Вода и птичий помет явились предпосылками высокопродуктивного земледелия. Щедрые на урожай поля долины Виру способны были прокормить огромное количество людей. Между ирригационными системами, продуктивным земледелием и демографическим взрывом существовала прямая связь. За неполные пятьсот лет в первой половине I тысячелетия н. э. число жителей долины Виру возросло в 25 раз. Это изменило и облик перуанских поселений. Теперь индейцам стало не хватать маленьких, подчас далеко отстоящих друг от друга деревень. Постепенно на холмах над долинами начинают вырастать примитивные городища, в которых живут не только воины, охраняющие долину от нападения врагов, но и местные земледельцы. Сами перуанцы иногда называют эти миниатюрные крепости «укрепленными холмами». Позднее древние обитатели бассейна реки Виру стали создавать большие, обнесенные оградой поселения прямо в долине. Но крепостные стены не могли приостановить рост поселений. Постепенно они превращались в маленькие города, в центре которых строились пирамиды (высотой до 25 метров) из кирпича, высушенного на солнце. Пирамиды в Виру — как и повсюду в древней Америке — прежде всего служили религиозному культу. Но возможно, что и в этой долине представители власти и служители культа объединились, а святилища, внутри которых обычно находились кое-какие жилые помещения, могли одновременно служить «приемными» местных правителей, распоряжавшихся по поручению верховного властителя всей долины жизнью этого городка и окрестных деревень.

Как мы уже отмечали, быстрый рост населения привел к возникновению первых городов. Один из них, нынешний Гальинасо, был метрополией долины Виру. Жилые помещения в домах из сырцового кирпича самой различной формы поначалу были крошечными и имели площадь примерно два квадратных метра. Археолог У эн-дел Беннетт, проводивший в Гальинасо обширные раскопки, определил, что в центре города на площади в пять квадратных километров находилось тридцать тысяч различной величины жилых помещений[11]. Беннетт также подсчитал, что в центре Гальинасо жило около пяти тысяч человек, а во всем городе приблизительно десять тысяч. Некоторые постройки многолюдной столицы имели фризы, на которых чаще всего был изображен змей с пятигранной головой.

Гальинасо, очевидно, являлся резиденцией верховного властителя. Мы не знаем, кто им был, но нам известно, что его власть ограничивалась только долиной реки Виру. Существует предположение, что Виру была одной из тех «ранних империй», о существовании которых говорят знатоки древнего Перу. Это небольшое индейское государство в североперуанской долине в первые пять столетий нашей эры быстро развивалось в культурном и особенно в экономическом отношении. Источником прогресса здесь была влага, вода фантастических оросительных систем. В середине I века н. э., когда воды многих долин слились в единую оросительную систему, настало время, когда малые города-государства должны были соединиться под единой властью, образовать единую культуру.

Эта выдающаяся по значению культура носит название Мочика. Вступлением мочикцев на североперуанское побережье окончательно завершается «период интермедий», период существования малых постчавинских североперуанских культур и государств, который покрыт завесой тайны.

Через полтора с лишним тысячелетия после славного вступления мочикцев на арену северного Перу в здешние прибрежные долины пришли археологи, чтобы заново открыть это исчезнувшее государство и его забытую культуру. Открыть? Но, собственно, когда и сколько раз культуру Мочика открывали?

В действительности открывать мочикцев было незачем. Их потомки жили на той же территории еще в период, когда в Перу появились первые испанцы. Говорили эти индейцы на языке мочика, это же название дали историки и культуре, существовавшей здесь в середине I тысячелетия. Теперь трудно сказать, как звучал язык мочика две тысячи лет назад, в эпоху зарождения мочикского государства. Его современная форма— «кингнам» — соотносится с первоначальным языком примерно как новогреческий с древнегреческим. На новомочикском языке говорили чиму в «империи» Чиму, которая была (с небольшим перерывом) продолжательницей традиций и культуры Мочика[12].

Говорившие на языке мочика индейцы (испанцы часто называли их «юнга») населяли прибрежные долины северного Перу и после завоевания страны европейцами. Эту народность действительно не было нужды открывать заново. Благодаря интересу, который церковь проявляла к их языку (она хотела обратить индейцев в христианскую веру), сохранились письменные сообщения о мочикцах, относящиеся к послеколумбовой эпохе.

Итак, честь открытия индейцев культуры Мочика принадлежит духовенству, в первую очередь просвещенному иезуиту Мигелю Кабельо де Бальбоа, который написал книгу, имеющую странное название — «Miscellanea Antarctica»[13]. Прожив десять лет в районе североперуанской прибрежной долины, Кабельо рассказывает много интересного об истории и культуре доколумбовых жителей этой части страны.

Сочинение Антонио де ла Каланчи, члена ордена августинцев, позднее приора августинского монастыря, построенного сразу же после завоевания Перу в самом сердце государства Мочика и Чиму — в Трухильо, имеет сложное заглавие «Cronica Moralizada del orden de San Agustin en el'Peru con suceses egenplares en esta Monarquia»[14]. Сведения о древнеперуанском прошлом тонут здесь в великом множестве сравнений и ссылок на античный мир и на культуры древнего Востока. И потому ориентироваться в «Хронике морали» очень нелегко.

Еще одно духовное лицо — Фернандо де ла Каррера, долгое время живший среди мочикцев в деревне Реке, написал грамматику новомочикского языка, которая в 1633 году вышла под названием «Arte de la lengua Yunga» («Искусство языка юнгов») в резиденции вице-короля — Лиме.

Книгу Карреры тщательно изучил большой знаток индейских языков Перу профессор Миддендорф. Его разбор труда Карреры о языке мочика сам по себе является еще одним открытием этой культуры. Миддендорф занимался индейцами культуры Мочика и их языком в прошлом веке.

Однако вернемся к языку мочика. Более современной формой языка мочика пользовались чиму, сменившие мочикцев на той же территории (их название, как и у инков, происходит от наименования властителей). Мочикцев и чиму связывают и культурные традиции. Поэтому не удивительно, что человек, открывший для перуанистики индейцев культуры Мочика, как и некоторые его ученики видят в государстве Мочика раннее Чиму, а в «империи» Чиму — позднее Мочика.

Кто был этот человек? Макс Уле. Он открыл культуру Мочика, изучая ее материальные памятники. Часть мочикского наследия, а именно керамика, своим богатством и выразительностью превосходит все остальные. Это о ней один ученый некогда сказал, что именно керамика и является настоящим языком мочикцев. Первым, кто понял этот язык, был Макс Уле. В 1899 году он дал определение культуре Мочика, взяв в основу свои раскопки в долине реки Моче. А поскольку сто лет назад о Чавине и тем более о Котоше еще ничего не было известно, он счел ее вообще древнейшей перуанской культурой.

Доктор Хаген, посвятивший индейцам доколумбовой Америки несколько научно-популярных книг, сообщает, что первое открытие Мочика произошло 17 июня 1771 года. Первооткрывателем и одновременно первым собирателем, поместившим находки индейского государства Мочика в музейную коллекцию, был испанский король Карл III. В данной книге речь идет не об испанских и прочих королях и королевствах. Однако нельзя пройти мимо того факта, что Карл III действительно заложил первые камни в фундамент исследования культур древней Америки. Он, наследник престола тех, кто послал в Новый Свет Писарро и Кортеса, он, чья империя разбогатела именно в результате уничтожения индейцев, одним из первых понял, что коренные обитатели Америки создали до прихода европейцев культуры, заслуживающие пристального интереса. Более того, Карл III задумал издать большую энциклопедию об индейской Америке и ее государствах (она должна была называться «История древности Нового Света»).