Надо упомянуть также достижение Алена Бомбара. В 1952 г. он в своей крошечной спасательной лодке один за 65 дней пересек Атлантику. Конечно, перед стартом он также тщательно изучил течения и ветры. Благодаря исключительной научной подготовке ему удалось показать, что потерпевший кораблекрушение, оказавшись без продовольствия, один в маленькой лодке среди бескрайнего моря, не должен погибнуть.

Тепловое воздействие морских течений испытывает как растительный, так и животный мир. Находящиеся в движении массы воды переносят огромное количество питательных веществ и кусочков водорослей. Естественно, что эти скопления привлекают огромные косяки сардин, тунцов и других рыб. А в связи с этим, например, у берегов Перу находим массу морских птиц.

Для Европы огромное значение имеет Гольфстрим. Он определяет далеко идущие климатические последствия для нашего континента.

Совершенно противоположную роль играет Перуанское (или Гумбольдта) течение в Южной Америке. Оно несет из антарктического района холодную воду к экватору.

Исследования показали, что существуют не только горизонтальные течения в верхних слоях морей, но и перемещения в вертикальном направлении. Их происхождение связано с плотностью и температурой воды. В Антарктиде, где из-за оледенения моря повышено содержание соли в нижних слоях воды, температура близка к точке замерзания. Эта очень холодная вода, как известно, обладает наибольшей плотностью. Медленно ползет она по ложу океана. Но гигантские массы, стекающие при этом вращательном движении, должны, естественно, вновь замещаться.

Средиземное море, этот "океан в миниатюре", обладает уже совершенно другими свойствами. Летом расход воды за счет испарения намного превышает поступления за счет осадков. Содержание соли в этот период повышается (в восточной области иногда до 39 промилле). Зимой наблюдается обратная ситуация. Таким образом, концентрация соли, а, следовательно, и удельный вес воды в зависимости от температуры падает или растет, вызывая соответственно приток или отток вод Атлантики через Гибралтарский пролив.

Таким образом, море, кажущееся человеческому глазу неизменным, оказывается находящимся в непрерывном движении. Нерушимые законы природы поддерживают это постоянное изменение.

В то время как животные (за исключением бактерий и некоторых видов грибов) обитают на различных глубинах, растения существуют преимущественно в тех зонах, сквозь которые проникает дневной свет. Глубина проникновения световых лучей определяется углом падения и прозрачностью воды. Таким образом, лучше всего освещена вода в открытом море в тропиках.

Американский исследователь Биб во время своего погружения в 1934 г. установил, что человеческий глаз хорошо различает дневной свет на глубине 550 м. Этот же результат был отмечен отцом и сыном Пикарами во время погружения на "Триесте" в 1953 г. Правда, чтобы эксперимент был безукоризненным, необходимо, чтобы перед этим человек в течение одного-двух часов находился в темноте.

В то время как в Ла-Манше нормальная видимость ограничивается десятью метрами, в Средиземном море, а также (и особенно) в Гольфстриме у берегов Флориды совершенно светло на глубине 40-50 м. Новая техника погружений с ее прекрасным оснащением сделала доступными Красное и Карибское моря.

Исходя из этих соображений, мы ограничивались поисками растительной жизни в океане на глубинах около 100 м. Эта зона по сравнению со средними морскими глубинами очень хорошо освещена.

Подавляющую массу растительных обитателей морей составляют свободно плавающие отдельные микроскопически мелкие существа. Они образуют две основные группы фитопланктона: диатомеи и флагелляты. В то время как диатомеи, так же как и другие растения, лишь участвуют в фотосинтезе (образование клеточного вещества из углекислоты, взаимодействующей с хлорофиллом под влиянием света), флагелляты потеряли часть этих свойств и как животные поглощают твердую пищу. Они являются представителями промежуточного звена между растительным и животным миром.

Изучение фито- и зоопланктона только еще начинается. Этот вопрос имеет особое значение для народов, живущих у моря и в постоянном контакте с ним. Совершенно естественно, что для них очень важно наблюдение за планктоном, его жизнью, размножением и т.д. Непрерывное, сообразно со временем года и районом, возрастающее и спадающее возрождение фитопланктона дает зоопланктону неограниченные запасы пищи. Это в свою очередь определяет места, в которых, например, киты находят свою основную пищу крылоногих моллюсков, которые, со своей стороны, питаются фитопланктоном.

Много труднее определить, что же такое зоопланктон. Это огромная группа морских животных на разных стадиях развития, от личинок до взрослых особей. Размеры большинства планктонных животных меньше 2,5 см. Однако существуют и такие, как, например, гигантская морская звезда (медуза), поперечник которой достигает 2 м, а щупальца могут быть до 10 м длиной.

Более или менее определенно можно разделить животных, составляющих планктон, на "временных" и "постоянных". К последней группе принадлежат животные, вся жизнь которых проходит в блуждании по воде и которые никогда не бывают связаны с землей. Однако большую часть представителей зоопланктона составляют крохотные крабообразные, рачки, веслоногие крабы. При этом не все веслоногие с самого начала принадлежат к планктону. Сельдь, например, основную часть своей пищи находит среди веслоногих, которые преобладают как в тропиках, так и в умеренных широтах. Большинство веслоногих добывают пищу, фильтруя воду сквозь тонкую щетинку.

Места распространения зоопланктона также тесно связаны с интенсивностью света. Только очень немногие из этих существ могут выносить действие излучения. Поэтому днем они держатся в нижних слоях воды и только с наступлением сумерек поднимаются к поверхности. В это время можно выловить животных донного планктона.

Современные исследовательские суда, оснащенные очень чувствительными измерительными приборами, исследуя с помощью ультразвука различные слои моря от дна до поверхности, обнаружили связь между блужданиями планктона и перемещением рыбьих и креветочных косяков.

Здесь следует еще раз сослаться на французского исследователя Бомбара. Во время его плавания через Атлантику он питался исключительно тем, что давало ему море. В его "трансатлантическом меню", также присутствовал и планктон, о котором он отзывался так: он походил то на креветок, то на икру, то на клей. Для того чтобы полностью насытиться, Бомбару приходилось собирать улов планктона с поверхности моря, равной по площади футбольному полю.

Область межу морским дном и верхними слоями воды сопротивляется раскрытию своих секретов упорнее, чем любой другой район Земли. Поэтому понятно, что издавна существовало мнение о полной невозможности жизни в морских глубинах. И держалось это мнение довольно долго, потому что никаких доказательств противного никто представить не мог.

Да, еще каких-нибудь 100 лет назад биологи считали, что жизнь моря замирает - чем глубже, тем больше, и таким образом заключали, что на дне пучины жизнь совершенно невозможна. В лучшем случае считалось, что в слоях, близких к поверхности, можно обнаружить ничтожную искру жизни.

И только случай, как это часто бывало в истории науки, заставил несколько лучше познакомиться с неизвестными доселе морскими глубинами, когда в середине XIX в. началась прокладка первого в мире межконтинентального подводного кабеля. Как же были изумлены инженеры и рабочие, когда в один прекрасный день с глубины свыше 2000 м лебедка вытащила 13 морских звезд! Однако это не значит, что все зоологи в один миг отказались от своих устоявшихся взглядов и приняли это событие, переворачивающее все старые представления, как доказательство того, что и на глубинах, больших ранее исследованных, должны существовать живые существа.