

Искусные пловцы - форель в ручьях, озерные щуки, морские рыбы -ничего не могут преподать водолазам. Точно так же, естественно, как мы проникаем сквозь верхние слои воды, пронизывают их один за другим эти существа.

Нечто особое представляют собой животные, подобные нашей лягушке, черепахе, пингвину, морской собаке, дельфину, а также гигантским китам. Эти животные и ряд родственных им, вынужденные время от времени дышать легкими, должны подниматься в верхние слои воды, чтобы вдохнуть воздух. Только после этого они могут снова вернуться в воду, свою давнюю (или вновь приобретенную) среду обитания.

В качестве примера природного водолаза из мира животных мы хотим представить водомера, жука наших обычных прудов. Без всякого труда носясь по водной глади, он вдруг внезапно прыгает вперед головой и ныряет в глубину. В полости между головой и надкрыльями он захватывает пузырек воздуха. Израсходовав этот запас, он должен вновь вынырнуть на поверхность. Еще сложнее система дыхания у личинки навозной мухи. Она живет в земле на дне навозной лужи. Копошась внизу, питаясь и развиваясь, она выстраивает на конце тела некую "антенну" до самой поверхности воды, почти в 10 раз превышающую длину ее собственного тела. Через этот телескопический сочлененный "хвост" к дыхательным органам личинки поступает воздух.

Наконец, водяной жук строит под водой подобие колоколообразного домика. С большим трудом он заполняет его воздухом, по пузырьку нося его с поверхности. Благодаря этим запасам воздуха жучок может в своем подводном домике-колоколе жить, питаться, размножаться, откладывать яички, короче говоря, все жизненные проявления, которые у других наземных насекомых совершаются на воздухе, у него протекают под водой.

Установить, когда именно начал человек спускаться под воду, действительно трудно. Исторически достоверные предания или даже изображения, рассказывающие о ранней поре погружений человека под воду, полностью отсутствуют. Так что в пользу мнения, что человек нырял уже в глубокой древности, можно привести лишь косвенные доказательства.

В развалинах Вавилона были обнаружены перламутровые мозаики. Эти изделия, вышедшие из-под рук древних художников, были набраны в 4500 г. до н.э. Находка показала, кроме всего прочего, что уже в то время ныряльщики доставали из морской глубины раковины, переливающиеся всеми цветами радуги, и что уже с незапамятных времен эти морские красавицы, извлеченные на поверхность с глубины, служили материалом для украшений.

В египетских Фивах в 3200 г. до н. э. перламутровые раковины употреблялись резчиками для инкрустации по дереву.

Первые погружения человека в погоне за жемчугом и губками начались, видимо, преимущественно в теплых приморских странах вокруг Персидского залива, Оманского залива и Красного моря. В последующие эпохи ныряли в поисках сокровищ потонувших кораблей и во время военных действий, чтобы потопить врага, ускользнуть от него или напасть на него в том месте, где он не ждет нападения.

В Лондоне хранится ассирийский барельеф, высеченный в 885 г. до н. э. На нем можно увидеть водолаза - наиболее древнее из известных изображений. Четко различим бурдюк, прикрепленный перед грудью, снабженный отростком, направленным ко рту, через который водолаз мог вдыхать воздух. Бурдюк с воздухом служил как для дыхания, так и для облегчения плавания.

Конечно, по этому барельефу нельзя заключить, изображена ли на нем исторически верная картина или это плод фантазии художника.